Кофе по-турецки - Джавид Алакбарли

вся моя злость, я вдруг понял, что я просто де бил и идиот. Я же жить без неё не могу. Мне надо было спасать и себя, и её и уезжать из этого коварного Стамбула. Все эти страсти во Франции тут же бы стихли. Не было бы ни князя, ни этого сводника Босфора, и мы были бы счастливы. Я умоляю вас, помогите мне. Надо найти её и вернуть. Я буду её рабом. Слёзно обещаю всем вам, что я постараюсь постигнуть её душу. Я буду делать всё, что она пожелает. Только найдите.

Конечно же, её нашли. А через три дня пара уехала в Марсель, завалив всё Бюро сувенирами и признаниями в том, что они самые настоящие волшебники, феи и чудотворцы, сумевшие вернуть к жизни этого Ромео, безумно влюбившегося в прекрасную русскую блондинку.

Князь объявился через три дня. Он уверял, что никогда не был любовником этой удивительной женщины. Что она придумала всю эту историю исключительно для того, чтобы вызывать постоянную ревность у своего мужа. Он же был просто безработным. У него была жена и трое детей, и ему так нужна была эта работа. Его жена приходилась дальней родственницей этой красавице. Вот она и устроила его шофёром. Его взяли из милости, пожалев его жену и детей.

А эта блондинка была с первого дня влюблена в своего француза. Но ей казалось, что будет гораздо интереснее, если он всё время будет её ревновать. Была уверена, что без всего этого драйва она быстро ему надоест и он её бросит.

— Ну, в конце концов, я рад, что всё так хорошо сложилось у них. Но ведь я же остался без работы. Что же мне теперь делать? А может быть, у вас есть работа для меня?

Работы не было. Вернее, было очень много работы с беженцами, но за неё платили так мало, что князя это никак не устраивало.

***

В один из дней она выходила из Бюро заплаканной. Граф был поражён.

— Кто посмел тебя обидеть?

— Никто не обижал. Просто к нам сегодня пришли люди, которые видели всё то, что происходило в Крыму после эвакуации Белой армии. Вначале людей просто расстреливали и сбрасывали в море. Они утверждали, что после этого Чёрное море окрасилось в красный цвет. А потом всех начали топить, как беспомощных щенков. На баржах. Топили живых людей потому, что жалели патроны. И всем этим занимались люди из Красной армии, которым якобы было поручено очистить Крым от чуждых новой власти элементов. Какой ужас! А ведь всем, кто оставался, официально обещали амнистию. Но в конце концов они все погиб ли как мученики!

— Им можно только позавидовать!

— Как это?

— А неизвестно, что лучше: сразу, в одночасье по

гибнуть или же постепенно терять себя, опускаться на дно, упорно цепляясь за свою никчёмную жизнь.

— Ну вот. Утешил. Теперь мне хочется плакать ещё больше.

— Не плачь. Но знай, что это правда.

— Ты не шутишь?

— Нет, к сожалению. Как православный человек, я не могу покончить с собой. Это не обсуждается. Но часто думаю о том, а жизнь ли это вообще? Мы же превратились в живые трупы. Наше настоящее «Я» осталось в России и приказало долго жить. А здесь же продолжает существовать всего лишь наша жалкая копия.

А потом её муж уехал на десять дней. Вместе с тем французом, у которого он работал водителем. Они собирались куда-то вглубь страны, в Анатолию. Он доверительно сообщил ей, что он очень рассчитывает на то, что эта поездка поможет им основательно поправить своё финансовое положение. Она всё прекрасно понимала. Если бы ей кто-нибудь в её прежней жизни рассказал о том, как они будут жить, рассчитывая на успехи каких-то сомнительных проектов, то она сочла бы это просто злой фантазией. Здесь же всё это стало жестокой реальностью.

Было очевидно, что таланты и способности как её, так и её мужа практически никому не были нужны. Требовались люди конкретных профессий. Те, кто может работать на земле, фабрике или заводе. В далёкой Бразилии давали бесплатно много-много земли. При одном условии. На ней надо было работать самим. Обрабатывать и засевать землю, собирать урожай. Излишне говорить, что кандидатуры таких людей, как они, даже не подлежали рассмотрению.

Они не раз обсуждали и то, что они могли бы делать здесь, имея начальный капитал. Но капитала не было. Зато перед глазами было множество примеров банкротства тех, у кого были деньги. А ещё они прекрасно понимали, что в них изначально не была заложена способность к выстраиванию успешного бизнеса. Они зло шутили на тему, что не барс кое это дело. Прекрасно осознавали, что нет в них ни купеческой, ни торгашеской, ни предпринимательской жилки. Но ведь никто и никогда даже вообразить себе не мог, что такие люди, как граф, вдруг окажутся не просто стеснёнными в деньгах, а просто без всяких средств к существованию. Словом, выход из всего этого найти было непросто. Иногда им казалось, что его просто нет.

***

В тот вечер, впервые за эти два года, муж не встречал её с работы. Самым любопытным было то, что все, с кем она работала, очень удивились этому. Она им всё объяснила. Где-то через неделю у неё как бы невзначай спросили:

— Муж вернулся?

— Пока нет.

— Но он же в Стамбуле.

— Нет. Он всё ещё не вернулся.

А потом эти женщины повезли её на площадь Таксим. Усадили в какой-то кофейне на открытом воздухе и просто приказали:

— Смотри. Он вот-вот должен появиться.

И действительно, очень скоро мимо них прошла очень яркая пара. Рука об руку. Она что-то говорила ему на ухо, а он смеялся в ответ. Этот смех она сразу узнала. Не только потому, что так смеяться мог только он. Просто те нотки, которые сейчас доминировали в нём, свидетельствовали лишь о том, что женщина, находящаяся рядом с ним, была предельно близка ему. Она нашла в себе силы промолчать, дождаться, чтобы эта пара скрылась из виду, распрощаться со столь осведомлёнными дамами из Бюро и уйти.

В ту ночь она так и не дождалась графа. И уснуть не смогла. Утром пришла на работу с красными глазами. В полдень увидела, что в Бюро зашла женщина. Та самая женщина, что прогуливалась под руку с её мужем. Вначале, конечно же, она обратилась не к ней, а к их директрисе