Король орков - Роберт Сальваторе

— Твоя походка стала легче, — заметила она.

Как только Дзирт узнал ее в кресле, водруженном на плечи четырех молодых дворфов, он радостно рассмеялся.

— Принцесса клана Боевого Топора! — приветствовал ее дроу, отвесив насмешливо-почтительный поклон.

По знаку Кэтти-бри дворфы опустили кресло на пол и отошли в сторону, и Дзирт, не дожидаясь, пока она, опираясь на костыль, выберется наружу, заключил ее в крепкие объятия.

— Скажи, что ты хоть некоторое время пробудешь дома, — попросила Кэтти-бри после долгого поцелуя. — Зимой так холодно и одиноко.

— У меня есть еще дела снаружи, — ответил Дзирт. — Конечно, я на какое-то время останусь, — добавил он в ответ на разочарованный взгляд Кэтти-бри. — Да, я, как и обещал, вернулся поддержать Бренора до того, как снега начнут отступать, а войска снова придут в движение. Вскоре мы узнаем намерения короля Обальда.

— Обальда? — переспросила Кэтти-бри, считавшая короля орков погибшим.

— Он жив, — кивнул Дзирт. — Ему удалось каким-то образом уцелеть во время оползня, и собравшиеся орки до сих пор подчиняются воле своего могущественного повелителя.

— Будь он проклят!

Дзирт усмехнулся, но ничем не выразил своего согласия.

— Удивительно, что вы с Вульфгаром так быстро вернулись, — сказал он. — Какие новости о Кэлси?

Кэтти-бри покачала головой:

— О ней ничего не известно. Мы переправились через Сарбрин в тот же день, когда ты и Инновиндиль улетели на Побережье Мечей, но зима нас догнала и заставила вернуться. Мы узнали, что несколько последних групп беженцев отправились в Серебристую Луну, и Вульфгар готов добраться до волшебного города леди Аластриэль, как только паром снова спустят на воду.

Дзирт отстранил ее на расстояние вытянутой руки и взглянул на искалеченное бедро. Кэтти-бри теперь почти всегда носила платье, поскольку ходить в облегающих бриджах было чересчур неудобно. Глаза дроу остановились на изготовленном дворфами костыле, но Кэтти-бри перехватила его взгляд.

— Я не исцелилась, — признала она. — Но я достаточно долго отдыхала, чтобы решиться на путешествие с Вульфгаром. — Она замолчала и, протянув руку, ласково провела ею по щеке и подбородку Дзирта. — Я должна это сделать.

— Я настроен не менее решительно, чем ты, — заверил ее Дзирт. — Только обязательства перед Бренором удерживают меня в крепости.

— Вульфгару не придется идти одному, — пообещала Кэтти-бри.

Дзирт кивнул, и улыбка выдала его удовлетворение.

— Я должен навестить Бренора, — сказал он и повернулся, чтобы уйти.

Кэтти-бри удержала его, схватив за рукав:

— У тебя хорошие новости? Дзирт с любопытством оглянулся.

— Твоя походка стала легче, — заметила Кэтти-бри. — В ней не заметно прежней тяжести. Что ты увидел снаружи? Орки готовы отступить? Или народ Серебряных Земель готов подняться, чтобы отразить…

— Ничего подобного, — разуверил ее Дзирт. — Все так же, как и в день моего отъезда, кроме того, что орки окопались еще основательнее, как будто они собираются остаться здесь навсегда.

— Твоя улыбка меня не обманет, — сказала Кэтти-бри.

— Это потому, что ты меня слишком хорошо знаешь, — усмехнулся Дзирт.

— И мрачные перспективы войны не могут ее прогнать?

— Я поговорил с Эллифейн. Кэтти-бри ахнула:

— Она жива?!

Выражение лица Дзирта показало ей всю абсурдность этого предположения. Разве Кэтти-бри не видела своими собственными глазами, как Эллифейн погибла от меча Дзирта?

— Воскрешение? — выдохнула Кэтти-бри. — Неужели эльфы прибегли к помощи могущественного жреца, чтобы призвать душу…

— Нет, ничего такого не было, — успокоил ее Дзирт. — Но они снабдили Эллифейн проводником, чтобы установить со мной контакт… и передать извинение. И она тоже приняла мое извинение.

— Тебе не за что было просить прощения, — возразила Кэтти-бри. — Ты не сделал ничего плохого, ты не мог знать.

— Я понимаю, — ответил Дзирт, и теплота его голоса согрела Кэтти-бри. — Все было сделано правильно. Эллифейн обрела покой.

— Это Дзирт До'Урден обрел покой. Дзирт только улыбнулся.

— Это невозможно, — сказал он. — Будущее очень неопределенно, и десятки тысяч орков столпились у наших дверей. Погибли слишком многие, и среди них были наши друзья. Хуже того, еще многим предстоит пасть в боях.

Его мрачные предсказания явно не убедили Кэтти-бри.

— Да, Дзирт До'Урден обрел покой, — согласился Дроу под ее настойчивым взглядом.

Он попытался проводить женщину к паланкину, но Кэтти-бри покачала головой и жестом предложила ему пройти с ней по коридору, ведущему к мосту над ущельем Гарумна, к восточным залам Мифрил Халла, где Бренор давал аудиенции.

— Это длинная прогулка, — предупредил ее Дзирт, указав глазами на раненую ногу.

— Но ты меня поддержишь, — ответила Кэтти-бри, и Дзирт не смог ничего возразить.

Она благодарно кивнула, махнула рукой носилыцикам-дворфам, и Кэтти-бри и Дзирт двинулась в путь.

Сон был таким реальным, что Вульфгар чувствовал на своих щеках тепло солнечных лучей и прохладный ветер. Яркие ощущения оставили во рту холодный привкус соленого ветра, дувшего с Моря Движущегося Льда.

Все это казалось таким настоящим, что Вульфгар удивился, очнувшись от дремоты в своей маленькой комнатке в Мифрил Халле. Он закрыл глаза и попытался вернуться в сновидения и снова оказаться на свободных просторах Долины Ледяного Ветра.

Но это было невозможно, и высокий мужчина, открыв глаза, потянулся в своем кресле. Он посмотрел на кровать, стоявшую у противоположной стены. В последнее время он почти не спал там, поскольку раньше делил это ложе с Делли, своей погибшей женой. Несколько ночей он пытался лечь в кровать, но каждый раз обнаруживал, что бессознательно тянется к ней, перекатывается к тому месту, где она должна была лежать.

Ощущение пустоты врывалось в его дремлющее сознание и всякий раз оставляло в душе холод.

В ногах кровати стояла колыбель Кэлси, и смотреть на нее было еще более грустно.

Вульфгар уронил голову на руки, и мягкость волос напомнила ему об отросшей бороде. Он пригладил бороду и усы, протер глаза. Он старался хоть ненадолго перестать думать о Делли и даже о Кэлси и дать себе короткую передышку от сожалений и страхов. Он представил себе Долину Ледяного Ветра, какой запомнил ее в юности. Ему и тогда было знакомо чувство утраты, и война не раз больно жалила его душу. Ни в снах, ни в воспоминаниях у него не было никаких иллюзий, смягчающих облик этой суровой земли. Долина Ледяного Ветра всегда оставалась для него холодным местом, и ее ветер был скорее губительным, чем освежающим.