Убийство Кирова Политические и уголовные преступления в 30-х годах - Михаил Росляков

Сталин и его окружение не могут уйти от ответственности за то, что сотни тысяч честнейших, верных, талантливых ленинцев оказались ввергнутыми в физическое и историческое небытие. Они остаются виновными в том, что породили в стране обстановку клеветы, доносов, беззакония, нетерпимости, страха. Все это создало благоприятные условия для того, чтобы направить расследование убийства по ложному пути.

Такое кощунственное отношение к памяти Кирова обязывает меня, коммуниста, оставить в архивах партии документ, который в надлежащее время и при подходящей политической обстановке, трижды проверенный и взвешенный, позволит нашей партии сказать свое последнее слово, Считаю необходимым сделать два замечания, относящиеся к работе над воспоминаниями о трагической гибели С. М. Кирова.

Первое замечание.

С момента возвращения к политической жизни я не раз обращался к этой теме. В марте 1956 года, в дни окончания работы XX съезда КПСС и решения КПК о восстановлении меня в партии, я написал письмо в ЦК и был принят там (ком. 410) секретарем ЦК Д. Т. Шепиловым и сотрудником ЦК П. А. Тарасовым. По приезде в Ленинград летом 1957 года написал свои воспоминания о Кирове и отослал один экземпляр в Центральный партийный архив (ЦПА), второй сдал в Ленинградский партийный архив (ЛПА). В период работы комиссии ЦК по расследованию убийства С. М. Кирова несколько раз вызывался и давал ей свои показания. Летом 1970 года вновь и подробно написал воспоминания специально по обстоятельствам гибели Кирова, дополнив их своими впечатлениями и исследованиями по теме. Летом 1971 года переработал этот труд, дополнив новыми материалами, устранив то, что непосредственно к теме не примыкает, в частности главу о характере Сталина, чтобы не казаться чрезмерно тенденциозным.

Второе замечание.

Характер моей работы над воспоминаниями в условиях, когда они могут быть превратно истолкованы, суживает мои и так скромные возможности. Сознаю необходимость основательно потрудиться в центральных архивах, посоветоваться с некоторыми товарищами, заинтересованными в результатах работы. Зная о моем труде, некоторые из них спрашивают: рассчитываю ли я где-либо напечатать их? Что на это ответить? Я исхожу из ленинского положения[13] и пишу воспоминания с тем расчетом, что они могут быть использованы в интересах истории, в интересах партии.

М. Росляков

Глава I[14]

Год 1934-й

И в жизни и в деятельности Кирова 1934 год был особенным. Не только потому, что он оказался и последним из 48 прожитых лет. Нет. Много было фактов, которые делают 34-й год непохожим на предыдущие 8 лет, проработанных Кировым в Ленинграде.

Начнем по порядку и оттолкнемся в своем изложении с конца 1933 года. В международной обстановке приход к власти Гитлера был определяющим — нарастал разгул фашистских сил. Киров заметно был озабочен, неустанно следил за событиями, постоянно напоминая о нависающей угрозе миру.

После первой пятилетки страна и Ленинград вступили в новую, вторую, более трудную, более напряженную. Прошла чистка партии. В Ленинграде было исключено 12,7 процента состава парторганизации и 3,8 процента ее состава переведено в разряд сочувствующих, то есть не полностью готовых быть сегодня членами партии. В целом процент вычищенных у нас оказался ниже других организаций.

Напряженная работа сказалась и на крепком здоровье Сергея Мироновича, стало пошаливать сердце, сдавать нервы, в результате чего — плохой сон, головные боли и, главное, боли в области сердца. Врачи настояли на необходимости серьезно полечиться. Киров направился под Лугу, в Толмачево, в дом отдыха.

В декабре состоялись отчетно-выборные собрания в низовых партийных организациях, а в январе — районные партийные конференции, на большинстве которых выступал или присутствовал Сергей Миронович.

17 января открылась V областная и II (III) городская объединенная партийная конференция. Киров выступил на ней с отчетным докладом ЦК. При закрытии конференции он с полным основанием и законной гордостью заявил: «Величайшей честью для нас является то, что мы живем в этом великом городе. Отсюда, товарищи, хлынули первые волны победной диктатуры рабочего класса, первые истоки новых форм социалистического труда, соцсоревнования и ударничества. Так будем же работать так, чтобы из нашего великого города пошли также первые, более могущественные, более возвышающиеся волны выполнения второй пятилетки, пятилетки построения бесклассового социалистического общества в нашей великой стране»[15].

Среди делегатов было много старых коммунистов, слыхавших многих ораторов, но, независимо от возраста и стажа, слушали Кирова внимательно. Каждый из нас задумывался о своем долге в предстоящей огромной работе.

26 января в Москве начал работу XVII съезд ВКП(б). Мне, как делегату этого съезда, приятно вспомнить обстановку на съезде, приподнятое настроение делегатов при встречах с Кировым. К сожалению, в день открытия съезда я должен был по служебным делам вернуться из Москвы в Ленинград и потому отчетный доклад ЦК, с которым Сталин выступил 26 января, не слышал. Вернулся в Москву на следующий день, 27 января, когда на съезде уже проходили прения. Вообще же мне приходилось слышать Сталина несколько раз на Пленумах ЦК, на ленинградском активе, на заседаниях Политбюро и его комиссий, на фракциях коммунистов съездов Советов. Воспринимать его речь было трудно поначалу, слишком заметен акцент. Но затем, при максимальном внимании, она становилась более понятной. Материалы для выступлений Сталину подготавливались в аппарате, но главные мысли принадлежали ему. Он сам давал и формулировки. Речи и выступления его характерны— он говорил ровным, спокойным, гортанным голосом с резко выраженным акцентом. Аргументация— по привычной схеме: во-первых, во-вторых и т. д. Часто звучали иронические нотки и колкости в чей-либо адрес, чаще намеками, без указания имени: «иные думают…», «бывают такие люди…» Логичность изложения всегда присутствовала, и часто казалось — иначе и не скажешь.

Но вернемся к работе съезда. Отчетный доклад ЦК встречен всеми восторженно, звучат голоса одобрения правильной, принципиальной линии партии. С трибуны в течение пяти дней выступают руководящие работники партии, рядовые делегаты. Выступили и лидеры прежних оппозиций, осуждая свои ошибочные взгляды и присоединяя свои голоса к общему хору признания XVII съезда ВКП(б) как съезда победителей. Оригинально было и то, что член Политбюро, нарком путей сообщения А. А. Андреев вынужден был выступить дважды, чтобы исправить допущенное в первом своем выступлении ошибочное смешение функций Наркомата путей сообщения и местных органов власти, на что было обращено внимание в Политбюро. С поправками выступил и другой член Политбюро — нарком обороны К. Е. Ворошилов.