Девственница для Альфы - Рин Рууд

Глава 8. Маркус

Внизу стоит огромная, белая и пушистая зверюга, чьи глаза горят голубыми всполохами любопытства. У передних мощных лап на траве мертвый заяц.

— Это… собака? — тихо спрашиваю я.

Собака недовольно пасть окровавленную облизывает и ворчит, не спуская с меня взгляд.

— Волк, — шипит Цезар. — Понравилась, раз вышел из леса?

— Волк? — я пячусь, а Цезар меня хватает за руку и стискивает запястья.

— Стоять…

Волк внизу рычит, зубы скалит и уши прижимает.

— Хочешь поиграть с моей гостьей? — Цезар хмурится на белого зверя, а тот раз и хвостом коротко машет.

— Я не хочу с ним играть, — испуганно шепчу я.

— Да кто тебя будет спрашивать, — Цезар цепко всматривается в морду волка, — это моя сучка, Маркус.

Волк утробно рычит, в ярости облизывает нос и клацает пастью, а после, зло фыркнув, срывается с места и бежит в лес белой тенью.

— Я тебе твою жопу опять надеру, сучонок!

Волк притормаживает, возмущенно оглядывается и урчит.

— Хочешь ее? — Цезар, схватив меня за плечи, прижимает к своей груди, и в ненависти шипит. — Так иди и попробуй ее взять.

— Не надо… — в ужасе попискиваю я, готовая нырнуть в обморок.

— Да у него кишка тонка, — Цезар выдыхает мне в ухо. — Он-то и над своим зверем не может совладать. Беги, Маркус! И ты тут рыскаешь только по моей милости! Я тут хозяин!

Волк с недовольными подвываниями убегает, а Цезар с негодавнием рычит мне в ухо:

— Ты ведь могла постараться.

— С чем постараться? — закрываю глаза и пытаюсь успокоить учащенное прерывистое дыхание.

— С провокациями, — разворачивает меня к себе лицом и встряхивает меня. — Глаза открой!

— Да что тебе от меня нужно?! — возмущенно взвизгиваю я. — О каких провокациях идет речь?!

— Ты могла попытаться его соблазнить, — Цезар вглядывается в глаза. — Что тут сложного?!

— Кого соблазнить?

— Моего брата, сука ты тупая! — ревет Цезар, отталкивает меня, а я, не удержав равновесие, падаю на голую пятую точку.

Отползаю от разъяренного Цезара, который, похоже, повредился умом в лесу. Он в неистовом безумии смотрит на лес, затем на меня и хрипит:

— Он несколько лет не подходил к дому так близко, — делает шаг, — и тем более не вступал со мной в диалог, скрывшись под тенью зверя. Маркус уступил волку, Соня, а тут явился… с зайчиком в зубах, а ты…

— А не собираюсь соблазнять волков! — шарю рукой по гладкой плитке в поисках хоть чего-нибудь, что можно кинуть в психованного безумца.

— Ты будешь делать все, что тебе приказано…

— Да нихрена подобного! — в ненависти вскрикиваю я. — Сам, урод, иди и соблазняй волка! Да хоть десяток! А я не буду! И зайца этого можешь себе в одно место затолкать!

А дальше мой кошмар принимает новую форму. Цезар обрастает шерстью, раздается в плечах и росте, а его лицо с хрустом вытягивается в уродливый оскал с острыми огромными клыками.

Да к черту! С криками вскакиваю на ноги и кидаюсь к перилам. Если это кошмар, то могу не бояться сломанных при прыжке ног. Я возьму под контроль свои грезы, выверну их в свою пользу и подчиню страх.

— Куда?! — чудовище дергает меня за волосы и когтистой лапой прижимает к себе.

Чувствую коже жесткую шерсть и жар мускулистого тела.

— Я ее сожру, Маркус! — плеча касается капля горячей и густой слюны.

— Отпусти! — я захлебываюсь в криках и слезах.

— Сожру! Неужели не сжалишься над бедной девочкой и не спасешь ее?! Маркус!

Да начхать Маркусу, что его уродливый брат откусит голову бедной девочке. Моя борьба затихает, и Цезар тащит меня в спальню:

— Не сработало.

— Проснись… Проснись… — судорожно шепчу я.

На секунду ныряю в темноту и выплываю из нее уже на кровати, перед которой стоит голый и злой Цезар. В тусклом лунном сиянии он выглядит зловещей мраморной статуей со светящимися глазами-фонариками. Образ монстра с когтями и клыками бледнеет, расплывается и бесследно тает в воспоминаниях.

— Чего разоралась?

— Я… — медленно моргаю, — не знаю…

За окном кто-то выл, а дальше все идет темной рябью, под которой мелькает что-то белое и страшное.

— Соня…

Такое страшное, что можно получить сердечный приступ. Мохнатое, злое и слюнявое. Касаюсь влажного плеча и растираю в пальцах вязкую слюну. Голубые звериные глаза, рык и угрозы сожрать меня. Меня обещал скушать какой-то йети с огромной волчьей головой. Поднимаю взгляд на Цезара и делаю медленный вдох.

— Если ты опять будешь орать, — шипит он и щурит глаза-фонарики, — то я…

Да пошел ты лешему… Это мой кошмар, это мои сны, которые родились темной ночью, поэтому имею право верещать столько, сколько я захочу.

— Не смей, — цедит сквозь зубы Цезар, когда я медленно открываю рот. — Соня…

Меня оглушает собственный визг, а Цезар прыгает на кровать ловким и грациозным волком, который рычит в лицо:

— Спи, иначе сожру!

Крик мой смолкает, и я падаю на подушки, которые вместе со мной проваливаются в темную пропасть беспамятства. Мрак вибрирует раздраженным ворчанием Цезара:

— А толка от твоих криков мало. Я же говорю, его не криками надо приманивать, а соблазнять. Я ведь тоже не люблю все эти ваши визги.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍