Хронофаги - Екатерина Соловьёва

«Я бы никогда не выгнала свою дочь в холодный подъезд».

А мимо неодобрительно топали собаки на поводках, сапоги и ботинки соседей…

Вета подобрала простынь и набросила на узкие плечи подростка.

— Да ты вся горячая! Так… иди сюда…

Впустив гостью, хозяйка щёлкнула замком и спросила:

— Как зовут?

Девочка так дрожала, что смогла выдавить сквозь сведённые судорогой челюсти:

— Ррх… рремм…

— Римма?

Она опустила голову, тряхнув золотистыми локонами.

— Ну, Римма, так Римма. Вши, чесотка, грибок есть?

Округлив большие лазоревые глаза, Римма испуганно помотала головой и тут же пошатнулась от слабости.

— Ладно. Всё равно потом хлоркой всё мыть… Иди пока в ванную, я тебе сейчас что-нибудь подберу… И не разлёживайся там, у тебя температура…

Все они были такими разными, каждый умел нечто такое, чего не мог другой. Макджи первым выдвинул предположение, что Старик разлучён с конгрегатором. Он и возглавил группу, которая двинулась на поиски жизненно важного аппарата, назначив Бертрана командующим поимкой Хозяина Часов.

Первые сведения пришли от угрюмого Михала, он сообщал, что вор молод, быстро засёк их и ловко уходит. Братья несколько раз пытались окружить его, но грабитель будто чуял их приближение, всякий раз останавливая время, чтобы вновь ускользнуть. Определение местонахождения конвегатора здорово измотало симбионтов, приходилось рассчитывать только на себя, хорошо ещё, что кольца верно держали сигнал. Спустя пару дней, когда беглец устал, удалось окружить его в номере римского «Моргана». Вопреки приказу Макджи дождаться пяти утра, запальчивый Али подбил Чана напасть сразу, в полночь, зная, как честолюбив китаец. Вор, сильно поранившись, сбежал через окно, снова оставив их с носом, а потом начались серьёзные помехи. Голоса братьев сильно искажало какое-то поле, а затем эфир разорвал отчаянный крик Макджи, который не спутаешь ни с чьим другим.

Им же самим везло не больше: прибыв в Демидовск, весь расчерченный серыми линиями, они неделю безуспешно рыскали по подвалам и крышам. Джамал и чернокожий новичок Абдул беспрерывно вызывали Старика кольцами, Олег и Герхардт сканировали всех седых бородатых мужчин, а Мартин с Бертраном тщетно пытались выйти на связь с пропавшей группой. А драгоценное время утекало, как вода сквозь пальцы.

Первым погиб дотошный Герхардт. Он хотел выяснить, что случилось с Джамалом, который не выходил на связь вот уже два часа. Последним, что услышал командир, было:

— Untier! Untier! Main Gott!![Чудовище! Чудовище! Боже мой! (нем.)]

Прибыв на место, тело так и не нашли. Только ветер швырял в переулке картофельные очистки и пакеты от чипсов. Джамал матерился на хинди, симбионт послушно переводил, Олег что-то бубнил о вселенском заговоре, Абдул потерянно молчал. Разве мог знать ошалевший Бертран, приказавший не разъединяться, что новичок посмеет ослушаться? Кардиналы обыскивали семнадцатый квадрат и уже покинули территорию старого завода, как вдруг все кольца отчётливо передали хрип отставшего креола:

— Damballa, Damballa ivaia…[

Дамбалла, Дамбалла пришёл…(креольск.)

]

Похватав битые бутылки и куски ржавых вагонных осей, братья ринулись назад, в сумрачные заброшенные цеха. Бертран почувствовал, что сходит с ума, поднимая из лужи крови с пола темнокожий палец с серебряным кольцом в виде змеи. Больше от юного Абдула ничего не осталось.

«Какого дьявола? Он же был в симбионте…»

Джамал вполголоса молился на хинди и урду, но и это не спасло его. Исследуя береговую полосу искусственного пруда, связь держали каждую минуту, не выпуская друг друга из виду. Внезапно бесстрастное лицо Олега изумлённо вытянулось, и Бертран проследил его взгляд. Над стылой осенней водой разверзлась беспроглядная бездна, из которой, опершись на четыре локтя сразу, выглянула полупрозрачная гигантская женщина. С каждым мгновением она наливалась объёмом и цветом: золотая диадема на длинных чёрных волосах, пустой глаз во лбу и алые ухмыляющиеся губы на невиданно красивом лице.

— Dja! Dja! — успел крикнуть Джамал, перед тем, как чудовище молниеносно схватило его и утащило в бездну. — Sundara Mata…[Уходите! Уходите! Прекрасная Мать… (хинди)]

Тёмная дыра тут же схлопнулась со звуком пробки, вылетевшей из бутылки шампанского, и хмурое небо снова затянули свинцовые снежные тучи. Издав душераздирающий вопль, Бертран рухнул на колени и выдрал клочья жухлой травы вперемежку с влажной землёй.

И лишь сегодня вечером Олег, единственный способный отключаться от всего происходящего, заметил на светловолосой девушке большую концентрацию сизых нитей, ниспадающих с плеч полупрозрачными призраками…

В безрадостную реальность мелькания дворов, залитых тусклым желтушным светом, вернули чужие воспоминания.

«Набойки… какие набойки? Сергей Павлович — козёл?! Кто это?»

Давая симбионтам передохнуть после долгого перелёта из Европы, кардиналы бежали по асфальту неслышно, лишь под подошвами лёгких кожаных сапог хрустели сухие листья. Луна на беззвездном небе ухмылялась, как глаз чёрного Дамбалла. Достигнув перекрёстка, они разделились, тщательно обыскивая близлежащую территорию. Мартин обнаружил Старика скрюченным на лавке в полутёмном дворе, Он кутался в длинный кожаный плащ, но ночной холод донимал так, что зубы выбивали частую дробь. Подав сигнал братьям, кардинал активировал симбионта на согревание, с силой растёр ладони и положил озябшему беглецу руки на спину. Старик застонал, его скрутила крупная дрожь, свалявшаяся борода по-козлиному тряслась.

— Зачем ты бежал? И где конгрегатор? — спросил Мартин, распределяя тепло по немощному телу.

Старик хотел было что-то ответить, но, заметив приближающихся кардиналов, смолчал. Узнав Его, Бертран радостно переглянулся с Олегом, но чужое воспоминание резануло так ярко и больно, что мужчина чуть не задохнулся. Он увидел, как конгрегатор переворачивается в воздухе и разбивается… разбивается… разбивается!.. Стыд и боль капают на осколки красным и прозрачным, выжигая последние спасительные осколки, и исчезают… тают, тают…

Издав стон, кардинал бессильно опустился на бордюр. После всего пережитого мучительно захотелось умереть.

— Братья, братья… Часы разбиты… Конгрегатора больше нет…

Хранители отступили, не желая поверить в услышанное. Мартин замысловато выругался, Олег машинально затянулся сигаретой к неудовольствию своего симбионта и заглянул в опрокинутое лицо командира:

— Что ты видел?

— Они разбили его, разбили… Она и этот… этот…

Вдруг Бертран почувствовал, что воздуха не хватает, и, глотнув ночной осенней свежести, глухо закашлялся: