Ошибка Марии Стюарт - Маргарет Джордж

Но по крайней мере от него не будет разить спиртным, и он не станет приставать с омерзительными требованиями, порожденными больной фантазией».

Воспоминания о поведении Дарнли были мучительными для нее. В последнее время он словно пребывал в обители распутства и непристойности. Он…

– Моя драгоценная жена, – прервал ее размышления Дарнли. Он стоял у подножия лестницы, одетый в лучшие шелковые штаны и накидку, расшитую самоцветами. Его лицо было таким же красивым, как всегда, а улыбка казалась высеченной из слоновой кости. Но она вздрогнула, когда Дарнли взял ее за руку. Он посмотрел на Риччио, как бы отпуская его взглядом, но итальянец уже отвернулся и отошел в сторону.

– Чем собирается заняться моя королева? – любезно спросил он.

– Мне нужно прочитать несколько депеш, – ответила Мария. Раньше это было бы намеком или скрытым приказом, но она больше не хотела, чтобы он занимался государственными делами.

– А потом?

«Назревает очередная гнусность», – подумала она.

– Нужно разобраться с большой перепиской между Эдинбургом и Лондоном, – осторожно сказала она. – Появились кое-какие насущные дела. Сесил почти ежедневно переписывается с шотландскими мятежниками в Ньюкасле, а также с Ноксом. А я… – она замолчала. Ей не хотелось делиться своими подозрениями с Дарнли – он мог все разболтать.

– Да, любовь моя? – он наклонился и поцеловал ее.

Она явственно ощутила запах вина. Значит, он уже выпил… но пока это не сказывалось на его поведении.

– Почему ты так много пьешь? – грустно спросила она.

– Не понимаю, о чем ты, – пробурчал он и отвернулся.

Они в молчании прошли по Кэнонгейт, а потом направились в деловую часть Эдинбурга через ворота Нетербоу. Торговец Дональд импортировал вина из Бордо и Ла-Рошели в обмен на шерсть и шкуры коз, овец и кроликов. Он был небогатым, но преуспевающим человеком и играл заметную роль в городском совете. Посещение торговцев и их собраний для Марии превратилось в желанное избавление от душной атмосферы дворца с его заведенным распорядком, и она всегда принимала их приглашения.

– Добро пожаловать, добро пожаловать! – энергично приветствовал их у дверей своего дома Мюир, когда увидел факелы, сопровождавшие королевскую чету.

В его доме всегда царила чистота и создавалось впечатление, что каждая вещь находится на своем месте. На столе к их приходу уже аккуратно лежали оловянные и стеклянные столовые приборы и набор специй – имбирь, перец и гвоздика, – которые позволяли гостям приправлять блюда по своему вкусу. Компания была тщательно подобрана: еще один купец, торговавший на Балтике, главным образом пенькой и железом; студент теологии из Сент-Эндрюса; врач из Абердинского университета, который провел исследование о причинах, вызывающих чуму; юрист, специализировавшийся на завещаниях и делах о наследстве; английский книготорговец, имевший лавку в Эдинбурге, и тихий молодой человек, называвший себя схоластом и математиком. Все эти люди и их жены были приятными собеседниками, и Мария любила слушать их. Ей их работа казалась такой же экзотической, как путешествие по рекам Южной Америки.

Математик… Он проводил долгие часы, изучая числа, но не для практических целей.

Врач… Он написал трактат, в котором после тщательных наблюдений во время последней вспышки эпидемии изложил, по его мнению, основные причины, вызывающие загадочную болезнь, – мусор, мух и крыс.

«Я скорее заглянула бы в жерло извергающегося вулкана», – подумала Мария. Должно быть, этот серьезный и немногословный человек был очень смелым.

– Но какое отношение к этому имеет мусор? – внезапно раздался голос Дарнли. – Грязь есть повсюду: кучи навоза, дерьма и мочи… – Он громко выговаривал каждое слово с таким важным видом, что остальным пришлось умолкнуть. – Однако чумы нет повсюду! – Он кивнул слуге, наполнившему бокал, залпом проглотил вино и стукнул о стол, требуя добавки. – Честная добрая грязь не делает человека больным!

– Ваше Величество, – осторожно сказал врач. – Как я изложил в своем труде «Краткое описание чумы», болезнь должна иметь первичный источник. Потом все эти факторы усугубляют ее. Чума не возникает из грязи, но инкубируется… то есть культивируется в ней.

– Ба! Как и все ученые, вы задаете больше вопросов, чем находите ответов. Но знаете ли вы о соколиной охоте, а? – он громко рассмеялся. – Вот чем измеряется мужское достоинство, а никак не изучением навоза!

Хозяин попытался направить разговор в другое русло.

– Насколько я понимаю, Нидерланды все больше сопротивляются господству Испании, – сказал он. – Они не могут больше терпеть инквизицию.

– А кто смог бы? – неожиданно спросил студент-теолог. – Это мерзость и скверна перед лицом Господа Бога! Надеюсь, что наши добрые кальвинистские братья убедят Уильяма Молчаливого больше не молчать, но…

– Я спросил, знаешь ли ты о соколиной охоте? – взревел Дарнли. – Отвечай, скотина!

Он вскочил и свирепо уставился на врача.

– Видите, он оскорбляет меня! – закричал он. – Он отказывается отвечать!

– Нет, Генри! – воскликнула Мария, неуклюже поднимаясь с места. Она протянула руку к его плечу, но Дарнли оттолкнул ее.

– Тогда будем биться! – Он схватился за то место, где обычно находилась рукоять меча, и его повело в сторону. Он был совершенно пьян. Споткнувшись, Дарнли врезался в стол и отшатнулся к буфету.

– Прекрати немедленно! – приказала Мария. Ей было так стыдно, что она забыла о смущении. Он казался одержимым бесами.

– Ты предаешь меня? Значит, все так, как они говорят! – он повернулся вокруг своей оси, словно пытаясь обрести равновесие. – Прощайте!

Он устремился к двери, распахнул ее и с грохотом сбежал по крыльцу. Они услышали, как он снова споткнулся, упал в грязь и разразился проклятиями.

– Наш король, – с горечью произнес студент-теолог.

Мария испытывала невыносимый стыд. Хозяин пытался успокоить гостей и снова усадить их за стол, но она отвернулась. Взяв свою накидку, она жестом отпустила сопровождавших ее слуг.

– Нет, я пойду одна.

– Ваше Величество, это небезопасно…

– Оставьте меня! Со мной ничего не случится. Спасибо вам, сэр Мюир, я не забуду вашу доброту.

Мария быстро спустилась по лестнице и пошла по Хай-стрит к Холируду.

«Почему я спешу обратно? – спросила она себя. – Чтобы быть вместе с Дарнли? Впрочем, его там нет – он снова шатается по сомнительным местам, где обычно пропадает ночами. Но мне все равно».

Вечер выдался прохладным, но эта прохлада даже успокаивала. Мария вспотела, и ее трясло от нервного возбуждения, но порыв холодного воздуха принес облегчение. Она миновала дом Джона Нокса, увидела свечи, горевшие в его рабочем кабинете, и внезапно испытала приступ зависти к нему и к той жизни, которую он вел. Он имел детей, любящую жену, преданных друзей и свое призвание. Он мог встать поутру, готовый приступить к работе, а вечером лечь в постель с чувством удовлетворения. И все потому, что имел ясную цель и служил ей.

Она замедлила шаг, приближаясь к Холируду. Не стоило торопиться. Там ее не ждало ничего такого, чем наслаждался Нокс в своем маленьком доме.

V

Босуэлл стоял, прихорашиваясь, перед зеркалом. Ему не нравилась маленькая шляпа, которую он собирался надеть на свадьбу, но золотой дублет из тисненого шелка с рукавами-буфами и короткая накидка из коричневого бархата лучшей выделки выглядели превосходно и должны были произвести надлежащее впечатление на невесту. Узкое кружевное жабо, плотно застегнутое на его загорелом горле маленькими золотыми запонками, причиняло определенное неудобство, но было уже слишком поздно что-то переделывать. Когда он женится…

Когда он женится, дела пойдут в гору. Он собирался жениться, и ему удалось найти выгодную партию, выгодную для обеих сторон. Королева написала в брачном контракте, что документ «соответствует ее совету и ожиданиям». С точки зрения королевы, брак объединял двух лоялистов из разных регионов – Хайленда и Пограничья; с его точки зрения, брак укреплял его сильно пошатнувшееся финансовое положение; а с точки зрения леди Джин Гордон, он выводил ее семью из тени отцовского мятежа четырехлетней давности. Теперь, после доказательства своей верности короне, ее брат Джордж получил обратно графский титул Хантли, и она считалась завидной невестой.

Правда, Джин не вполне соответствовала вкусам Босуэлла. Хотя она вполне подходила ему по возрасту – недавно ей исполнилось двадцать лет. Ее внешность можно было назвать сносной и даже приятной, если кому-то нравятся волосы песчаного цвета и крупные черты лица. Но ее манеры… Она была такой серьезной, такой невероятно благоразумной и такой скучной! Но хуже всего было то, что она была чрезвычайно умной. Если бы она обладала исключительно тремя первыми качествами, то он получил бы карт-бланш на все свои решения. Но судя по тому, о чем ему удалось разузнать, она могла расстроить все его планы, поэтому ему придется избавить ее от заблуждения, будто им можно управлять.