Самая темная страсть - Джена Шоуолтер

Возможно, ангел могла решать какой из демонов может чувствовать ее, предположил он.

Несомненно, у нее была способность, позволяющая держать своих предполагаемых жертв в полном неведении относительно ее присутствия — и намерений.

Он ждал, что неистовые гнев заполнит его.

Гнев, который он пообещал обрушивать на это существо снова и снова, пока она во всем не признается.

Когда демон промолчал, он помедлил с решением.

Он должен защитить своих друзей

любой ценой.

Но и эта мысль казалось абсолютно безнадежной.

И что он получил взамен?

Замешательство.

— Ты…

— Ангел, который наблюдал за тобой, — сказала она, подтверждая его опасения.

— Точнее, я была ангелом.

Её веки опустились, на ресницах застыли слезы.

Подбородок задрожал.

— Теперь я ничто.

И он верил ей — не мог по другому. Этот голос.

Аэрону на самом деле хотелось заставить ее засомневаться в чем либо, в чем угодно, но он не мог — и протянул к ней дрожащую руку.

Ты что, дитя? Соберись, мужик.

Хмурясь из-за собственной слабости, он придал твердость руке и отбросил ее волосы в сторону, стараясь не прикасаться к поврежденной коже.

Он прихватил овальный вырез ее робы и аккуратно потянул.

Мягкая ткань легко разошлась, обнажая спину.

Его глаза снова расширились.

Между её лопаток там, где должны были быть крылья, протянулись два глубоких шрама, обнажая рваные сухожилия, мышцы, даже кость.

Раны были варварские, жестокие и безжалостные, кровь все еще сочилась из них.

Однажды он насильственно лишился своих собственных крыльев, и это было самое болезненное ранение за всю его очень долгую жизнь.

"Что произошло?" Хрипота появилась в его голосе.

"Я пала," прохрипела она, стыд слышался в ее голосе.

Она уткнулась лицом в подушку.

— Я больше не ангел.

— Почему?

Он раньше никогда не сталкивался с ангелами, — ну хорошо, разве что с Лисандром, но этот ублюдок не в счет, потому что он отказался разговаривать с Повелителями о чем либо — и почти ничего о них не знал.

Он знал лишь то, что ему рассказала Легион, и, конечно, существовала огромная вероятность, что её описание было прикурашено ненавистью, что она к ним испытывала.

Ничего, из сказанного ею, не подходило под описание девушки, лежащей на его постели.

Ангелы, по словам Легион, были бесчувственными, бездушными созданиями, и целью их существование было: уничтожение их темных соперников, демонов.

Она также утверждала, что очень часто, ангел мог поддаться соблазну плоти, искушаемый тем, кого он — или она — должны были ненавидеть.

Этого ангела выпинывали с небес прямиком в ад, где демоны, которых она когда-то поразила, наконец-то могли на ней немного отыграться.

Это ли случилось с ней? Аэрон удивился.

Путешествие в ад, где демоны отомстили ей? Возможно.

Может ему развязать ее? Её глаза.

такие чистые, такие непорочные.

Сейчас они говорили — помоги мне.

И спаси меня.

Но больше всего, эти глаза говорили, возьми меня и никогда не отпускай.

Когда-то подобная невинность уже обманула его, подумал он, останавливая себя.

Баден был обманут таким образом, и поплатился за это своей жизнью.

Умный человек сначала выяснил бы все об этой женщине, решил он.

— Кто забрал твои крылья? Вопрос прозвучал словно грубый лай, и он удовлетворенно кивнул.

Она сглотнула, вздрогнула.

— меня бросили…

— Аэрон, ты тупой болван, — вдруг перебил ее мужской голос.

— Скажи мне, что ты не… Парис вошел в комнату и застыл, увидев Оливию.

Его глаза сузились, и он провел языком по зубам.

— Итак.

Это правда.

Ты действительно полетел туда и схватил ее.

Оливия застыла, скрывая свое лицо от чужих глаз.

Её плечи затряслись, как будто она рыдала.

Она все-таки испугалась? Сейчас? Почему? Женщины обожали Париса.

Соберись.

Аэрону не нужно было спрашивать, откуда Парис узнал о том, что он сделал.

Торин, хранитель демона Болезни, следил за крепостью и холмом через свои мониторы двадцать восемь часов в сутки девять дней в неделю(так казалось, по крайней мере).

— Я думал, ты собираешь остальных.

— Торин написал мне, и я сначала пошел к нему.

— И что он сообщил о ней?

— Коридор, — сказал его друг, указывая подбородком на дверь.

Аэрон покачал головой.

— Мы можем говорить о ней здесь.

Она не Наживка.

Еще одно движение языка по прямым, белоснежным зубам.

— А я думал, что это я болван, когда речь заходит о женщинах.

Как ты узнал, кто она? Она сказала тебе, а ты не смог не поверить?

Его тон был насмешливым.

— Она ангел, без сомнений.

Та, что следила за мной.

Это стёрло выражение презрения с лица Париса.

— Действительно ангел? С небес?

— Да.

— Как Лисандер?

— Да.

Очень медленно Парис оглядел её.

Как женский знаток — или каким он был прежде — за время осмотра он узнал о ее теле все.

Размер груди, изгиб бедер, точную длину ног.

Это не раздражало Аэрона.

Она ничего для него не значила.

Ничего, кроме проблем.

— Кем бы она не была, — сказал Парис, в его голосе стало намного меньше злобы, — это не означает, что она не заодно с нашим врагом.

Должен ли я напомнить тебе, что Гален, крупнейшее в мире трепло, заявляет, что он ангел? "

"Да, но он лжет."

"А она не может?"

Аэрон потер рукой вдруг ставшее усталым лицо.

— Оливия.

Ты работаешь с Галеном и собираешься причинить нам вред?

— Нет, пробормотала она, и Парис попятился назад, также как и Аэрон, хватаясь за грудь.

— О Боги, — его друг ахнул.

— Этот голос…

— Я знаю.

— Она не Наживка, и она не помогает Галену.

Парис констатировал факт.

— Я знаю, — повторил Аэрон.

Парис покачал головой, словно это могло бы очистить мысли.

"И ещё.

Люциен захочет проверить холм на наличие Ловцов.

На всякий случай.

Одна из многих причин, почему Аэрон всегда следовал за Люциеном.

Он был умным и осмотрительным воином.

"Когда он закончит, собери всех и расскажи им про ту, другую женщину.

Из подворотни

Парис кивнул и вдруг что-то блеснуло в его голубых глазах.

Славный вечерок у тебя сегодня, да? Интересно, кого еще ты встретишь сегодня."

Да помогут мне Боги, если здесь объявиться кто-то еще.

— Тебе не стоит напрягать Крона, друг мой.

Желудок Аэрона сжался как только его взгляд сместился обратно на ангела.

Ответил ли на самом деле король богов на его вызов? Была Оливия той, что заставит его как следует побегать? Его сердце колотилось, осознал он, а кровь закипала.