Газета Завтра 209 (48 1997) - Газета Завтра

Почему они молчат?

И. С. Дума от нас не отворачивается. И я хочу поблагодарить депутатов Думы за все принятые постановления по Приднестровью. К сожалению, все они не выполняются. Например, о консульстве в Тирасполе для российских граждан. Их у нас в республике около 35 тысяч. Было бы еще больше, но для этого надо ехать в Кишинев или ждать, когда приедет консул. А это очереди. понимаете, что такое приднестровцу поехать в Кишинев. Консульство у нас не открывают, хотя именно Приднестровье является защитой для всех, в том числе и для тех, кто живет в Молдове и тяготеет к России. Но и это не все. Наличие Приднестровской Молдавской Республики является главным препятствием к тому, чтобы Молдова как государство объединилась с Румынией. России выгодно нас признать. Но она не признает. Оглядывается на так называемое мировое сообщество. А там двойные стандарты. Надо Соединенным Штатам - они бомбят Ирак, душат Кубу и Югославию и ни на кого не оглядываются.

Я спрашиваю представителей Красного Креста: “Объясните, кто вы такие?” А они: “Как же, мы мировое сообщество!” Я говорю: “Я помощи от вас не получал, какое вы участие принимаете в моей судьбе, чтобы вмешиваться в судьбу моего народа? Внесите какую-то лепту, хоть что-то сделайте, тогда мы посмотрим”.

А гонцы Международного валютного фонда приехали к нам и поставили условие: “Если вы отбросите пророссийскую политику, мы вам будем помогать”. Вот такой разговор. Я им говорю: “Я без вас, ребята, прожил трудные годы, проживу и еще. Молдова набрала у вас более миллиарда двести тысяч долларов. А чем будет рассчитываться?

Нам же и Россия не дает кредиты. Живем мы на приватных контактах, которые имеют наши предприятия. Живем только за счет промышленности. Но живем. Хотя мы несем убытки от пребывания у нас группы российских войск, но просим ее сохранить. Сохранить для защиты российских интересов, россиян, которые у нас живут. Вот недавно я прочитал интервью г-на Лебедя, где он проговорился, что приехал в Приднестровье с заданием: вывести российских военнослужащих. Вот в этом вся и суть политики Москвы, к сожалению.

А. П. Российская политика все меньше становится политикой России как таковой и все больше делается политикой определенных олигархических, банковских кругов, которые имеют абсолютно эгоистические, а не общегосударственные интересы. При достижении своих интересов олигархии пользуются самыми страшными методами, в том числе и методами демонизации. Скажем, они демонизируют Приднестровье. Для нас ваша республика это, повторяю, почти святыня, опора нравственности, это, как Босния Караджича, которая бросила вызов мировому катку. Для нас приднестровцы - от президента до казака - это фаланга сопротивления. А для них все вы - воровское государство, криминальная структура. Так же они демонизируют Белоруссию и Лукашенко и отдельные районы России - например, Приморье с Наздратенко. Он тоже, оказывается, враг номер один. Мы не можем верить тому, что пишут и говорят по ТВ о Приднестровье. И поэтому я хочу спросить: что произошло у вас за все эти годы? Как трансформируется сознание, как меняется экономика?

И. С. Перемены в сознании приднестровцев можно сформулировать так: “Хватит ждать помощи от России, надо помогать самим себе, самим отстаивать свое право жить на этой земле, защищая память предков и будущее новых поколений всеми возможными способами”.

Теперь об экономике. Для наших предприятий, как и для предприятий в любой стране, важно, прежде всего, продать свою продукцию. Под это мы строим всю свою политику, под это подводим законодательную базу. Мы пользуемся и российским, и украинским, и белорусским опытом приватизацию. Но идем своим путем, сохраняя государственный контроль над собственностью.

Наши предприятия работают по международным стандартам и могут сбывать продукцию во всех государствах, в том числе и в США. Нам пришлось пройти через очень большие трудности в промышленности. Но результаты есть. Решаем и проблемы сельского хозяйства. Мы в этом году заложили такой запас зерна, который позволяет иметь продовольственную независимость. Сейчас рассматриваем вопрос снижения цен на хлеб.

А. П. А что произошло в обществе: есть ли в нем расслоение, появился ли класс капиталистов-промышленников, народились ли банкиры, средний бизнес, изменилась ли суть социума?

И. С. Да, расслоение общества произошло. Но не так ярко, как у вас. Есть отдельные богатые, есть середняки и бедные - это в основном бюджетники. Заработная плата у нас в среднем, с учетом прожиточного минимума гораздо выше, чем в Молдове - в признанном государстве и имеющем кредиты. Тем, кто работает и может заработать, мы никаких ограничений не ставим. Но у нас еще слабая законодательная база, слабый контроль за тем, честным ли путем делаются состояния. Перестраивать работу правоохранительных органов тяжело, и здесь наша республика сталкивается с такими же проблемами, как и Россия. Но в иных масштабах, поскольку что мы там в сравнении с Россией!

А. П. Вы живете, как осажденная крепость, и поэтому ваша политика как президента связана с непрерывной каждодневной реакцией на угрозы, она поневоле носит не стратегический характер, а характер непрерывных ответов. Но в какие-то моменты вам, наверное, хочется отстраниться от сиюминутности и посмотреть, что же в итоге получилось, что же сложилось в результате вот этих бесконечных ответов на угрозы: военные, политические, экономические, мировоззренческие, информационные. Как вы представляете себе тип государства, которое выстраивается в Приднестровье, что у него за модель, есть ли модель? Китайская ли это модель, российская ли, казахская ли?

И. С. Пока у нас идет больше китайская модель, если хотите. Не потому, что мы ее планировали, или знали, что Китай так делает, она сложилась по жизни. Практически мы сохранили государственную собственность. В сельском хозяйстве погоду делают колхозы. По закону земля в республике не является частной собственностью. Может быть, придет время, мы станем ее продавать. Но пока - передавать в пользование, пожалуйста, акционировать - пожалуйста, но не продавать! У нас большая плотность населения. На человека приходится менее одного гектара. Наши крестьяне не хотят рушить сложившиеся коллективы, ибо понимают, что вместе с ними придется разрушить ирригационную систему, мелиорацию, системы снабжения и сбыта.

А. П. Что происходит с 14-й армией после Лебедя? Ведь, по существу, когда мы прежде встречались с вашим министром безопасности или с вами, то слышали постоянно: “14-я армия, Лебедь, конфликты”. Вот сейчас Лебедя нет. Изменилась ли проблема русского военного присутствия с его уходом? Кто такой Евневич? Стало ли после Лебедя вам легче жить?

И. С. Мне и с Лебедем было нетрудно. Не в нем суть. Когда распался Советский Союз, в указе президента Приднестровья было объявлено, что вся собственность, принадлежит отныне Приднестровской Молдавской Республике, в том числе и 14-й армии.

Лебедем тогда еще и не пахло. Но саму армию мы под свою юрисдикцию не взяли, потому что считали ее достоянием России.

Кроме того, если бы мы ее взяли, румынские войска были бы в Молдове немедленно, и тогда бы все закончилось очень большим пожаром. Но мы приняли закон, по которому военнослужащие уравнивались в правах с гражданами Приднестровской Молдавской Республики. Им было сказано, что вы пользуетесь имуществом армии до тех пор, пока здесь находитесь. То есть мы создали все условия для того, чтобы группа войск спокойно служила и чтобы россияне у нас жили. Но оказывается, это расходилось с политикой Москвы. По заявлению того же Лебедя, ему была поставлена задача вывести военнослужащих. После него задача продолжает выполняться: из 15 тысяч военнослужащих осталось 2800. Миротворцев было 800, теперь - 300. Из армии постоянно что-то вывозится. Почему? Объяснение очень простое: международное сообщество требует, чтобы Россия вывела из Приднестровья войска. Я улыбаюсь: вот ведь как беспокоятся. И Молдова требует, чтобы войска выводились. А зачем? Кому они мешают? Я в этом усматриваю агрессивные поползновения Молдовы.

И ставлю вопрос так: раз уходит Россия, по закону все российское имущество принадлежит приднестровскому народу. Распался Союз, каждая республика получила часть своей собственности, в том числе и военной, почему не имеет на это право Приднестровье? Был у нас недавно г-н Адамишин из МИДа. Его почему-то интересовало не погашение Россией Приднестровью задолженности (армия должна нам за коммунальные услуги). Его интересовал вопрос: как быстрее вывезти боеприпасы. Я ему официально ответил: если вы боитесь, что они взорвутся, пожалуйста, передайте их нам, мы будем хранить в шахтах, у нас есть большие и безопасные шахты, не взорвутся. Давайте их продадим, продадим мы - Россия и Приднестровская Молдавская Республика. Но ни в коем случае не Молдова. Она свою долю уже получила.