Некромантка на практике (СИ) - "Likaona"

— Хвала, — поддержала подругу Сильва и попыталась пошутить: — В конце концов, мы не пчелы, чтобы это переносить от цветка к цветку.

Аля хихикнула:

— Ты права, для этого «луга» мы совершенно неправильные пчелы, — добавив через миг: — И совершенно точно делаем неправильный мед.

Хихикая, пошатываясь и поддерживая друг друга, девушки побрели прочь, продолжая развивать тему про пчел, цветы и мед.

Ясность мысли вернулась только через полчаса, вместе с нормальным зрением и восприятием реальности. Под ногами вновь поскрипывал черный песок, и он уже не казался таким страшным — по сравнению с «глиняным плато».

— Больше ничего не буду в руки брать, чтоб мне провалиться! — двигаясь упругим шагом и настороженно поглядывая по сторонам, поклялась Сильва самым страшным, чем только можно. Пусть и звучало по-детски, но детские страхи самые древние и неизводимые, а детские заклятия — самые действенные. Подумав, рыжая добавила: — Если только не припрет.

— Вот-вот, — кивнула спешащая следом Аля. — Нечего такими обещаниями за просто так разбрасываться! Ты мне лучше расскажи про жирдусиков — никогда не слышала о таких существах.

Сильва смутилась и оглянулась на подругу:

— А ты никому не расскажешь?

— Честно-честно! — Аля подняла ладонь, горя желанием узнать, к чему такая таинственность.

— Ну… — Сильва сконфуженно откашлялась и замолкла, собираясь с духом.

Песок продолжал поскрипывать, иногда пронзительно и не слишком приятно повизгивая, но девушки уже привыкли к такому звуковому сопровождению и не обращали на него особого внимания. Разве что во время самых громких, как у вредной базарной тетки, взвизгах, машинально вздрагивали и повнимательнее смотрели по сторонам.

В конце концов рыжая решилась и выпалила единым махом:

— На самом деле их называют Пожиратели, потому что съедают всю органику на своем пути. Чем больше съест, тем крупнее становится. Чем крупнее, тем лучше давит излучением, парализуя жертву, чтобы она не сбежала. Совершенно непонятно, чем они в Постграничье питаются, но у нас именно органику подбирают до последней клетки. Такие упитанные становятся, как коровки.

Сильва покаянно вздохнула.

— Жирненькие и круглые. Вот я их и прозвала «Жирдусики».

Аля закусила губу, лишь бы не рассмеяться, а рыжая обиженно высказалась:

— Между прочим, господину Руту понравилось! Он их тоже теперь Жирдусиками называет! — и добавила тише: — И остальные Стражи…

Аля не выдержала и расхохоталась. Вот так живут себе поживают суровые Стражи, несут службу, важную и нужную, пугают детишек страшными Пустотниками и Пожирателями. Но вдруг появляется жизнерадостная студентка, и Пожиратели становятся Жирдусиками, а Пустотники…

— А как ты Пустотников называешь? — всхлипывая от смеха, поинтересовалась Аля.

Сильва покраснела, как помидор, и выдавила из себя:

— Стекляшками.

— Ыыы! — взвыла Аля, останавливаясь и сгибаясь от хохота. — Ыыыто же прекрааасно! А дедушка?

— Господин Рут тоже, — со вздохом выдала «тайну» рыжая.

— Ты… Ты мне словарик составь! — сквозь всхлипы попросила Аля. — Тоже хочу быть в курсе!

— Хорошо, составлю, если тебе так хочется. Только давай пойдем дальше, — попросила Сильва.

Как только девушки остановились, на них навалилась тишина — плотная и душная, как пуховое одеяло летом. Душащая. Неприятная. Аля из-за смеха ее не чувствовала, а пребывающая начеку Сильва — каждой клеточкой тела.

— Ага, — Аля утерла выступившие слезы, сверилась с Линзой и пошагала в нужном направлении. — Только не понимаю — почему кругленькие? Они же квадратные, то есть кубические.

— Это они сейчас худые, — махнула рукой Сильва. — Вымахали, а вес поддерживать нечем. Вот и спали с боков. Я их даже не сразу опознала.

— Эээ… — Аля попыталась представить внутреннее строение Пожирателей. — У них скелет квадратный, что ли?

— Как тебе сказать… — пришел черед рыжей задуматься. — Нет у них скелета. Есть наиболее удобная форма. Когда Пожиратель не в форме, голодный то есть, он становится вот такой.

— И как быстро формы меняются? — осторожно поинтересовалась Аля, с содроганием представляя, как кубы превращаются в шары, начинают катиться, а не по-улиточьи ползти, и стремительно их нагоняют.

— Медленно, — успокоила подругу Сильва. — Для смены формы нужно нажраться. Или наоборот, поголодать.

— Ну тогда ладно, — успокоилась Аля и тут же озаботилась новой идеей. — Интересно, а что будет, если из пожирателя сделать химеру?

Пуся резко каркнула, а рыжая диковато покосилась на подругу, задумавшую странное.

— Не знаю, но вот видишь — элементали не одобряют.

— Точно-точно? — строгим тоном обратилась Аля к фамилиару.

Пуся обиженно развернулся задом и совершенно однозначным жестом распушил хвост веером.

— Точно, — с каменным лицом, лишь щеки порозовели от сдерживаемого смеха, кивнула Сильва.

— Эх, — огорчилась Аля. — Как бы узнать — почему?

— Потому что это глупость несусветная, — отрезала Сильва. — Мало ли что получится из твари с Той Стороны или животного, измененного Той Стороной.

— Ага, ты права, — машинально «поддержала» подругу Аля, продолжая раздумывать над химерой. Ведь при создании разумной что химеры, что химероида, вкладывается магия создателя и некроманта, если создатель не является им. Можно же попытаться…

На этом месте девушка запнулась, потому как термин «очеловечить» не подходил совершенно, а иные не придумывались. Онормалить? Нормализовать? Вернуть в мир — если использовать измененных Той Стороной существ? В любом случае, можно попытаться приблизить к обычному миру, и попытаться расспросить или разузнать что-либо про ту сторону. Можно же, да? В любом случае, нужно очень тщательно подготовиться. И посоветоваться с прадедушкой и Райли. Ведь если получится…

Аля мечтательно зажмурилась, представляя во всех подробностях абсолютно нового, во всех смыслах, химероида, рассказывающего, что творится на Той Стороне. И самое главное — для каких целей создания Той Стороны постоянно пытаются вырваться в этот мир, уничтожая все вокруг. Аля причисляла себя к трезвомыслящим людям и не верила в некую изначальную злобность приходящих тварей. Но, к сожалению, никто еще не смог ее, цель, выявить.

Единственный человек, побывавший на Той Стороне или просто подвергшийся ее изменению и выживший, стал Неназываемым. Все учебники и исторические свидетельства в один голос твердили, что он заключил договор с Той Стороной, обрел силы, коих не было ни у кого в мире, и от того стал почти бессмертным. Аля до поступления верила во все прочитанное, но потом начала понемногу сомневаться в правдивости официальной версии. Казалось бы, сомневаешься — найди очевидцев и расспроси, тем более что целых два самых настоящих свидетеля (живых и разумных, а не привидения) под боком. Но… Прадедушка искусно увиливал от разговоров, а Райли становился каменным и отговаривался подпиской о неразглашении. Ну как тут не прийти к мысли, что все было совсем не так?!

Тем временем «все совсем не так» становилось и вокруг, только не в историческом контексте, а очень даже физическом смысле.

Линза уверенно вела все дальше и дальше, к маковым полям. С каждым шагом вокруг постепенно сгущались тени, почти невидимые, но осязаемые. Оставалось ощущение, даже воздух становился иным — тяжелым, душным, наполненным влажными парами. Чушь, конечно, влаге неоткуда взяться в этом мире, но ощущения не отпускали.

Али вновь проверила направление, однако идти следовало именно туда, где тени становились гуще. Придавая себе уверенности, девушка откашлялась:

— Как думаешь, почему к походу за маками Стражи так долго готовились? Вот мы идем и идем, и ничего с нами не случается. Разве что побегали чуть-чуть, и все.

Мрачно зыркающая по сторонам Сильва глянула на фамилиара, проверяя, как тот, и проворчала:

— Не накаркай.

Пуся, все еще ведущий себя культурно, нахохлился как курица на насесте и закрыл глаза. Переводя на человеческий язык, элементаль чувствовал себя странно и неприятно. Очутиться в мире, где не чувствуется свободная магия, пропитывающая все вокруг, для него, создания стихии огня, оказалось сродни лишиться осязания и обоняния одновременно. Слух и зрение остались, но половинчатые чувства заставляли нервничать, пытаться искать привычное, и — не находить. Пусе не нравилось в этом черном, мрачном месте, однако хозяйку бы он никогда не бросил. Тем более не позволил бы в одиночку разгуливать по странным землям. Подругу хозяйки фамилиар воспринимал как ее часть, только бродящую отдельно, где ей пожелается, пока не призовут. Для элементаля, рожденного из источника, чтобы временно обрести разум и самостоятельность, подобные отношения являлись само собой разумеющимися и не требующими объяснений.