Садовник (СИ) - Гавриленко Василий Дмитриевич

Если бы Леруа был в эту минуту немного внимательнее, он заметил бы, что его слова произвели на меня весьма сильное впечатление, так как в одной из описанных им девушек я узнал собственную дочь, Аделаиду Ватсон. Бросив быстрый взгляд на инспектора, я понял по его изменившемуся лицу, что вторая описанная девушка – Барбара Лестрейд.

- Вы говорили с ними?

- Разумеется, нет, сэр.

- Что же, с библиотекой мы закончили. Следующий вопрос: чем вы занимались вчера вечером примерно с 18.00 и до полуночи?

Леруа побледнел.

- Я бы не назвал этот вопрос корректным, сэр, - сказал он сердито. – Вы лезете в мою личную жизнь.

- Это наша работа, - буркнул Лестрейд.

- Таковы правила расследования, месье, - я развел руками. – Мы обязаны спрашивать об этом.

- Ну, хорошо, - нехотя заговорил Леруа. – Вчера весь день я провел в бильярдном клубе «Гриндер» на Госсет-стрит, что могут подтвердить, как сотрудники сего заведения, так и его многочисленные гости.

- Отлично, месье, - сказал я. – Да, нельзя ли попросить у вас стакан воды – в горле пересохло от всех этих вопросов.

Леруа подозрительно посмотрел на меня, взял со столика колокольчик и позвонил. В гостиной появилась коренастая женщина в опрятном переднике и в чепце.

- Вы что-то хотели, месье?

- Аглая, принесите доктору Ватсону стакан грушевого сока.

Женщина ушла в кухню, вернулась со стаканом, наполненным светло-янтарной жидкостью.

- Прошу вас, сэр.

Я не без удовольствия отпил половину сока, а затем, охнув, уронил стакан на себя. На твидовом пиджаке тут же расплылось пятно.

- Дайте носовой платок, месье! - воскликнул я.

Леруа сунул руку в карман, но тут же, словно вспомнив что-то, выдернул ее.

- Какая досада, сэр, платка у меня нет! Аглая, принесите доктору полотенце. И, господа, допрос закончен?

- Это был вовсе не допрос, месье, мы просто поговорили, - сказал я.

- В любом случае, сейчас я бы желал остаться один, - безапелляционным тоном заявил француз. – С минуту на минуту ко мне должна приехать невеста.

- Скользкий тип, - сказал Лестрейд, когда мы очутились на улице.

- Инспектор, могу я попросить вас отправиться в клуб «Гриндер» и проверить алиби Леруа?

- Сделаем, сэр, - буркнул старый служака.

- А я тем временем посещу еще одного библиофила из отдела французской поэзии.

9

Мистер Джоуи Тернер преподавал английскую литературу в Школе Святого Павла для девочек. Дорога до Хаммерсмита заняла немало времени и я сильно нервничал, сидя в такси. Когда машина, наконец, остановилась у классического английского особняка из красного обожженного кирпича, часы на городской ратуше пробили шесть.

В холле я столкнулся с чопорного вида пожилой леди, которая оказалась директрисой школы. На мой вопрос о Джоуи Тернере она ненадолго задумалась, вспоминая, затем сказала, что да, такой преподаватель у них, действительно, работает.

В классах между тем шли занятия и мне пришлось около часа ждать, когда мистер Тернер закончит урок.

Пребывание под сводами одной из старейших школ Британии показалось мне достаточно утомительным: целый час сидеть на лавочке в холле, разглядывая портреты выдающихся деятелей Королевства – не самое приятное и, тем более, не самое плодотворное занятие. Конечно, я мог подождать на улице, ведь прямо напротив Школы Святого Павла, как известно, находится парк Брук Грин с многочисленными лавочками под столетними вязами. Однако, я боялся, что Тернер улизнет от меня и поэтому терпеливо ждал, слушая доносящиеся из аудиторий монотонные голоса учителей и звонкие ответы учениц.

В старомодном сюртуке из затрапезной ткани, в круглых очках и в брюках со следами мела в районе карманов, мистер Тернер был похож на классического английского учителя, живущего на одиннадцать шиллингов и шесть пенсов в день. Ему была присуща робость и суетливость небогатого человека, который всегда ожидает неприятностей.

Симпатичный, еще совсем не старый, мистер Тернер производил впечатление интеллигентного и, в целом, приятного человека.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

- Сэр, мадам директриса сказала, вы хотели меня видеть? – робким голосом осведомился он.

Я рассказал мистеру Тернеру о преступлениях, о расследовании, о постоянных посетителях отделения французской поэзии Лондонской национальной библиотеки.

Учитель слушал, не перебивая, но на лице его застыла маска ужаса.

- Сэр, - выдохнул он, когда я умолк. – Вы считаете, что я убил девочек?!

Его глаза расширились и напоминали мячи для гольфа, выглядывающие из лунок.

- Я отдал пять лет жизни британской школе, сэр, - горячо заговорил Тернер. – Я верой и правдой служил образованию, и всегда относился к своим ученицам с почтением. Я – человек старой закалки, сэр!

Он нахохлился, сжался и стал похож на выпавшего из гнезда вороненка, который не знает, куда подевалась его мать. Глаза Тернера вдруг наполнились слезами, и я понял, в чем состоит основная трудность работы детектива.

- Сэр, но я ведь ни в чем не обвиняю вас, - растерянно проговорил я. – Это стандартная, ничего не значащая проверка.

- Я понимаю, – он потянулся к карману за носовым платком, но не донес руку до цели и вытер глаза рукавом сюртука. – И все же, мне обидно. Какова плата за усердную работу!

Опасаясь, что раскисшего учителя увидят директриса, коллеги или ученицы, что может создать ему определенные проблемы, я предложил Тернеру продолжить разговор на улице. Мы вышли из ворот школы и, пройдя несколько шагов по липовой аллее парка Брук Грин, примостились на лавочке.

Я спросил, давно ли мистер Тернер посещал Лондонскую библиотеку. Он сказал, что был там вчера днем, в том числе, некоторое время посидел в отделении французской поэзии. На мой вопрос, был ли кто-нибудь в зале, он ответил, что никого не видел. Фотография Ирэн Вулф ему тоже ровным счетом ни о чем не говорила.

- Мистер Тернер, не обучается ли в вашем классе девочка по имени Розамунд?

- Нет, сэр, девочек с таким именем в моем классе нет. И в школе тоже, насколько мне известно.

- А Эмбер?

- Эмбер тоже нет. У нас все больше Алисы, Катрин и Елизаветы. Я могу идти, сэр?

Я кивнул. Он поднялся с лавочки и, слегка сгорбившись, пошел по аллее. Мне было жалко его, но платок-то из кармана он так и не достал. Впрочем, как и месье Леруа. Кроме того, я чувствовал, что в разговоре с учителем была некая деталь, которую я упустил, деталь, из которой Холмс наверняка бы сделал правильный вывод. Но я, к великому моему разочарованию, не мог этого сделать.

Я сидел на лавочке под фонарем в полном одиночестве. В голове моей, подобно жукам, летающим вокруг фонаря, летали и гудели вопросы, ответов на которые я не знал.

Между тем, у нас остался только один любитель современной французской поэзии – мистер Уэйн Холидей. Вот только посетить этого господина сегодня не удастся, так как он проживает в пригороде Лондона.

Тем не менее, я не собирался сидеть сложа руки. Мы потеряли уже двух девушек, и отдавать Садовнику еще одну было выше моих сил.

Я поднялся, быстрым шагом вышел из парка и направился по тротуару вдоль Кейтнесс-роуд, отыскивая глазами телефонную будку.

Помню, какой стоял шум в газетах, когда в 1903 году в Холборне установили первый в Лондоне пэйфон2. Этот красный домик в прессе называли знамением новой эры.

Журналисты оказались правы: через какие-то четыре года телефонные будки можно встретить в Лондоне едва ли не на каждой улице. Бросив в щель монету, я попросил телефонистку соединить меня со Скотленд-Ярдом. Сквозь шум атмосферных помех до меня донесся голос Лестрейда, сообщивший, что в бильярдном клубе полностью подтвердили алиби Леруа.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я повесил трубку на рычаг и вышел из будки. Инспектору соврали в «Гриндере»: в день совершения убийства Леруа в клубе не было.

Поймав такси, я направился в Пимлико.

10

Я попросил водителя остановить машину неподалеку от особняка Леруа в тени растущего у дороги вяза.