Кронос. Дилогия (СИ) - Николай Шмелёв

— Сильно? Ты, наверное, костров не видел!

— Ну, а зачем такие крайности? — Крон недоумённо пожал плечами.

— Нам угли нужны — сейчас шашлыки готовить будем, — пояснил Дед, и вернулся к своему занятию кострового.

— Ясно всё с вами — кушать сюда приехали, — сказал Крон, не обращаясь ни к кому.

Он стоял в красно-жёлтом свете, освещённый языками пламени. Дым: то стелился по земле, то столбом поднимался в небо, напоминая фрагмент преисподней.

— Что-то ты ворчишь, последнее время, — заметил Почтальон, обращаясь к Крону.

— Никак не привыкну к мысли, что меня куда-то увезли. Постоянство быта затягивает, а насчёт больших костров, это ты Дед напрасно сказал, будто я таких не видел. В конце семидесятых, у нас мельница горела: вот был фейерверк, я вам доложу! Кажется, пожару присвоили высшую категорию сложности. Это было, что-то монументальное, если можно применить действие к статическому понятию, а я жил — через два дома, от мельницы. Мать ночью будит: иди, говорит — смотри! А там — вот это номер! Даже, как-то нереально выглядело — неестественно. За несколько строений, от места пожарища, люди мебель вытаскивали, и с иконами бегали. Паника — полнейшая, а мы поглядели чуть-чуть на катастрофу, и пошли сны досматривать. Можно сказать — прямо посередине пожара, но ведь завтра — в школу! Утром, придя в означенное заведение, по предварительному сговору группой лиц, в составе четырёх человек, направились с челобитной к директору школы, мотивируя приход тем, что неплохо бы, невольных свидетелей пожара и, практически участников — отпустить домой. Напустили скупую слезу на глаза: мол, всю полночи имущество спасали, нажитое непосильным трудом, а остальные полночи — заносили его обратно. Спасение старой рухляди, директрису не разжалобило, и слезу не вышибло: мы двое, мужского пола, были моментально выдворены из кабинета, а две женских особи — были подвергнуты крупному разносу. Сноска в экзекуции делалась на то, что мы — непутёвые, а они, девочки — как могли пойти, на такой шаг! В целом, из дальнейшего разговора, подслушанного под дверью, стало ясно: никакой пожар, любой категории сложности, не способен дать возможность отлынивать от учёбы. Вот она — система старого образования! А пожарная машина, ещё больше месяца дежурила на обгоревших развалинах, и ровно столько же — они дымились. И белый сугроб из пены, под три метра высоты…И запах…

Люди у костра посмеялись, мысленно представив картину изгнания, но предшествующие этому события, заставили задуматься о «красном петухе», спалившем, не одно строение. За историю своего существования, человечество неразрывно связано с огнём: и враг, и друг — в одном лице.

Незаметно прогорели дрова, от которых остались одни угли, лежащие теперь раскалённой массой, а добровольный повар уже нанизывал мясо, на шампуры. Металлические принадлежности больше походили на не докованные шпаги, чем на кулинарные приспособления, отчего хотелось ими вооружиться и заняться фехтованием. Сборный мангал, предусмотрительно захваченный из гаража, был собран и набит углями, с помощью сапёрной лопатки. По поляне начал распространяться аппетитный запах кавказского блюда, весьма успешно освоенного славянскими представителями. Спокойствие окружающей природы, не нарушаемое стихийными явлениями, в виде дождя и ветра, передавалось собравшимся, возле костра, людям. Ясное небо обнадёживало перспективой спокойной ночи, не испорченной потоками воды с неба. Пока мясо покрывалось румяной корочкой, произошёл ряд незначительных событий: аппетитный запах привлёк незваных гостей, шуршащих в кустах, сто семьдесят восьмой комар пал смертью храбрых, а Сутулый жертвой собственного бессилия — не мог закуски дождаться. Теперь он храпел рядом, и его уже не интересовали кровососы, под покровом ночи, стаями вылетающие на охоту, из травы. Дым костра пугал их слабо, если вообще, как-то влиял на расписание полётов. Ни мазь, ни какие-либо другие препараты, не могли противостоять натиску инстинкта, который заключался в том, чтобы напиться крови, тем самым, продолжив комариный род.

Шашлыки поспели, разворошённый очаг, хоть и в меньшем объёме, но был восстановлен — можно переходить к трапезе. Ни спешить, ни рваться в запредельные дали, в этот вечер не было необходимости. Почти у каждого, родилась мысль, подкравшаяся незаметно, но вполне закономерно укоренившаяся в сознании — не эту ли цель они преследовали, всю дорогу? Какого лешего болтаться по лесу, в поисках мифического, но якобы, рукотворного создания. Избитая фраза «а был ли мальчик», чтобы ему пусто было, осталась витать в воздухе, отгоняемая толпой лиц, не позволяющих ей освоить необжитое пространство собственных помыслов. Что ещё надо, когда и так всё хорошо? Уютно, и вполне комфортно, без всяких поисковых издержек. Философская форма сознания сталкерской сущности, брала вверх, над меркантильностью мифического приобретения. Даже грустно как-то стало: если нечего искать, тогда зачем сюда припёрлись?! Но, эти мысли, быстро покинули сытые тела. Всякие сомнения — спутники человека.

Ночь полностью вступила в свои права, вдохновительница всякого философского изречения, мучительница всех мыслителей. Если бы её не было то, сколько дурацких заблуждений канула бы, в небытиё. Наши герои просто поедали шашлыки.

Тени от деревьев, отбрасываемые за счёт костра: то лениво шевелились, то устраивали безумную пляску, напоминая фантасмагорические нагромождения, находящихся в движении, потусторонних сущностей; бестелесных, но видимых, в свете огня. Кое-кому, это навеяло мысли об иезуитах, собравшихся на свой дьявольский шабаш. Очередная жертва сгорала, в угоду сатанинскому сборищу, именем святого креста, обрекая на смерть, всё новых и новых служителей Слова.

Комбат отогнал мысленное наваждение, поёжился и встал размять затёкшие ноги. Пройдясь взад-вперёд, от костра к темноте леса, он вглядывался во мрак ночи, сам не зная чего, пытаясь разглядеть, в беспросветной мгле. Его коренастая фигура, освещённая огнём, чёрно-красным силуэтом выделялась на фоне ночной мглы, как бесплотный фантом. Со стороны низины потянуло прохладой, подкреплённой неприятной сыростью, и он поспешно вернулся к товарищам.

Почтальон долго приценивался, не зная, как лучше сформулировать собственную мысль. Вероятно, сказывалась усталость, но он, наконец-то, сумел подобрать нужные слова:

— Ком, а что мы, всё-таки, будем искать?

Повергнув этой фразой, всё собрание в нервный шок, Почтальон никак не мог понять, от чего возник дружный хохот. Оглядев гогочущих товарищей, он только недоумённо пожал плечами.

— Ну, ты, Почта — даёшь! — изумился Дед. — Все мозги уже промыли, пока обсуждали эту тему, а ты, только проснулся.

— Я думал, что это — шутка такая. Так сказать — повод: поиск причин, для выезда на лоно природы.

— Ещё чего-нибудь известно? — спросил Доцент Комбата.

— Да, что донесла разведка? — оживился Кащей, не успевший присоединиться к Сутулому. — По глазам вижу — не всё чисто!

— Не всё, — задумчиво произнёс Комбат. — Но остальные сведения, которые удалось добыть, слишком сильно выпадают из реальности. Есть несколько подземных ходов. Один — где-то здесь. Поиски другого приводит в здание научного института. Он тщательно замурован и замаскирован, да так, что и простукивание ничего не даст. Ни один, из нынешних сотрудников данного учреждения, представления не имеет о том, что творится в подвалах родного предприятия. Калейдоскоп смены директоров и персонала, начиная с перестроечных времён, похоронил под собой эту тайну. Так что, и неизвестно теперь, а был ли проход. Время маскирует детали наиболее тщательно, чем человек и, накладывая одно на другое, сильнее запутывает поиск. Да и не пустят туда, за здорово живёшь: ни теперь, ни в будущем. Ещё имеются охраняемые коллекторы, но туда тоже вход заказан, насколько вы понимаете. Там, не меньше тумана: сам персонал охраны понятия не имеет, что сторожит. Секретные коллекторы скрыты от всех любопытных глаз, в том числе и от них. Сама лаборатория, где-то под нами.

— Консенсус искать нужно! — сам не зная для чего, ляпнул Бармалей, размахивая шампуром, как разбойничьей саблей.

— Не консенсус, а следы деятельности человека! — вмешался Пифагор, крутя двумя шампурами, как циркулем. — Любой кирпич или кусок отколотого бетона может навести на след.

— Ну, чего вы расшумелись, раньше времени, — оборвал Бульдозер разговор следопытов. — Утро настанет, и пойдём на поиски теней прошлого, потерянного города и так далее. Ком, ты место точнее сможешь определить?

— Мы на нём сидим.

— Что, так заросло всё? — не понял Дед, недоумённо оглядывая поляну, никак не смахивающую на бывшее строение.

— Глубже, Дедуля, глубже, — зевая, усмехнулся Комбат. — Очень глубоко — под землёй, и то не факт, что не сразу под нами, а далеко в стороне.