Умолкнувший оратор - Рекс Тодхантер Стаут
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Произошла всего одна безуспешная попытка нарушить мою идеальную рассадку. Миссис Бун с племянницей приехали раньше девяти, а так как я не могу пожаловаться на плохое зрение, то без колебаний усадил племянницу в желтое кресло рядом с моим столом. Когда несколько позже явился Эд Эрскин, я посадил его в той половине комнаты, которую занимали представители ассоциации. Мне пришлось ходить туда-сюда, чтобы встретить гостей, и, вернувшись в очередной раз в кабинет, я заметил, что Эд бесцеремонно перебрался в мое кресло и беседует с племянницей.
– Эта половина комнаты предназначена для Капулетти, – сказал я, приблизившись. – Будьте добры, вернитесь на свое место.
Он повернул голову, вздернул подбородок и уставился на меня. Его мутный взгляд не сулил ничего хорошего. Очевидно, он придерживался теории наличия приобретенного иммунитета к похмелью. Справедливости ради стоит сказать, что он не был пьян в зюзю, но и сухим как лист его тоже трудно было назвать.
– А? Что? – спросил он.
– Это мое место. Я здесь работаю, – отрезал я. – Давайте не будем делать из этого проблему.
Он пожал плечами и пересел.
– С кем только не приходится сталкиваться в офисе детективного агентства! – любезно обратился я к мисс Нине Бун.
– Полагаю, что так, – отозвалась она.
Не слишком глубокомысленное замечание, однако я улыбнулся ей, желая показать, как ценю то, что она взяла себе за труд поддержать разговор, несмотря на нервное напряжение. У нее были темные волосы, карие глаза и упрямый подбородок.
С того самого момента, как Вулф сообщил, что работает на Национальную ассоциацию промышленников, представители Бюро регулирования цен стали поглядывать на него подозрительно и враждебно. Конечно, те, кто читает газеты и слушает радио, в том числе и я, знали, что члены ассоциации ненавидели Чейни Буна и все, за что он ратовал. Они с радостью швырнули бы его на съедение волкам, а сотрудники бюро, в свою очередь, с удовольствием собрали бы всех членов НАП на необитаемом острове, чтобы сбросить на них атомную бомбу. Но до этого вечера я даже не представлял, насколько накалены их отношения. К давней вражде примешивались два новых обстоятельства. Первое – убийство Чейни Буна, да не где-нибудь, а на приеме, устроенном ассоциацией. Второе – надежда, что кто-нибудь из неприятельского стана будет арестован, судим, приговорен и казнен на электрическом стуле.
К четверти одиннадцатого были затронуты многие вопросы как тривиальные, так и важные. Следует заметить, что, по убеждению бюро, все присутствовавшие в тот вечер в гостиной, а возможно, и многие другие были в курсе, что Бун находится в комнате за сценой, в Комнате убийства, в то время как промышленники утверждали, что об этом знали не более четырех-пяти человек, не считая присутствовавших там сотрудников бюро. Установить истинное положение вещей было практически невозможно.
Никто, включая работников отеля, не слышал шума, донесшегося из Комнаты убийства, и не видел, чтобы кто-нибудь входил туда или выходил оттуда, за исключением тех, кому это было положено.
Никого нельзя было исключить из списка возможных убийц по причине возраста, комплекции или пола. Атлетически сложенный молодой мужчина, конечно, размахнется разводным ключом сильнее, чем, скажем, пожилая любительница игры в бридж, но что один, что другая вполне могли быть убийцами. Никаких следов борьбы обнаружено не было. Любой удар, нанесенный сзади, мог оглушить или убить Буна. Дж. Дж. Спиро из ФБР включился в дискуссию и в ответ на саркастическое замечание Эрскина-старшего заявил, что расследование местных убийств не входит в обязанности ФБР, но, поскольку Бун был убит при исполнении обязанностей правительственного чиновника, министерство юстиции проявило законный интерес к этому делу и откликнулось на поступившую от полиции Нью-Йорка просьбу о сотрудничестве.
Оставалось совершенно непонятным, кто мог убить Буна, если только он сам себя не убил, поскольку абсолютно у всех было алиби. Говоря «абсолютно у всех», я имею в виду не только присутствовавших в кабинете Вулфа – у меня не было причин подозревать, что убийца находится среди нас, – но и тысячу четыреста или тысячу пятьсот человек, находившихся в отеле «Уолдорф» на приеме. Убийство было совершено в течение получаса, между семью пятнадцатью, когда Фиби Гантер оставила Буну детскую коляску с экспонатами, среди которых были и два разводных ключа, и семью сорока пятью, когда Элджер Кейтс обнаружил тело. Полиция провела тщательную проверку – у всех было алиби, особенно у тех, кто находился в гостиной. Однако закавыка заключалась в том, что промышленники подтверждали алиби промышленников, а представители бюро – членов бюро. Как ни странно, никто из НАП не подтверждал алиби сотрудников бюро, и наоборот. Взять, к примеру, миссис Бун, вдову: ни один из членов ассоциации промышленников не мог утверждать, покидала ли она гостиную между семью пятнадцатью и семью сорока пятью. Сотрудники бюро, в свою очередь, ничего не могли сказать о Фрэнке Томасе Эрскине, президенте НАП.
Не имелось также свидетельств того, что целью убийства было помешать Буну произнести свою речь. Речь была совершенно в его стиле, весьма умеренной, не содержавшей никаких выпадов и угроз в чей-либо адрес. Судя по предварительному тексту, розданному представителям прессы, в ней не упоминалось ни одной фамилии. Да и дополнения, внесенные Буном в последний момент, не содержали ничего такого, что указывало бы на возможного убийцу.
Новое обстоятельство, о котором ничего не сообщалось в газетах, выплыло совершенно случайно благодаря миссис Бун. Из всех приглашенных к нам не явилась только Фиби Гантер, личная секретарша Буна. Ее имя, конечно, неоднократно упоминалось в течение заседания, но именно миссис Бун открыла нам новое обстоятельство. У меня создалось впечатление, что она проделала это умышленно. До того момента она ничем не привлекала внимания, дама в летах и весьма пышная, но не толстая и вполне ухоженная, с пуговкой вместо носа.
Вулф вернулся к вопросу о прибытии Чейни Буна в отель «Уолдорф». Кремер, который к тому времени уже был готов послать всех к черту и испариться, саркастически произнес:
– Я пришлю вам экземпляр своих записей. А пока Гудвин может занести в протокол следующее: Бун с супругой, Нина Бун, Фиби Гантер и Элджер Кейтс должны были выехать из Вашингтона поездом, отходящим в час дня, но Буна задержало какое-то срочное совещание, в связи с чем он не смог выехать вместе со всеми. Прибыв в Нью-Йорк, миссис Бун отправилась в отель «Уолдорф», где был заказан номер, а Нина Бун, Фиби Гантер и Элджер Кейтс поехали в
