Точка росы - Черкасов Дмитрий

Припарковав машину, строго застегнув строгое черное пальто на все пуговицы, прямой как палка, объект, сопровождаемый бдительными взглядами разведки, направился было к подъезду, но вдруг свернул и, размахивая руками, кинулся к подросткам, курившим поодаль. Невозмутимость его как ветром сдуло: он вопил, тряс кудлатой головой и воздевал руки к небу. Отвесив одному из подростков полновесный подзатыльник, Изя вырвал у него из пальцев окурок и с невыразимым омерзением отшвырнул прочь, после чего продублировал воспитательное воздействие.

— Да это он сына ругает! — со смехом догадалась Кира.

Ухватив неразумное чадо за ухо и на ходу читая ему нравоучения, заботливый отец скрылся с ним в дверях подъезда. Разведчики вздохнули. До конца смены оставалось еще два часа. Старый, взглянув на часы, решительно скомандовал:

— Молодежь, свободны! Объект на якоре, до утра никуда не двинется. После таких упражнений спать завалится.

Какое-то недоброе нетерпение звучало в его голосе.

— А если он все-таки двинется куда-нибудь? — робко спросила Пушок, взглядывая почему-то на Киру. — Может, мы вам еще пригодимся?

— Это вряд ли! — хмыкнул Тыбинь.

Кира молчала, глядя в темное боковое стекло. Ролик в темноте салона осторожно, но настойчиво потянул Пушка за рукав.

— Пойдем, пойдем...

— Да подожди ты!..

Старый засопел, вышел из машины и присел возле “девятки” Изи. Поднатужившись, он голыми пальцами согнул край закрылка у правого переднего колеса так, чтобы он цеплялся за борт покрышки. Двигаться куда-нибудь стало невозможно: острый край в минуту превратил бы покрышку в лохмотья.

— Все, теперь он на приколе до утра! Завтра подумает, что в темноте зацепился где-то. Валяйте, а мы с Кирой Алексеевной еще... подежурим чуток.

Пушок послушно угукнула, отводя взгляд. Стажеры проворно выбрались из салона, неловко попрощались и заторопились ловить маршрутку. Кира угрюмо смотрела им вслед.

— Что они подумают про нас? — сказала она, не ожидая услышать ответ. — Они же еще дети...

— Сейчас быстро взрослеют! — улыбнулся Тыбинь, поворачиваясь к ней.

— Не люблю я тебя такого!

Они молча досидели остаток смены, а потом он довез Киру до метро и сразу уехал, все прибавляя и прибавляя скорости. Водитель он был отменный.

Пронесшись кругом по широким улицам, проветрившись, он подкатил к остановке и витринам с Дедами Морозами, где пару часов тому назад прогуливался Изя. В стороне от фонаря, во тьме, терпеливо тлел огонек сигареты...

Глава 2

“А ИЗ НАШЕГО ОКНА РОЖА КРАСНАЯ ВИДНА”

I

Опер Лерман, руководивший просмотром отснятых прогулок Ира Арджания, был самым старым в службе контрразведки. Его даже Клякса называл уважительно, по имени-отчеству: Борис Моисеевич. Лерман худобой, роговой оправой очков и гулким басом походил на чудака-профессора, книжного червя, извлеченного случайно из архивов ФСБ. Большие красивые руки его, перебиравшие видеокассеты, слегка дрожали, но не по причине тайных запоев, а вследствие давнего ранения в позвоночник. Он поэпизодно пускал пленку, останавливая и возвращая кадр по первому требованию, а группа Зимородка сидела вокруг “видака” на стульях в комнате отдыха “кукушки” и сосредоточенно, без обычного трепа, неотрывно смотрела на экран.

— Шпионы нынче у нас не те... — сокрушенно вздыхая, повествовал Лерман, потирая длинными влажными пальцами пульт видеомагнитофона, — Вот раньше был контингент — да-а... Профессионалы! Приятно было работать. Сам многому у них учился.

Он жаловался на низкое качество шпионов, словно старый рыболов, бранящий захудалую рыбалку в некогда богатом пруду.

— Вы, молодой человек, интересовались, сколько шпион получает? — кивнул Лерман в сторону Ролика. — Я так понимаю, на себя шпионскую рубашку примеряете? Не советую. Когда-то заиметь в России шпиона было огромной удачей для любой разведки. Люди на одном шпионе карьеры делали — не чета моей! Их действительно готовили годами, забрасывали, сопровождали... как могли. Ну, и платили таким профессионалам соответственно. А почему их так готовили? Потому что здесь нормального человека трудно было завербовать.

— Стоп! — сказала вдруг Кира, мучительно морщась. — М-м... нет. Ничего. Дальше.

— Эпоха импортных шпионов прошла. Среди них сейчас жуткая безработица! А почему, вы меня спросите? А все потому, что родные наши россияне просто завалили шпионский рынок дешевой рабочей силой. Сначала верхи наши... верхушечка, так сказать, принялась по всем каналам спускать государственные секреты — за бесценок, отметьте, потому что в силу безграмотности истинной стоимости продаваемого не представляли! А уж за ними наперегонки рвануло население! Наш с Костей коллега, Витя Антипов, помнишь, — кивнул Борис Моисеевич Зимородку, — провел в середине девяностых эксперимент — встал в переходе на Невском с табличкой: “Здесь производят запись в шпионы! Заработок высокий! Шпион США — от тысячи у.е.; Шпион Англии — пятьсот у.е.; Шпион Эритреи — сто у.е., рабочий день не нормирован”. За два часа тридцать семь человек записал! Очередь стояла!

— Можно еще разок вот здесь... возле Александринки... — опять попросила Кира.

— Это мы снимали! — гордо шепнул Ролик задумчивой Людмилке.

— За бугром деньги считать умеют, — поправляя очки, продолжал рассуждать Борис Моисеевич. — На круг выходит на порядок дешевле скупить на корню население, чем годами ковать Джеймсов Бондов. Вот и поперли теперь в разведку такие простофили, что просто ужас какой-то! Их раньше дворником в посольство не взяли бы, а теперь они не хухры-мухры — шпиёны! Жуть! Мне, как профессионалу, противно смотреть. Американская разведка деградирует на глазах.

— Что же вы шесть лет с резидентом возитесь? — спросил Морзик. — Раз так просто — взяли бы его давно!

— А кто говорит, что просто? — укоризненно возразил Лерман. — Я говорю — противно. Наши коллеги за океаном просто скурвились! Они не приучены спокойно и с достоинством сидеть без зарплаты! Вместо благородной войны разведок идет примитивный вал заказов от частных фирм. В ЦРУ откровенно куют левые бабки вместо того, чтобы заниматься своим делом! Меня так и подмывает написать им письмо в ихний Конгресс, в комиссию по спецслужбам! Сейчас нормальной разведкой занимаются страны бедные, вроде Пакистана, или той же Турции. А богатенькие откровенно идут к носителю секретов и скупают все оптом! Вы что-то зацепили, милая?

— Н-не знаю, — сказала Кира, потирая лоб и виски. — Я не уверена. Не пойму. Есть что-то общее в этих съемках — но я не поняла что.

— Давайте еще разок посмотрим.

— Да сколько можно! — заныл Ролик. — Уже пять раз смотрели!

— Смотреть — еще не значит видеть, дорогой мой. Если вы не будете внимательны, вам придется смотреть эти ленты до тех пор, пока они не начнут вам сниться. Не сачкуйте, а работайте, как ваши старшие коллеги делают. Так вот, о нашем резиденте. Когда американцы поняли, какой Клондайк информации им открылся, они принялись поспешно ставить дело на новые рельсы! Посоздавали фонды, центры и прочее, где скупали все без разбору. Эту лавочку мы постепенно прикрыли — и тогда они стали уходить в подполье. Схема осталась прежняя — там, за бугром, куратор находит заказчиков, бросает заказ сюда, а уж здесь резидент добывает информацию и сливает ее куратору. Резиденту достаются гроши, не говоря уж об источнике — но они и этим довольны. Все бабки гребут организаторы, агентуру же свою в России кидают направо и налево! Выбор потому что большой. Это теперь прибыльный американский бизнес — только и всего. Вреда для нас от этого, впрочем, не меньше.

— Давайте прервемся, — предложил Клякса, откинув голову и вращая занемевшей шеей. — Миша, а ты почему не смотришь?

— Я смотрю, — пожал плечами Старый. Он был сегодня таким, как и всегда. Почти таким. Пожалуй, лишь чуть больше хмурился и чаще выходил покурить.

— Может, чаю попьем? — предложил Лехельт. — Я схожу за водой, а Морзик моет посуду!