Пламя и золото - Натали Якобсон

– Так и скажем, что они нас бросили, – не задумываясь, ответил я, хотя давно терзался сомнениями на этот счет.

– Они и не думали бросать нас в дремучем лесу, – возразил Клод. – Это были самые преданные рыцари отца. Они бы ни за что не нарушили его приказ.

– В таком случае я не могу объяснить их исчезновение ничем другим, кроме как…

– Вмешательством колдовства, – закончил за меня Клод.

– Вот именно, но всем известно, что колдовство ограничивается теми фокусами, которые показывают по праздникам на городских площадях.

– Как знать, – выпалил Клод в ответ и, словно устыдившись своего порыва, тут же замолчал.

Дверь трактира распахнулась настежь. Порыв холодного ветра ворвался внутрь, пронесся над столами и швырнул мне в лицо пригоршню снежинок. На пороге стояли несколько вооруженных воинов, в начищенных до блеска кирасах поверх утепленной зимней формы. Я заметил на щиту одного из них тот же герб барона, что и на одежде гонца. Я присмотрелся к гербу получше, переплетенные ветви терновника, роз и других растений, баронская корона вверху, а под ней несколько свитков. Однако долго любоваться гербом я не мог, стражник двинулся к нам и после обычных вежливых поклонов, доложил о желании барона лично поблагодарить нас. Нам пришлось проститься с уютным трактиром. Крепость, черный силуэт которой вырисовался над далеким холмом, должна была стать местом нашего ночлега.

Клад барона Рауля

Помещения замка были темными и безлюдными. Дневной свет едва пробивался через узкие окна – бойницы и ярко раскрашенные витражи. Лакей барона провел нас через просторную кордергардию и гостевые комнаты. В руке он нес факел, чтобы не споткнуться на винтовой лестнице или в темном коридоре, где круглые сутки недоставало света. В прямоугольной зале были накрыты столы для пира, но сразу бросалось в глаза отсутствие на этом пиру гостей. Все места за столами были пусты, кроме кресла с высокой резной спинкой, поставленного в опасной близости от растопленного камина.

Из кресла мне навстречу поднялся старик. Его одежда лишь немного не соответствовала придворной моде. Белые завитые пряди касались воротника – фриже. Морщинистая, унизанная перстнями рука потянулась к моему лицу. Я думал, что барон сравнительно молод, а он оказался почтенным старцем. Он обнял меня радушно, как сына.

– Добро пожаловать, победитель вепря! – шепнул он мне на ухо.

Я растерялся, заранее продуманные слова приветствия застыли у меня на языке. Я не думал, что кто-то из феодалов примет меня в своем замке, как старого друга. Единственное на что мог рассчитывать избавитель, так это на обычный званый обед, устроенный из необходимости. А придворный этикет вообще не позволял проявления каких-либо чувств.

Барон преложил нам занять места за главным столом. Все остальные стулья оставались пустыми. На пиру не было ни одного гостя, кроме нас. Только ливрейный лакей налил в бокалы вина и тут же удалился.

– Барон…ваша светлость, – надо же, смотря в эти яркие, лучистые глаза я забыл, как надо обращаться к барону. Но его лицо светилось такой безмятежной мудростью, что я был не в силах отвести от него глаз и пристыжено замолчал.

– Зовите меня просто Раулем, ваше высочество, – он сделал вид, что не заметил моей оплошности, и я был ему за это благодарен. При дворе такое поведение принца тотчас вызвало бы осуждение и пересуды. В королевском замке не только вельможи, но даже слуги постоянно искали тему для сплетен. Ведь, что может быть интересней, чем узнать последние новости о сыновьях своего монарха, да и о нем самом.

За пустым столом Клод явно чувствовал себя неудобно и настороженно оглядывался по сторонам, надеясь, что мое вольное поведение не привлекает к себе особого внимания. Положение принца сковывало меня по рукам и ногам. Я не имел права завести друзей, не мог спрятаться в тени, как крестьяне прятались от вепря в своих хижинах. Взгляд барона говорил о том, что он понимает меня и восхищается мной.

– Вы проявили удивительную доблесть, – учтиво начал он. – Никто из моих людей ни за какое вознаграждение не решился бы приблизиться к вепрю. А вы одолели его в одиночку.

– Нет, со мной был мой брат, – поспешно возразил я.

Клод осуждающе посмотрел на меня.

– Как вы знаете, в нашей династии младшие сыновья всегда были стеснительными, милорд, – с холодной любезностью пояснил он. – Я успел доехать до места сражение, как раз в тот миг, когда Эдвин отсек голову вепрю.

Такая ложь со стороны спокойного и уравновешенно Клода поразила меня. Я чуть не выронил из рук бокал с вином. Чтобы сохранить свою безупречную репутацию, он решился на ложь. Барон сдержанно кивнул, показывая тем самым, что безоговорочно верит ему и снова обратился ко мне.

– Вы вдвойне смелы, мой принц. Ведь мой гонец, должно быть, объяснил вам, какие суеверия распространены среди местных жителей. Вас, должно быть, удивляет, что я послал за помощью ко двору, но, как видите, сам я слишком стар для таких забав, как зимняя охота. К тому же, при дворе есть бесстрашные рыцари, вы тому доказательство, а мои люди пугаются всего, что выходит за рамки их понимания. Возможно, большинство крестьян слишком подвержено этому из-за своей безграмотности. Даже книги в моей библиотеке кажутся им трудом чародеев.

– У вас есть библиотека? – как бы невзначай спросил я. Разговоры о местных суевериях начали меня пугать, ведь я помнил о тех существах в ущелье, и о статуе, которая, по словам пажа, всего лишь спит.

– О, в моей библиотеке собраны самые редкие книги. У меня есть рукописи, написанные на древних языках, труды философов и ученых, – морщинистая, но все еще очень сильная рука барона потянулась к связке ключей, оставленной на столе, ослепительно засверкали перстни на длинных пальцах. – А вы увлекаетесь чтением книг, ваше высочество?

– Честно говоря, я не очень хорошо умею читать, – после колебания признался я и почувствовал, как густая краска заливает мне щеки. Не мог же я сказать такому мудрому и почтенному старцу, что почти не отличаю друг от друга буквы алфавита, но зато каждый день упражняюсь в стрельбе и фехтовании. Однако барон Рауль без слов понял причину моего смущения.

– О да, умение владеть мечом ценится выше грамоты, – согласился он. – В юные годы и мне было трудно найти время для просвещения. Смею заметить, в воинских науках вы превзошли своих предшественников.

– Уверяю вас, другой рыцарь на моем месте сделал бы то же самое, – я снова обвел взглядом пустые места.

– Гости разъехались, как только узнали о вепре, – ответил барон на непроизнесенный вопрос.

– А ваш наследник? – спросил я и сам удивился своей дерзости. Разве имею я право влезать в чужие дела, ведь я же заметил, что детей барона в замке нет.

– Мой сын погиб несколько лет назад, – ответил барон. Интонация его голоса показалось мне странной.

– Как он погиб? – тут же спросил я, но на этот раз мой вопрос остался без ответа.

На ночлег нам были отведены лучшие апартаменты, соединенные смежными дверьми. Мысль о том, что Клод спит за дверью ободряла меня. Если бы не присутствие брата, то в этой опустевшей, неприступной крепости я чувствовал бы себя, как в ловушке.

В опочивальне горело несколько свечей. Окна были задвинуты тяжелыми портьерами, так что лунный свет не проникал в помещение. Кувшин и глянцевый тазик для умывания стояли рядом с зеркалом. В воздухе повис тяжелый аромат амбры и каких-то благовоний. От такого сильного смешения запахов кружилась голова. Наверное, только колдуны могут жечь такие ароматные масла и свечи в своих тайных лабораториях. Я представил себе подземелье, множество древних книг, магических вещей и кривых зеркал. Юные ученики чернокнижников смешивают яды и зелья, готовят волшебные эликсиры и преклоняют колени перед книгами в драгоценных окладах, прежде чем открыть их. Слышатся голоса, исходящие из пустоты. Откуда вдруг эти видения. Я упрямо тряхнул головой. На этот раз мое воображение слишком сильно разыгралось. Не раздеваясь, я лег на узкую кровать под густым, тяжелым балдахином. Пышные складки материи были скреплены на потолке и спускались вниз, окружая неудобное ложе наподобие шатра. Кровать вполне могла быть старинной, отсюда и неудобство. Мне казалось, что я сплю на камнях, окруженный пологом листвы. В неровном свете свечей я заметил тонкий золотой узор, который тянулся по краям балдахина наподобие орнамента. Кажется, что в затейливые узоры вплетено множество старинных букв и необычных символов. Я был достаточно грамотен, чтобы это понять. Никогда мне еще не приходилось видеть надписей, вытканных на материале, но здесь они были, длинные и причудливые, как волшебное заклинание.

Я погрузился в неглубокий, тревожный сон, а когда проснулся все свечи уже догорели. Спальня была погружена в темноту. Должно быть, я проспал всего несколько часов. Я снова закрыл глаза, но никак не мог отделаться от ощущения, что из темноты кто-то наблюдает за мной. Я прислушался, ни звука, тишина и мрак становились все гуще, а под их покровом затаилась опасность. Я чувствовал чье-то нежелательное присутствие в спальне. Мне хотелось, крикнуть, позвать Клода, мирного спящего за смежной дверью, но это было бы малодушием. Вдруг рядом со мной чиркнуло огниво, высекая искры, вспыхнула свеча в морщинистой, унизанной драгоценными кольцами руке. Худое, старческое лицо в ореоле белых волос склонилось надо мной. Я разглядел каждую оборку на пышном фриже и даже звенья золотой цепи, украшавшей черные, отделанные мехом одежды. Глаза барона смотрели на меня так пристально и внимательно, что первым моим побуждением было закричать, но я сдержал крик, рвущийся из горла.