Война-спутница - Татьяна Шорохова

Но главное началось потом. Дельфин не уплывал. Люди сначала робко, а потом всё смелее и смелее стали подходить к нему, гладить его бока, а, попривыкнув, и садить на его спину детей. И, представляете, он стал их катать! Сначала медленно, чтобы не напугать. А когда люди совсем осмелели – и как он это тонко чувствовал! – он прогуливал детей по кругу. Затем стал выпрыгивать из воды и совершать невероятные сальто в воздухе, развлекая нас.

Так продолжалось целых три часа. Наконец дельфин выпрыгнул очень высоко, перевернулся в прыжке последний раз и поплыл в сторону моря. С тех пор я считаю этих животных разумными существами, только устроенными не так как мы, а по-другому, по ещё непонятному нам способу».

Я слушала эту историю от повидавшего много на своём жизненном пути ветерана, и тоже поражалась благодарности дельфина, которой он отплатил людям за своё спасение. И невольно подумалось о том, сколько же этих животных, да и всякой другой морской живности, и не только морской, погибло во время войны от взрывов бомб, мин, торпед, снарядов! Возможно, среди погибших в пучинах вод был и тот, спасённый перед самой войной благодарный дельфин.

Однажды, уже в Тосно, ко мне обратилась руководитель местного детского кукольного театра «Золотой ключик» Ольга Жданова. Для участия в конкурсе ей нужна была новая пьеса о войне. Вспомнив историю с дельфином, решила раскрыть тему войны через страдающих на войне животных. Тогда и написала небольшую пьесу «Настоящий русский медведь». Она была поставлена, и на региональном конкурсе спектаклей патриотической тематики театр занял второе место. Так, спустя тридцать лет благодарный дельфин вдохновил меня написать пьесу военного содержания.

Под солнцем войны

Примерно в те же годы оказалась среди экскурсантов из Симферополя в Керчь и женщина со скорбным выражением лица, которая поделилась со мной воспоминаниями, что носила в сердце с лета 1942 года.

«Я была в этих местах в пору своей юности, во время войны, – начала она, словно нехотя, свой рассказ, – и с тех пор много лет больше сюда не приезжала. Не могла. И вот первый раз решилась поехать, с экскурсией, не в одиночку. И, честно скажу, боялась, что как только сюда приедем, сердце не выдержит».

В это время мы проезжали пустынную местность между центральной частью Керчи и Аршинцево. Окидывая её взглядом, женщина повела вокруг себя рукой и продолжила рассказ: «В конце мая или в начале июня 1942 года нас, джанкойских девушек и женщин, немцы согнали к вокзалу и привезли в Керчь. Это было вскоре после того, как фашисты прорвали Крымский фронт на Ак-Монайском перешейке. Те из наших воинов, кто не смог переправиться через пролив, (а плавсредств почти не было), и не ушёл в катакомбы, погибли. Кто был убит, а кто скончался от ран, от жажды. Все эти холмы, все пустыри, сколько можно видеть, были усеяны телами наших бойцов.

Страшный смрад стоял в воздухе. Немцы боялись эпидемий, поэтому и пригнали нас убирать тела погибших. Мы должны были собирать их и носить на баржи. Фашисты ходили в противогазах и в перчатках, а мы так, только платочками прикрывались. Тела уже разлагались: за руку потянешь, рука отвалится, за ногу потянешь, нога…

Немцы потом оттащили баржи с погибшими в море и подорвали. Тысячи наших людей нашли могилу в пучине морской. Жуткое это дело – война!».

Я, привыкшая к рассказам о войне, слушала свою собеседницу с напряжением. В душе поднимался вопрос, как она смогла перенести такое испытание, будучи семнадцатилетней?

Оплошность оказалась к месту

Несколько дней подряд работала с группами школьников с обычным обращением к ним – «ребята». Это было на рубеже семидесятых-восьмидесятых, в мои двадцать четыре-двадцать пять.

И вот получаю путёвку встретить в симферопольском аэропорту участников Обороны Севастополя. Группа ветеранов была сформирована ещё в Москве, они прилетали одним рейсом. Мне предстояло провести для фронтовиков экскурсию по дороге в город-герой: показать места былых сражений, линии обороны, рассказать о подвигах, совершённых защитниками Севастополя, о которых они знали, конечно, лучше меня, не понаслышке…

Когда все устроились в туристическом автобусе и пришла очередь мне приступить к работе, я по инерции предыдущих дней обратилась к ветеранам с приветствием «Здравствуйте, ребята!». В салоне грянул могучий, здоровый смех. Конечно, я была смущена ошибкой, стала извиняться… На что все дружно замахали на меня руками: «Что вы, девушка! Вы нас в нашу молодость вернули!».

Помню, что один из участников этой экскурсии мне рассказал немало интересного. Он был севастопольским мальчишкой, когда началась война, жил в окопах рядом с защитниками города. Память ясная, чёткая, удержавшая многие подробности тех дней. «Знаете, если бы не отсутствие боеприпасов, мы бы Севастополь ни за что не оставили, – рассказывал ветеран, приехавший в Севастополь уже дорогим гостем. – Дух был такой – никто смерти не боялся! Каждый был готов за Родину жизнь отдать! Но немцам удалось перекрыть небо и море. Сюда редкие корабли прорывались. Снарядов не хватало, и только поэтому враги ворвались в город».

Время уводит людей в прошлое, закрывает их новыми лицами, новыми событиями, но подвиги воинов, их самопожертвование во имя Победы, во имя торжества Правды и Добра, будут жить вечно.

Севастополь, 2014 г.

Истории из жизни участников воины

В небе и на земле

«Случай невероятный!» – воскликнула я, как только выслушала историю, о которой хочу поведать. В моей записной книжке имя этой женщины – объекте моего внимания – и её телефон, записанный в 2002 или 2003 году, – к сегодняшнему дню обесцветились: ни прочесть, ни восстановить…

Странные чернила доступны потребителю в наши дни – какие-то одноразовые. В своё время, когда я держала в руках в имперском архиве Петербурга дела 1722-1740-х годов, то всякий раз удивлялась стойкости цвета чернил: все тексты читабельны. А в техничном XXI веке проходит десять-пятнадцать лет – и многих записей нет! Вот и приходится теперь называть свою героиню условно – Елена Ивановна Леонтьева (называю имя по смутному припоминанию). Возможно, кто-то из её знакомых, прочитав эту историю, сообщит мне достоверное имя участницы Великой Отечественной войны, которая навсегда осталась в памяти моего сердца.

Я ни разу так и не увиделась с этой героической женщиной, хотя звонила ей трижды. Дважды трубку никто не взял, и лишь в третий раз на том конце провода ответили, и мы коротко поговорили по телефону. Голос её помню хорошо – мягкий, светлый, извиняющийся…

– Не могу сейчас встретиться, деточка! Я только выписалась из больницы после инфаркта. Врачи запретили нервничать, а воспоминания о войне меня очень волнуют.

Вот и рассказываю я историю со слов своих знакомых, без подробностей, о которых хотелось расспросить, но не довелось. Это был период моей жизни, когда я бывала в Симферополе изредка.

Война застала Елену Ивановну юной девушкой. В девятнадцать она – уже лётчица истребительной авиации. Сопровождение бомбардировщиков, воздушные бои. В одном из таких боёв был сбит самолёт в её паре, и лётчица попыталась уйти от погони фашиста. Но немецкий лётчик её в полёте догнал. Несколько мгновений самолёты, поравнявшись кабинами, летели рядом. Лена не выдержала напряжения и повернула лицо в сторону врага. Они встретились глазами и. самолёт противника отвренул в сторону. Фашистский ас, вместо того, чтобы сбить советский истребитель, прекратил преследование.

Елена Ивановна воевала до Победы. Она участвовала в боях за Кинегсберг и, кстати сказать, подтвердила широко известный рассказ о том, что пленные немцы (она сама тому свидетель) сообщали, что во время штурма города-крепости нашими войсками, они видели в небе Мадонну на стороне русских.

После того, памятного для Елены Ивановны, воздушного боя прошло более тридцати лет. Она стала ездить на курорт для поправки своего здоровья. Как правило, это была здравница близ Гурзуфа, санаторий «Ай-Даниль», если не ошибаюсь. Была знакома и с главврачом, и с персоналом.

Однажды, гуляя по территории здравницы в очередной свой приезд, поздоровалась с главврачом, который стоял во дворе и разговаривал с незнакомым ей человеком. Не желая мешать беседе, она прошла, не останавливаясь. Вдруг главврач окликнул Елену Ивановну и подозвал к себе.

– Познакомьтесь, Елена Ивановна, это наш гость из Германии. Он хочет с вами поговорить, – сказал доктор.

Поздоровались, назвали имена и «гость из Германии» неожиданно спросил, воевала ли она в годы Второй мировой войны? Главврач переводил их беседу.

– Да, воевала, – ответила Елена Ивановна, удивляясь интересу к её прошлому.

– А в кавом роде войск? – поинтересовался собеседник.

– В авиации, – ответила кратко.

– Скажите, был ли у вас такой эпизод, когда противник мог вас сбить, но не стал этого делать, а отвернул самолёт и прекратил преследование?