Сторона защиты. Правдивые истории о советских адвокатах - Никита Александрович Филатов

Я почти не сомневаюсь, что для Зинаиды Николаевны здесь дело не в том, получить ли 2/9 или 2/8, а в том, чтобы вам „насолить“ и доказать, что вы „ненастоящая жена“… Не падайте духом, милая Софья Андреевна, — в этом есть для вас и хорошая сторона, так как „обществу“ позиция З. Н. должна показаться смешной и не слишком благородной»[3].

— Нет, Федор Акимович, дело несколько иного характера.

— Чем же я могу быть полезен?

— Как известно, Софья Андреевна в Москве готовит выставку к первой годовщине со дня смерти Сергея Есенина. Постоянно ищет новые материалы. Фотографические снимки, какие-то личные вещи, письма и прочее… — Виктор Шкловский достал из серебряного портсигара дорогую папиросу. — Она узнала, что здесь, в Ленинграде, имеется посмертный портрет ее мужа, сделанный в морге Обуховской больницы неким художником по фамилии Мансуров. Вам он неизвестен?

— Нет. Но я могу навести справки.

— Вот его адрес. Зовут его Павел Андреевич…

— А что же вы сами к нему не поедете?

— Видите ли, Софья Андреевна ему уже писала с просьбой передать свою работу в дар музею. Но этот Мансуров ответил отказом. Он хочет денег.

— И его можно понять, — кивнул адвокат.

— Вот и Софья Андреевна, в общем, согласна, — прикурив очередную папиросу, московский гость положил спичку в пепельницу. — Она не против того, чтобы заплатить даже из своих личных средств. Но все же хотела бы, чтобы сумма оказалась… разумная.

— Это вполне естественное желание, — улыбнулся Федор Акимович.

— Мы будем очень обязаны, если вы проведете переговоры с Мансуровым.

Адвокат не посчитал нужным уточнить, кого именно, кроме вдовы, имеет в виду собеседник:

— Хорошо. Но мне для этого необходимо…

— Вот первое письмо к нему от Софьи Андреевны. Там же ответ художника с отказом… — Опережая вопросы, Шкловский положил на стол серый конверт. — И еще одна записка от нее, подтверждающая ваши полномочия.

Федор Акимович взял бумаги.

— Хорошо. Полагаю, что этого будет достаточно.

— Значит, вы согласны?

— Да, я сделаю все возможное.

— Спасибо. — Виктор Шкловский поднял свой бокал. — Ну, теперь я спокоен за исход этого дела… непременно так и передам Софье Андреевне.

— Очень лестно, — кивнул адвокат.

Собеседники выпили и, не сговариваясь, почти одновременно посмотрели на часы.

— Как вы справедливо заметили, Федор Акимович, любой труд должен быть оплачен. Так же, как и потраченное на него время… Сколько же будет стоить ваша услуга?

— Я с удовольствием сделаю это бесплатно. Из уважения к Софье Андреевне и к памяти Есенина.

— Вы благородный человек.

— Большая редкость для человека моей профессии? — улыбнулся адвокат.

Виктор Шкловский ответил ему, в свою очередь, вежливым смехом:

— Спасибо еще раз. Но, Федор Акимович, вы позволите хотя бы угостить вас сегодня обедом?

— Но вы же гость!

— Я не гость, я всего лишь посланец… — покачал головой литератор. Подняв руку, он сделал характерный жест, подзывая официанта. — И беседа наша, несмотря на ее приятность, носила все-таки характер деловой. Так что по заведенным в Европе и за океаном обычаям все расходы я должен принять на себя. Что и делаю с искренним удовольствием…

* * *

По пути из ресторана в юридическую консультацию бывший царский присяжный, а ныне советский адвокат Волькенштейн по привычке остановился возле уличной тумбы. Когда-то на ней расклеивались первые декреты большевиков, отпечатанные на плохой бумаге, суровые военные приказы и уведомления для обывателей, больше похожие на ультиматумы.

Теперь же большая цветная афиша на тумбе приглашала в Государственный театр оперы и балета на премьеру балета Стравинского «Пульчинелла». Сам композитор давно обосновался во Франции, но, видимо, не возражал, чтобы его музыка исполнялась на сцене советских театров. Агитационный плакат рядом с театральной афишей, в свою очередь, призывал каждого сознательного гражданина принять участие во Всесоюзной переписи населения 17 декабря и дать ответы на вопросы регистраторов. Почти все остальное свободное место занимали уже успевшие немного выгореть газетные полосы с материалами объединенного пленума ЦК и ЦКК ВКП(б), который вывел товарища Льва Троцкого из состава Политбюро и освободил товарища Каменева от обязанностей кандидата в члены Политбюро Центрального комитета партии большевиков.

— Sic transit gloria mundi, — подумал Федор Акимович. — Так проходит мирская слава…

Летом помер всесильный Дзержинский, и между большевиками явно что-то происходило.

Федору Акимовичу опять отчего-то припомнилась старая шуба, оставшаяся в прошлом вместе со старыми институтами частной и присяжной российской адвокатуры, которую правительство большевиков упразднило без всякой замены своим Декретом № 1. Таким образом, в роли защитника по уголовным делам или поверенного по гражданским делам в революционном суде мог выступить любой человек, пользовавшийся гражданскими правами.

Как и следовало полагать, ничего хорошего из этого не вышло, и первой попыткой воссоздать какое-то подобие адвокатуры стала Инструкция о революционных трибуналах. В соответствии с ней при трибуналах должны были быть созданы коллегии защитников, куда принимали лиц по рекомендации местных советов. Декрет № 2 «О суде» от 15 февраля 1918 года объявил затем о создании при Советах рабочих, солдатских и крестьянских депутатов коллегий правозаступников — то есть лиц, посвящающих себя правозаступничеству как в форме общественного обвинения, так и в форме общественной защиты. В эти коллегии могли вступать любые лица, избираемые и отзываемые Советами рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Положение о народном суде РСФСР от 30 ноября 1918 года «для содействия суду в деле наиболее полного освещения всех обстоятельств, касающихся обвиняемого или интересов сторон, участвующих в гражданском процессе» учредило уже коллегии защитников, обвинителей и представителей сторон в гражданском процессе при Советах рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Этот законодательный акт уже содержал отдельные положения, касающиеся новой организации судебной защиты, обвинения и представительства, соответствовавшие духу времени. Члены коллегии избирались Советами рабочих, солдатских и крестьянских депутатов и были должностными лицами, получавшими содержание в размере оклада, устанавливаемого для народных судей.

В мае 1920 года Совет народных комиссаров издал Постановление «О регистрации лиц с высшим юридическим образованием». Эти лица в трехдневный срок с момента опубликования постановления должны были зарегистрироваться в отделах по учету и распределению рабочей силы местных советов, которые должны были в порядке отбывания трудовой повинности направлять их в учреждения, нуждающиеся в юристах. В случае отказа от регистрации все они объявлялись дезертирами и подлежали суду…

Нет, конечно же, сравнивать нынешнее положение в стране с тем, что происходило всего несколько лет назад, было бы глупо. После введения Новой экономической политики возродились торговля и кооперация, был открыт сельскохозяйственный кредит, организованы выставки по сельскому хозяйству, где хозяевам выдавали дипломы с золотой каемкой и советским гербом. Власти начали раздавать национализированные земли и заменили продразверстку единым сельхозналогом.