Скользя во тьме - Филип Дик

Голос из аудитории:

— Задать им жару!

Другой голос, с тем же энтузиазмом:

— Смерть коммунякам!

Аплодисменты и еще несколько реплик.

Роберт Арктур молчал. Разглядывая всех этих цивилов в их жирных костюмах, жирных галстуках, жирных ботинках, он подумал: «Вещество С никак их мозгам не повредит — у них просто нет никаких мозгов».

— Скажите все, как есть, — выкрикнул женский голос, чуть менее выразительный. Пошарив глазами по аудитории, Арктур различил средних лет дамочку, не такую жирную — она тревожно сжимала ладони.

— Ежедневно, — сказал Фред, Роберт Арктур — как угодно, — эта болезнь забирает у нас свою дань. В конце каждого прошедшего дня приток доходов… — Тут он умолк. Просто потому, что, хоть убей, не мог вспомнить конца фразы, пусть даже и повторял ее миллион раз — как в классе, так и на предыдущих лекциях.

Зал погрузился в молчание.

— Впрочем, — продолжил он, — дело тут вовсе не в Доходах. В чем-то другом. Что непременно случится.

Они даже ничего не заметили, подумал Арктур — хотя он плюнул на заранее заготовленную речь и попер дальше как Бог на душу положит, уже без опоры на пиарщиков из административного центра Оранжевого округа. Так какой хрен разница? — спросил он себя. Что с того? Что они вообще знают? О чем им беспокоиться? Эти цивилы, подумал Арктур, живут в своих укрепленных квартирных комплексах под надежной охраной, готовой открыть огонь по любому торчку, которому вздумается перелезть через стену с пустой наволочкой в надежде стырить у цивилов их пианино, будильник, электробритву и стереосистему, за которые они так и так не платили, — стырить, чтобы получить свой дозняк, достать дерьма, без которого он запросто может подохнуть, загнуться в жестоких ломках. Впрочем, подумал он, если ты живешь внутри, без опаски выглядывая наружу, если по твоей стене проведен ток, а твоя охрана вооружена — хрен ли тебе вообще об этом задумываться?

— Если бы вы страдали диабетом, — продолжил Арктур, — и у вас не было бы денег на укол инсулина, стали бы вы ради этих денег красть? Или просто взяли бы и подохли?

Молчание.

В наушнике шифрокостюма послышался металлический голос:

— Полагаю, Фред вам лучше вернуться к заранее заготовленному тексту. Настоятельно вам это рекомендую.

Фред Роберт Арктур — как угодно, — ответил в свой ларингофон:

— Я его забыл.

Слышать это мог только его начальник в главном штабе Оранжевого округа, который не был мистером Ф. — или, иначе, Хэнком. Этот начальник был анонимным, приставленным к Фреду только на эту лекцию.

— Л-ладно, — прошипел в микрофон официальный металлический суфлер. — Я вам его зачитаю. Повторяйте за мной, но старайтесь, чтобы все выглядело естественно. — Небольшая задержка, шуршание страниц. — «Каждый день приток доходов растет — а куда они идут, мы…»

— Меня заклинило на этом тексте, — заупрямился Арктур.

— «…скоро установим, — продолжал официальный суфлер, пропуская его слова мимо ушей, — а тогда возмездие будет скорым. И когда оно наступит, я бы ни за что на свете не хотел бы оказаться в их шкуре».

— А знаете, почему меня клинит на этом тексте? — спросил Арктур. — Потому что именно такая ахинея людей на дозняк и сажает. — Как раз из-за таких телег, подумал он, ты даешь крен и становишься торчком. Вот почему ты сдаешься и уходишь. От омерзения.

Но тут он снова взглянул на публику и понял, что для этих людей все совсем по-другому. Только так до них и можно было достучаться. Он имел дело с дебилами. Умственно отсталыми. Им все следовало излагать как в первом классе средней школы: «А — первая буква в слове Апельсин, и Апельсин Круглый».

— С, — громко объявил Роберт Арктур аудитории, — это буква для Вещества С. Также это первая буква в словах Сволочи, Суки, Скоты и Самоубийство. Моральное самоубийство, которое отталкивает ваших друзей от вас, а вас от них, всех от каждого, изоляция, одиночество и всеобщая подозрительность. С, — продолжил он, — это в конечном итоге Смерть. Медленная Смерть, как мы… — Он осекся, но вскоре продолжил: — Как мы, торчки, ее называем. — Говорил он хрипло и с запинками. — Как вам, полагаю, известно. Медленная Смерть. Которая с головы начинается. Вот такие дела. — Арктур вернулся к своему стулу и сел. В полной тишине.

— Вы сорвали мероприятие, — произнес его начальник-суфлер. — Увидимся у меня в кабинете, когда вы вернетесь. Комната 430.

— Ага, — согласился Арктур. — Я сорвал мероприятие.

Цивилы смотрели на него так, будто он прямо у них на

глазах нассал на сцену. Хотя он не очень понимал, с какой стати.

Бодро прошагав к микрофону, конферансье клуба «Светских Львов» затараторил:

— Перед началом встречи Фред просил меня сделать ее по преимуществу форумом вопросов и ответов — лишь с его кратким вступительным заявлением. Я забыл об этом упомянуть. Итак… — он поднял правую руку, — кто у нас первый?

Арктур вдруг снова неловко поднялся на ноги.

— Похоже, Фред хочет что-то добавить, — сказал конферансье, подманивая его к себе. Медленно вернувшись к микрофону, Арктур склонил голову и, тщательно подбирая слова, произнес:

— Еще только одно. Не давайте им пинка под зад когда они уже подсели. Не травите простых пользователей, наркозависимых. Добрая половина из них, большинство, особенно девушки, понятия не имеют, что именно им подсовывают — а порой даже, что им вообще что-то подсовывают. Просто пытайтесь удержать, кого можете, от того, чтобы он подсел. — Он ненадолго поднял взгляд. — Поймите, эти толкачи растворят несколько красных капсул в бокале с вином, а потом угощают девушку, сущую еще девчонку. Там штук восемь-десять красных капсул, и она их глотает. Дальше ей вмазывают мекс, где в пополаме героин и Вещество С и… — Арктур осекся. — Спасибо за внимание, — закончил он.

— Как нам остановить их, сэр? — выкрикнул кто-то из мужчин.

— Прикончить всех толкачей, — ответил Арктур и вернулся к стулу.

Роберту Арктуру страшно не хотелось возвращаться прямиком в административный центр Оранжевого округа, в комнату 430. Тогда он побрел по одной из торговых улиц Анахайма, поглядывая на вывески «Макдоналдсов», моек для автомашин, бензозаправок, «Пицца-Хатов» и прочих чудес света.

Бесцельно волоча ноги по торговой улице, полной самого разного народа, Арктур, как всегда, испытывал странные чувства по поводу того, кто он такой. Как он совсем недавно сказал этим слабоумным «Светским Львам», без шифрокостюма он выглядел как торчок, разговаривал как торчок; все окружающие без тени сомнения принимали его за торчка и реагировали соответственно. Другие торчки — надо же, подумал он, как слово «другие» выскочило — одаривали его взглядами типа «мир, брательник». А цивилы совсем по-другому посматривали.