Карл Маркс как религиозный тип - Сергей Булгаков

Вся доктрина Маркса, как она вытекла из основного его религиозного мотива – из его воинствующего атеизма: и экономический материализм, и проповедь классовой вражды д outrance, и отрицание общечеловеческих ценностей и общеобязательных норм за пределами классового интереса, наконец, учение о непреходимой пропасти, разделяющей два мира – облеченный высшей миссией пролетариат и «общую реакционную массу» его угнетателей, – все эти учения могли действовать, конечно, только в том направлении, чтоб огрубить, оземлянить, придать более прозаический и экономический характер социалистическому движению, сделать в нем слышнее ноты классовой ненависти, чем ноты всечеловеческой любви. Мы отнюдь не приписываем внесение этого оттенка в движение влиянию одного только Маркса, напротив, это духовное искушение для социалистического движения и без него слишком велико и, конечно, нашло и находит много путей и раньше и теперь (и у нас в России), но Маркс был могущественным его орудием. Личное влияние Маркса в социалистическом движении отразилось всего более именно усилением той антирелигизной, богоборческой стихии, которая в нем бушует, как и во всей нашей культуре, и которая не скажет своего последнего слова, не получив адекватного, хотя и последнего, своего воплощения.

С великой мудростью и глубоким пониманием истинного характера антирелигиозной стихии, стремящейся овладеть социалистическим движением и обольстить его, Владимир Соловьев в повести об антихристе{7} рисует его, между прочим, и социальным реформатором, социалистом.

И в социализме, как и по всей линии нашей культуры, идет борьба Христа и антихриста…

«Да приидет Царствие Твое! Да будет воля Твоя на земле, как и на небе!»

Такова наша молитва. Такова же и конечная цель мирового и исторического процесса. Таков должен быть высший и единственный критерий для оценки человеческих деяний, определяющий их как плюс или минус в мироздании, дающий им абсолютный и окончательный, т. е. религиозный коэффициент. Употребили ли мы дарованные нам Богом силы для созидания Царствия Божия, которого нам дано не только ожидать, но и в меру сил подготовлять хотя бы в качестве последних и ничтожных каменщиков – в этом деле нет ничего ничтожного, – или мы растратили силы эти втуне, в постыдной праздности и лени, или, наконец, употребили их на работу «во имя свое», чуждую и враждебную целям Царствия Божия? В жизни и деятельности каждого в разном сочетании имеются элементы всех этих трех категорий, и никто не дерзнет подвести общий баланс и высказать последний приговор про ближнего своего: он враг дела Божия! Но эта невозможность окончательной оценки, которая принадлежит лишь праведному суду Божию, никоим образом не освобождает нас от обязанности испытующим взором вглядываться в жизнь, где зло ведет, как мы знаем, непримиримую борьбу с добром и, что самое опасное в этой борьбе выступает иногда и под личиною добра, различаясь от него не по внешним, а только по внутренним признакам. И, верные этому требованию, хотя отнюдь не дерзая на подведение общего итога, мы должны различить и в Марксе, наряду с работой Господней, энергию совсем иного порядка, зловещую и опасную, – он загадочно и страшно двоится. Социалистическая деятельность Маркса как одного из вождей движения, направленного к защите обездоленных в капиталистическом обществе и к преобразованию общественного строя на началах справедливости, равенства и свободы, по объективным своим целям, казалось бы, должна быть признана работой для созидания Царствия Божия. Но то обстоятельство, что он хотел сделать это движение средством для разрушения святыни в человеке и поставления на место ее самого себя и этой целью руководился в своей деятельности, с религиозной точки зрения должно получить отрицательную оценку; здесь мы имеем именно тот тонкий и самый опасный соблазн, когда добро и зло различаются не снаружи, а изнутри. Что здесь перевешивает – плюс или минус, – мы узнаем это только тогда, когда подведен будет и наш собственный баланс, а сами должны оставить вопрос открытым. Однако высказать здесь то, что после многолетнего и напряженного всматриванья в духовное лицо Маркса мы в нем увидели и чего не видят многие другие, мы сочли своим нравственным долгом, делом совести, как бы ни было это принято теми, кому сродна как раз эта темная, теневая сторона Марксова духа.

Сноски

1

Напечатано в «Московском еженедельнике» 1906 года и в отдельном издании (Д. Е. Жуковского). СПб., 1907 года.

2

Я предполагаю здесь известными внешние факты биографии Маркса и имею в виду интерес не биографический, но психологический.

3

Посмотрите на первой странице I тома «Капитала» выходку Маркса против своего соработника и друга, притом давно уже мертвого: вместо того, чтобы воздать здесь Лассалю должное, Маркс лишь обвиняет его, правда, в запутанных выражениях, в плагиате у себя.

4

Вот для образца примеры: «Один из виртуозов в этом претенциозном кретинизме, Мак-Куллох… говорит с аффектированной наивностью восьмилетнего ребенка» («Капитал», том 1, 363, прим. 216). Вообще в примечаниях «Капитала» эпитеты «пошлый, нелепый» и под. встречаются на каждом шагу, и этот дурной тон усвоен, к сожалению, и последователями Маркса, в частности, привился и в пашей литературе.

5

По адресу Герцена была в I томе «Капитала», в первом издании, грубая и безвкусная выходка, впоследствии устраненная самим автором из других изданий.

6

Георг Адлер в своей книге «Die Grundlagen der Karl Marx'schen Kritik der bestehenden Volkswirtschaft» (Tübingen, 1887) цитирует интересный отрывок из письма демократа Трехова, посетившего Маркса в Лондоне. Трехов формулирует здесь, между прочим, свои личные впечатления от него: «Маркс произвел на меня впечатление не только редкого умственного превосходства, но и значительной личности. Если бы он имел столько же сердца, сколько ума, столько любви, сколько ненависти, я готов бы пойти за него в огонь, несмотря на то, что он не только различным образом давал мне чувствовать, но в конце и открыто выразил свое полнейшее ко мне пренебрежение. Он есть единственный и первый между нами, которому я доверил бы право властвовать и не теряться в мелочах при великих событиях. Я сожалею только ради общей нашей цели, что этот человек наряду с выдающимся своим умом не располагает благородным сердцем. Он смеется над глупцами, которые набожно повторяют вслед за ним катехизис пролетариев, так же как и над коммунистами à la Виллих, так же как и над буржуа. Единственно, кого он уважает, это – аристократы, настоящие аристократы, с полным сознанием этого. Чтобы устранить их от власти, он нуждается в силе, которую находит только в пролетариях, потому к ним он и пригнал свою систему. Несмотря на все уварения в обратном, может быть, именно благодаря им я получил впечатление, что его личное господство есть цель всех его действий» (283, прим.). Конечно, мы вовсе не думаем принимать здесь сказанное à la lettre, но общий тон согласуется с тем, что сообщает и Анненков и Герцен.

7

Указание на эту связь составляет, между прочим, заслугу проф. Масарика в его известной книге о марксизме, гл. XI.

8

Напр., даже столь внимательно и широко изучивший литературу вопроса исследователь, как проф. Масарик, в своей книге (Die philosophischen und soziologischen Grundlagen des Marxismus. Wien, 1869) тоже подтверждает, что «социализм Маркса вырос преимущественно из немецкой философии», что «философские основы у Маркса, его, так сказать, философский скелет, есть философия Гегеля, Гегель, сформировал дух Маркса», наконец, что «Маркс выступил впервые в литературе как гегельянец, приверженец Фейербаха» (стр. 22 и passim). Если же мы примем во внимание, что хотя сам Фейербах и был некогда приверженцем Гегеля, но затем сделался непримиримым и ожесточенным его антиподом, мы поймем, какая печальная философская путаница содержится в этих словах: гегельянец, приверженец Фейербаха. Ведь это почти то же, что сказать: марксист, последователь Толстого, или нечто тому подобное.

9

Aus dem litterarischen Nachlass von Karl Marx, Friedrich Engels und Ferdinand Lassalle. Herausgegeber von Franz Mchring. Erster Band. Gessammclte Schriften von Karl Marx und Friedrich Engels von März 1841 bis März 1844. Zweiter Band. Gessammelte Schriften von Karl Marx und Friedrich Engels von Juli 1844 bis November 1847. К этим статьям Меринг дает свои комментарии, в которые, при неизбежной их тенденциозности, вложено много труда и знания.

10

Желающие проверить справедливость этих слов легко могут сделать это при помощи литературного указателя, приложенного к переводу I тома «Капитала» под редакцией Струве. Здесь легко видеть, как внешне и случайно цитирует Маркс Гегеля, скорее как будто ради упоминания его имени, нежели для существа дела.