Обретенный рай - Пегги Филдинг

Медленно расстегивая металлические пуговицы на синих военных брюках, Мархем поймал себя на мысли, что все это время думал о Саре. Он живо представил себе, как лежит рядом с ней, смотрит в ее глаза. Член в его руке напрягся и затвердел. Он в сердцах выругался. Что за наваждение! Теперь он даже не может спокойно помочиться. Он позволил плоти взять верх над разумом, чего раньше никогда не допускал.

Назад в Айову. Только так. Надо посадить ее на «Томас» и выбросить эту девушку из головы. Но прошло еще несколько минут, прежде чем он смог сделать то, ради чего пришел на внутренний двор.

Сверху из окна своей узкой темной комнаты смотрела Сара. Она видела, как он отошел от уборной и встал лицом к высокой бетонной стене. Потом направился к конюшне. Она хотела отойти от окна, но не могла заставить себя сделать это. Он расстегнул ширинку и запрокинул голову, будто любуясь месяцем. Потом она услышала звук ударяющейся о стену струи и вздох. Плечи его тяжело опустились. Вдруг он резко выпрямился, как будто принял какое-то решение, и большими шагами двинулся к дому.

Она положила локти на подоконник и закрыла глаза.

«Что я делаю? – подумала она. – Я только что вышла замуж и вот тайком наблюдаю за посторонним мужчиной, который видит во мне лишь досадную помеху, нарушившую его планы».

Сара открыла глаза и увидела, как он подошел к крыльцу, взбежал наверх, перешагивая через две ступеньки, и исчез за дверью.

Сара как будто очнулась. Прижав руки к груди, она мысленно повторяла свою клятву. Она поможет Роберту выздороветь и поедет с ним в провинцию Замбалес. Она прославит его имя и выполнит свой долг. Она будет учить филиппинских детей и останется верна своему мужу, президенту Мак-Кинли и своей стране. И никаких глупых мыслей, она выбросит из головы капитана Мархема Нэша.

Глава 4

...Она кивнула Роберту с другого конца класса. Что он делал в школе Ривер-Кроссинг? Он же уже уехал в педагогический институт. Но это был он. В своем лучшем костюме. Он вытащил из кармана узорчатый шелковый носовой платок, какими обычно пользовались картежники и аферисты, что означало: я хочу поговорить с тобой после уроков. Она оглянулась, не заметила ли этого мисс Арнольд, но учительница была погружена в чтение упражнений для начальной школы.

Саре льстило внимание Роберта, но какое-то внутреннее сопротивление мешало ей сблизиться с ним.

«Он хочет задать мне вопрос, на который я не хочу отвечать», – думала она.

Потом двухместная школьная парта превратилась в каррамото, трясущееся по улицам Манилы, и управлял им низкорослый филиппинец. Она забеспокоилась, что не готова к встрече с Робертом, не готова ответить на его вопрос, что он рассердится, потому что она опоздала. Над ней нависло смуглое лицо капитана Нэша. Громом прогремели слова:

– Дурочка! Ты выходишь замуж за совершенно незнакомого человека.

Откуда-то появившийся священник забормотал латинские и испанские слова. Как далекое эхо доносилось до нее:

«Сеньора Зумвальт... Сеньора Зумвальт... Сеньора Зумвальт... Сеньора Зумвальт... С этого момента вы – сеньора Зумвальт. Завтра мы посадим вас на корабль».

Отец и мать улыбались с крыльца дома в Айове. Мать махала ей рукой:

«Мы верим тебе, Сара. Мы хотим, чтобы ты вышла за него замуж. Мы знаем, что ты сделаешь все как надо».

Нет, это не ее дом. Она растерянно озиралась. Похоже на коридор в педагогическом училище. Но там никого нет. Ни однокурсников, ни учителей, ни света. Она потерялась. Она знала, что ей надо быть в классе, но никак не могла найти нужную дверь. Она потерялась и опоздала на важную лекцию. Опоздала везде. Потерялась и опоздала.

Она закричала во сне: «Потерялась!» И проснулась от звука собственного голоса. Она находилась в комнате-пенале, за окном была темная тропическая ночь.

– Ну вот, я опять позволила себе заснуть, – произнесла она вслух.

Сара вскочила с диванчика, подошла к столу, сполоснула руки тепловатой водой, злясь на свою медлительность. Скорее. Ты нужна Роберту.

Она стала натягивать уже высохшие юбку и блузку, пытаясь одновременно всунуть ноги в туфли и привести в порядок волосы. Почему же она так долго спала? Может быть, из-за длительного недосыпания? На «Томасе» она почти совсем не спала на своей ужасной деревянной койке.

Рывком открыв дверь спальни, Сара выскочила в коридор и попала прямо в объятия Мархему Нэшу.

– Сара, остановитесь!

– Не могу, я спешу к Роберту. Я абсолютно необходима ему. Дайте мне пройти.

Мархем обнял ее и прижал к себе. В бледном свете месяца, струившемся из открытого окна, волосы серебристым ореолом обрамляли ее лицо. От нее пахло чистотой и женственностью. Она приникла к нему, и он почувствовал теплоту ее тела. Его охватило острое чувство вины, как будто он что-то украл.

– Сара, девочка, я пришел сказать тебе..., врач послал меня сказать тебе... Роберт... Роберт... – Выражение его лица сказало ей то, что он не мог выговорить.

– Умер, – закончила она за него и уткнулась в его широкую грудь. – Он умер. Это я позволила ему умереть, не помогла ему. Вот что означал мой сон. – В ярости вырвалась она из его объятий. – Вы, вы и этот врач, вы отослали меня, когда я была нужна ему. – Она молотила кулаками по его груди. – Я успела только поздороваться с ним. Спазмы душили ее. – Я была ему нужна, но вы не позволили мне...

– Поверь мне, Сара, он уже не нуждался в тебе, ты уже ничего не могла сделать.

Он поймал ее руку, сжал в своей и повысил голос.

– После того, как ты видела его в спальне, он уже не приходил в сознание. – Капитан прикрыл глаза. – Сара, я говорил тебе, что холера – это смертный приговор, и был прав.

– А я была неправа! – с горечью сказала Сара.

Она вдруг поняла, что не выполнила свой долг жены, и ни врач, ни капитан, а только она виновата в смерти Роберта.

Молодая филиппинка, неслышно ступая босыми ногами, прошла по коридору, неся на подносе супницу, чашки, ложки и длинную овальную булку. Между супницей и хлебом стояла зажженная свеча, освещая теплым, золотистым светом гладкую желтовато-коричневую кожу женщины. Она улыбнулась, но карие глаза с нескрываемой жалостью смотрели на Сару.

– Ешьте, сеньора, ешьте.

Сара подошла к окну. Мархем стоял к ней спиной. Ей вдруг неудержимо захотелось положить руку ему на плечо, но она не решилась, и рука застыла в воздухе.

– Вы составите мне компанию? – Она не смотрела на него и говорила почти шепотом.

В ее голосе звучала тоска, но она не чувствовала этого.

– Я не могу есть одна.

– Думаю, что святой отец одобрительно отнесется к тому, что я разделю с вами трапезу. Мы говорили об этом. Дай сюда, Лус. – Он взял у служанки поднос. – Подай-ка мне вон то. – Он указал головой. – Ставь кувшин и чашки на пол. Подвинь стол ближе к кровати. – И добавил несколько слов на незнакомом Саре языке.