Тупой панк-рок для интеллектуалов - Дмитрий Спирин

Проще всего было дружить с Наивовцами. Майк Полещук (R.I.P.) барабанщик Наива, казался самым компанейским челом, с ним было легко, намного легче, нежели, например, с Русланом Ступиным. Майк знал всех, и все знали его. Он был не только барабанщиком, но еще и очень способным электриком и техником. Он отлично отстроил завезенный аппарат, переделал всю электросистему в подвале. Майк производил впечатление крайне милого парня, своего в любой тусе, веселого и всегда готового подогреть и подогреться. К сожалению, чем дальше, его постоянная готовность подогреться, чаще всего за чужой счет, стала все более и более осложнять общение с ним. Майк дружил с абсолютно разными людьми. Кислотный Герман из Матросской Тишины и мощные байкеры Хирурга, авангардные художники и первые сквоттеры, олдовые московские панки типа Жабера и Саша Скляр — все ходили в Мишиных приятелях. Стусовавшись на первых порах именно с ним, мы также начали вылезать в «свет». Миша всегда знал, где и когда проводятся концерты, и всегда имел мазу проходить по гест-листу и затягивать во внутрь и нас тоже. На один из таких концертов (в ДК МЭИ на Авиамоторной) мы как-то с ним и отправились вдвоем. Играли Матросская Тишина, Дети Кеннеди и еще какой-то стафф из тогдашних. По окончании, вся туса вывалила наружу, и оказалась в плотном кольце очень организованного и серьезного отряда гопоты. Не произнося ни слова, эти мощные парни проводили всю неформальную толпу (тут же сгруппировавшуюся) до входа в метро Авиамоторная. Так и не поняв, что же им было нужно, мы все, рассосавшись по двум вагонам подошедшего поезда, отправились в сторону станции Площадь Ильича. Не успев въехать на платформу станции, мы со всей трагичностью врубились, что попали в западню, равной которой по подлости и идеальной организации никто из нас не знал. Как только поезд въехал на платформу (наши несколько вагонов располагались в голове состава), в стекла полетели тяжелые предметы, а на самой платформе обнаружился не то что отряд — вся станция была заполнена крайне агрессивными, орущими "Гопня вперед!" и бегущими к нашим вагонам крепкими челами разных возрастов.

Их на самом деле было очень много, намного больше, чем нас (среди нас к тому же было немало телок). Несколько сотен, я думаю. Их тактика была абсолютно беспроигрышна — нам просто некуда было деваться, а им оставалось только ворваться одновременно во все четыре двери метровагона и завалить всех за те три минуты, что поезд идет до следующей станции. Мутант-машинист, вместо того, что бы сориентироваться по ситуации, по-прежнему притормаживал ход поезда, мы должны были вот-вот остановиться, и каждый понимал, что будет с нами в следующую после полной остановки секунду. Телки визжали в ужасе, никто не знал, что делать. Какой-то чел крикнул — "держите двери!", и сам метнулся к ближайшим. Люди кинулись к дверям, в один момент они были заблокированы, но все-таки одна пара дверей открылась.

В них тут же хлынула обезумевшая масса упырей, однако напор их был ограничен, эти уроды даже организовали легкий затор-давку, мешая друг другу просочиться в вагон. И в эту секунду, телка, которая стояла рядом со мной (мы находились весьма недалеко от злополучных дверей), уставившись на некоего чела в кожаной шляпе и длинном кожаном плаще, проговорила — " У него пистолет!". Наличие ганов в частном пользовании тогда было редким явлением, обладателем пистолета по тогдашним понятиям мог быть либо мент, либо крутейший бандюган. Чувак же не был похож ни на первого, ни на второго. Такой, типа неформал неопределенной ориентации, да еще и олдарь, лет 28–30.

Так или иначе, чел вытащил свою «дуру» (не особо впрочем, ее запаливая) и двинулся вперед. Мне было не очень хорошо видно, что же произошло дальше, однако успевшие вдавиться в вагон упыри оказались снова на платформе, с нашим «оруженосцем» из поезда вышли еще пара таких же странных чуваков. Состоялся краткий спич. Все это время мы держали двери, но уже для того, что бы они не закрылись, и наши спасители могли войти назад. При этом мудацкий машинист долдонил по радио свое идиотское "отпустите двери". В итоге они до чего-то договорились, " кожаные плащи" вошли назад, двери были отпущены, поезд тронулся. Как говорят, все массовые скопления молодежи, особенно неформальной, в те времена так или иначе контролировались госбезопасностью. Быть может, "кожаные плащи" были нашими кураторами, случайно попавшими в переделку вместе с "клиентами"?

Вообще, попасть с Майком в ситуацию «хэлп», ситуацию "с.о.с.", было несложно. Миша курил ганджубас, и постоянно имел при себе палево.

Как и все Наивы, он был жирнейшим образом прикинут. Парни имели все, о чем не мог даже мечтать самый продвинутый панк-модник столицы. Макс Кочетков, басист, вернувшись из Штатов после выхода там "Swith Blade knive", привез группе до хуя фирменного панк-стаффа. Чуваки ходили на «родных» (а не рок-лабораторских, как мы все тогда) панк-майках; отлично пошитых, неубиваемых «косых» куртках в нашивах. «Косая», в отличие от ситуации, сложившейся на рынке кожаных изделий через несколько лет, в 91-ом году была не просто одеждой. Это был отличительный знак, символ, крайне дефицитный предмет. В России их тогда не пошивали, это можно было купить только за границей. Также у них были «родные», американские "Dr.Martens", настоящие кеды «Converse», которые носились летом. В плане музыкального экьюпмента парни также были экипированы по полной. Макс играл на красном Kramer bass, а у Ступаря был мощнейший Charvel с сытнейшим металлическим звуком.

Ступин был и остается человеком непростым в общении, ты никогда не можешь знать какую предъяву он сделает в следующий момент, и на что зарубится. Руслан очень талантливый музыкант, отличный гитарист и композитор. Ему уже тогда удалось выработать очень индивидуальную технику игры, основанную на смеси глэм стиля, хард-н-хэви, блюза и панк штук. Он всегда старался играть разнообразно, и каждый фэн Наива может убедиться в этом, прослушав записи группы с Русланом. Он также являлся основным композитором группы с самого начала, и, насколько я могу судить, большинство песен для альбома "Пива для Наива" (сочинение, репетиции и подготовка к записи которого проходила на наших глазах), а также следующей пластинки сочинил именно он. По началу Ступин вел себя с нами несколько высокомерно, однако подобное отношение к людям неотъемлемая черта его характера, и с этим невозможно ничего поделать.

Макс Кочетков, или Фэт, как его иногда звали, был на самом деле добродушнейшим толстячком (вернее, крупным парнем). Как и Иванов, он провел детские и подростковые годы в Америке, и был по настоящему подкован в панке, являясь в некотором смысле самым большим носителем этой культуры из всех людей, которых я когда-либо встречал в России. Фэн Ramones и Plasmatics, он имел их альбомы на виниле, и подсадил нас всех на это дело. Макс выписывал, и, зная английский язык как родной, читал множество американских панк-зинов, и сам писал в один из самых авторитетных из них-MAXIMUMROCK'N'ROLL. Частенько Макс был третьим в наших с Мишей вылазках в центр или на концерты. Его также знала вся туса, мы всегда были желанными гостями везде. Вместе с Шурой "C.Razy" Ивановым он замутил Наив в армии, где они собственно и познакомились.