Теневой клуб - Нил Шустерман

Я, наклонившись, нырнул вперёд в безумной попытке пересечь финишную линию прежде него, но поздно — он уже был на ней, когда я упал. Моё тело набрало такую инерцию, что я проехал юзом по траве, ободрал локти и порвал штаны.

Боль поражения.

Я чувствовал себя как тот лыжник, что падает после прыжка с трамплина на заставке воскресного выпуска программы «Мир большого спорта». Боль поражения: свезённая кожа на локтях, испорченные штаны и смех Остина Пэйса.

Вокруг него собралась толпа поклонников.

— Ух ты! Ты видел, как Остин рванул вперёд на финише?!

— Ух ты, уж побил так побил — только перья полетели!

— Ух ты, Остин прям как пуля!

Ух ты то и ух ты это. Остин-Спесь наслаждался каждой секундой своего триумфа. Ребятишки сгрудились вокруг него, а мне оставалось лишь изучать свои окровавленные локти.

— Слышь, парень, — сказал какой-то семиклашка, — ты бы не совался бегать с Остином, а? Он бьёт любого.

Остин посмотрел на меня сверху вниз. Он даже толком не запыхался.

— А ты хорошо бежал... для гофера!

Все заржали.

— Гофер! — полетело по толпе. — Гофер, гофер, гофер!

Остин поднял руки, как будто дирижируя, и все принялись скандировать в унисон:

— Гофер! Гофер! Гофер!

Казалось, этому не будет конца.

Сейчас я с радостью убил бы его. Кинуться бы и поотрывать ему руки и ноги! Но я вовремя вспомнил о Тайсоне Макгоу. Нет. Я не Тайсон. Я цивилизованный человек, я не стану нападать на Остина. Вместо этого я встал, отряхнулся, подождал, пока не стихнут крики «Гофер!», а потом взглянул Остину прямо в лицо и протянул руку.

— Отличная работа, Остин.

Я пожал ему руку. Надо сказать, для этого мне тоже понадобилась вся сила воли, как для бега.

— Да, — согласился Остин. — Ну, увидимся, Гофер.

Я повернулся и пошёл прочь, а поклонники опять принялись восхвалять Остина. Мои локти начали болезненно зудеть.

Шерил ждала меня. Чего у неё не отнять — она всегда была на моей стороне и никогда не смеялась надо мной.

— Ты как, в порядке? — осведомилась она.

Я бросил взгляд за спину, на Остина, потом повернулся к Шерил и спросил:

— Так как мы назовём наш клуб?

Стоунхенджская Хартия

Вряд ли кто-нибудь знал, для чего это место использовалось прежде, но чем бы оно ни было, от него остался только каменный фундамент на полянке в лесу. Лишь камни — истёртые и покрытые мхом. Внутри квадратного каменного основания зияла яма — котлован футов шесть глубиной и футов двадцать шириной, весь заросший кустарником и деревьями. Очень возможно, что это место пребывало с таком состоянии лет сто — точно никто этого не знал.

Шерил, Рэндал и я нашли и облазили его много лет назад, когда были ещё мелюзгой, но оно показалось нам слишком жутким для игр; поэтому мы сюда не ходили, сохранив сведения об этом месте в подвалах памяти — вдруг пригодится в будущем. Старый фундамент затаился в густом лесу между домом Шерил и побережьем и ждал. Мне всегда казалось, что он ждёт: либо когда его снова начнут использовать, либо когда он растворится в небытии, как то здание, которое поддерживал когда-то.

Да, фундамент ждал; и во вторую пятницу девятого учебного года у меня появилась чёткая уверенность — он ждал нас.

Мы с Шерил стояли на краю каменного квадрата, всматриваясь в котлован, и Шерил воскликнула:

— То, что надо! Лучше для нашего клуба не найдёшь!

Я обошёл вдоль края и нашёл место, где фундамент осыпался и в котлован можно было спуститься по наклонному земляному скату. Я слез первым, Шерил — за мной.

— Прямо какое-то колдовское местечко, — промолвила она.

— Кто знает, может, тут и правда живут злые духи.

— Ладно, давай не преувеличивать, ничего такого потустороннего здесь нет, — возразила Шерил.

И всё же невольно становилось жутковато — как бывает в музее в отделе мумий или в покинутом жителями городе. Было что-то в этом месте такое, что придавало важность любым затеянным здесь делам. А значит, и заседания нашего клуба приобретут некую таинственность и значительность.

— Который час? — спросил я.

— Четыре пятнадцать. Они будут здесь через четверть часа.

Оглядываясь по сторонам, я заметил кое-что, чего нельзя было увидеть сверху, с каменного края. Здесь валялись старые зелёные бутылки из-под кока-колы, алюминиевые банки со старомодными колечками, за которые надо тянуть, чтобы открыть крышку — такие перестали выпускать много лет назад. На некоторых были товарные знаки, которых я даже и узнать-то не мог. Возможно, они валяются здесь с того момента, когда строение прекратило своё существование. В течение многих десятилетий ничья рука не касалась этих осколков прошлого. Это действительно было волшебно — как мистические камни английского Стоунхенджа с их потаённой историей.

— Давай будем называть это место Стоунхендж, — предложил я Шерил.

— Здорово! — отозвалась она. — Мне нравится.

Она выбралась наверх и присела на один из покрытых мхом шлакоблоков на краю котлована. На краю Стоунхенджа.

— У меня такое чувство, будто я ведьма, — призналась она.

— А ты и на вид сущая ведьма! — сказал я.

Мимо подобного комплимента Шерил пройти не могла:

— Заткнись! Отлично знаешь, что я имею в виду. Так и кажется, будто мы можем заклинать здесь духов!

— Который час? — спросил я.

— Четыре двадцать.

Первое время, разговаривая с людьми насчёт нового клуба, я чувствовал себя немного неловко: боялся, что меня поднимут на смех. Однако никто этого не сделал. Подбирать членов для нашего клуба оказалось чем-то вроде увлекательной игры. Мы с Шерил держали ушки на макушке и глаза открытыми в поисках ребят, находящихся в той же ситуации, что и мы; ребят, которые были лишь вторыми, которые страдали из-за того, что приходилось жить в тени какой-нибудь «непобиваемой» личности, тыкавшей их мордой в грязь при каждом удобном и неудобном случае.

Некоторых мы сразу отвергли, на других пришлось потратить чуть больше времени, но наконец мы составили список ребят, которые идеально подходили для нашего клуба. Нам не нужна была слишком большая группа — семи человек, включая и нас с Шерил, достаточно. Либо я, либо Шерил разговаривали с ними один на один, когда рядом никого больше не было. И знаете что? Все до единого захотели вступить в Теневой клуб — такое название придумали мы с Шерил. И сегодня должно было состояться первое заседание. Мы пометили деревья в лесу, чтобы каждый без проблем нашёл дорогу к нашему тайному месту. С минуты на минуту народ мог появиться на краю старого фундамента, тем самым положив начало Теневому клубу.

— Который час? — спросил я.

Шерил взглянула на меня, словно говоря: «Оставь меня в покое!», а вслух сказала:

— Кончай дурака валять!

Больше я её не спрашивал. Слез вниз, в Стоунхендж, и принялся разводить костёр.

Солнце висело почти на горизонте и тени сгустились и удлинились, когда наконец, собрались все члены клуба. К этому времени костерок, который я развёл в центре большого квадратного котлована, разгорелся вовсю. Темно не было, холодно тоже, маршмеллоу, чтобы поджарить на огне, никто с собой не захватил, так что огонь, казалось, был ни к чему, однако у нас с Шерил имелась веская причина, о которой знали только мы.

— Думаю, надо начать с официальной церемонии знакомства, — заявил я.

— Это ещё зачем? — вскинулся Рэндал. — Мы все здесь друг друга знаем.

— Заткнись, — отрезала Шерил. — Так надо.

— Начнём с меня, — сказал я и прочистил горло. Я несколько часов репетировал свою речь дома, так что не смущался, начиная первым. — Меня зовут Джаред Мерсер. Я лучший по результатам бегун в школе после Остина Пэйса, самого дрянного, паршивого... э, здесь случайно нет друзей Остина?

Ни одна рука не поднялась, так что я продолжил:

— ...дрянного, паршивого, просто заноза-в-одном-месте человечишки, которого только можно найти в любой команде бегунов. Он не упускает шанса опустить меня ниже плинтуса, а всё только потому, что я не такой быстрый, как он. — Я выдержал эффектную паузу. — Я ненавижу Остина Пэйса.

После чего повернулся к Шерил, и она заговорила:

— Меня зовут Шерил Гэннет. Я всегда была второй среди нашей родни по части пения, танцев и актёрских способностей. Даже моя собственная мать иногда забывает, что у меня есть голос. А теперь то же самое происходит и в школе. Моя кузина Ребекка, которая считает себя не иначе как даром Божьим для вселенной, захапала себе всё внимание. Я ненавижу Ребекку.

— А, понял! — воскликнул Рэндал. — Окей, моя очередь. Меня зовут Рэндал Гэннет, и я лучший пловец восьмого класса.

— Рэндал... — нетерпеливо одёрнула Шерил.

— Ш-ш! — шикнул Рэндал. — Как я сказал, я — лучший пловец, но Дрю Лэндерс думает, что лучший — он. А он не лучший.