Пле(мя)нница - Ая Сашина

class="p1">— Правда, — он ловко поддерживает посуду и, забрав её из моих ослабевших от счастья рук, садится ужинать.

Присаживаюсь напротив него. Не терпится узнать обо всем подробнее, но терпеливо жду, когда он прожует. Однако Субботин, словно насмехаясь, не спешит удовлетворять моё любопытство. Он продолжает поглощать ужин, не сводя с меня внимательных глаз. Хочется сползти под стол от его взгляда, но я упрямо держусь.

— Ты не ужинаешь? — наконец нарушает он молчание.

— Я уже поела. Не знала, вернешься ли ты сегодня, поэтому поужинала одна.

— А про работу почему не спрашиваешь? Не интересно совсем?

— Интересно, конечно, — под столом от волнения сжимаю ладони в кулаки. — Жду, когда ты поешь. Тебе будет неудобно разговаривать с набитым ртом.

Бровь Субботина вопросительно ползет вверх. Знаю, что порой он не понимает меня, я его поражаю своей странной логикой. Знаю это потому, что он открыто говорит мне об этом. Я не обижаюсь, понимаю, что во многом он прав. Но всё равно не могу вести себя иначе. Я осторожничаю рядом с ним, боясь сделать что-то не так.

— В общем, у моего друга мама работает в статистическом управлении. Им нужна сейчас в отдел какая-то помощница. Работа, конечно, скучная, нудная, но пока остановимся на этом. Потом, возможно, подвернется что-то поинтереснее.

— Но я же совсем ничего не понимаю в этом, — испуганно выдаю я. Статистическое управление???

— Ты на данном этапе жизни вообще ни в чем не разбираешься, — «поддерживает» меня Субботин. — Но это пока что!!! Всё зависит только от тебя, — его тон неожиданно становится жестким, поучительным. — Захочешь научиться, научишься.

Взглянув в его глаза, чувствую себя ребенком, которого отчитывает родитель. Становится стыдно.

— Конечно, научусь, — в горле пересохло от волнения. Представив, что могу подвести Субботина, ощущаю страх. Нет, не подведу! Я смогу! Я научусь!

— Когда нужно приступить к работе? Или сразу собеседование будет?

— Никакого собеседования! Завтра же приступаешь к работе.

— Завтра? — снова пугаюсь я, не успев еще свыкнуться с мыслью, что теперь у меня есть работа. — Но… Где это находится? Как туда ехать? — тараторю в панике. Мысли разбегаются, тело начинает трясти от дикого волнения.

— Я завтра отвезу тебя сам. И заберу. После работы разберемся, что к чему. Не переживай, — Егор пружинисто встает и ставит тарелку в раковину. — Помоешь посуду?

— Да, конечно, — вскакиваю следом. — Конечно, помою.

— Хорошо. Я буду в гостиной. Нужно пару звонков сделать.

Я киваю. Затем, когда Субботин уже практически покидает пределы кухни, окликаю его.

— Егор… Спасибо, — со всей искренностью благодарю я.

— Пока не за что, — доносится до меня удаляющийся голос.

Справившись с посудой, отправляюсь к Егору. Мне хочется ещё раз выразить ему свою безмерную благодарность, попутно задать кое-какие уточняющие вопросы. Однако, когда я вхожу в гостиную, вижу, что Егор спит. Он полулежит на диване, на коленях у него стоит ноутбук. Замираю, не в силах пошевелиться, боясь разбудить неосторожным движением. Стою, едва дыша. Впервые я могу тщательно рассмотреть Субботина, не опасаясь быть застигнутой за этим делом.

Егор красив. Уже не первый раз в мою голову приходит подобная мысль. Если честно, то я горжусь тем, что являюсь племянницей такого потрясающего человека. Жаль, что между нами так мало общего.

За всю свою недолгую жизнь я еще не встречала подобных мужчин. Я в полном восторге от Субботина, но в то же время стараюсь дистанцироваться от него, стесняюсь вести себя с ним так, как привыкла.

Внимательно рассмотрев лицо Егора, опускаю глаза ниже, обвожу взглядом широкие плечи, фактурную грудь, часть живота, который обнажился из-за того, что футболка немного задралась вверх. Мне нравится то, что я вижу. Субботин почти идеален.

— Что-то хотела? — голос Субботина подобен удару грома среди ясного неба.

Дернувшись, смотрю в глаза Егора, чувствуя при этом, как моё лицо становится не то, что пунцовым, а багровым.

— Нет, — поспешно бормочу я. — Просто зашла посмотреть, что ты делаешь. Ты отдыхай, а я в комнату пойду. Потом поговорим, — выпалив это, едва ли не бегу к себе.

Спрятавшись в ставших более-менее родными четырех стенах, опускаюсь на кровать, костеря себя последними словами. Стыдно до безумия. Стыд затмевает даже волнение, вызванное тем, что завтра нужно выходить на работу.

Почти весь вечер я так и сижу в комнате. Слышу, как Егор ходит по квартире, но показаться ему на глаза по-прежнему стыдно. Однако тот факт, что я не знаю, во сколько завтра нужно вставать, чтобы не опоздать на работу в первый же день, всё же заставляет отправиться на поиски дяди. На этот раз он на лоджии. Курит и разговаривает по телефону. Я не хочу подслушивать, но его слова всё-таки долетают до меня, когда я нерешительно застываю на пороге кухни.

— Хочу еще так… Чтобы твои ноги дрожали, и ты даже стоять не могла, — вкрадчиво говорит он кому-то.

Дышать вмиг становится тяжело от понимания того, какой интимный разговор я нечаянно подслушала. Снова бежать — мгновенно принимаю я решение. Повернувшись на цыпочках, чтобы незаметно ретироваться, неожиданно налетаю на дверь, которая после столкновения со мной звонко ударяется о стену.

— Блин, — скривившись от досады, шепчу под нос. Неповоротливая корова… Других слов нет.

— Подожди секунду, — тут же доносится до меня тихий голос Субботина. — Алин? — теперь уже громко произносит он.

— Я просто спросить хотела кое-что, — поворачиваюсь к нему, пытаясь сделать вид, что не слышала того, о чем он говорил со своей собеседницей.

— Вик, я перезвоню, — завершает Егор разговор и, затушив окурок, направляется ближе ко мне. — Слушаю тебя.

— Во сколько завтра выезжать будем? Не знаю, во сколько вставать, чтобы успеть собраться.

Субботин щурит глаза, не сводя с меня взгляда. Ну, почему он всегда смотрит с таким вызовом, с таким напором?

— Ехать где-то минут двадцать. Работать они начинают с девяти. Вот и прикидывай, сколько тебе нужно времени на сборы.

— Я поняла, — пытаюсь сообразить, сколько времени мне понадобится, но мозг отказывается соображать. Субботин умеет выбивать почву из-под ног одним лишь своим взглядом.

— И меня разбуди часов в восемь. А лучше без десяти восемь, — просит Егор, уже снова концентрируя внимание на мобильном.

— Разбужу, — обещаю, с трудом представляя, как я буду это делать. Войду в его комнату и просто позову по имени? А если он не проснется от моего голоса? Что тогда?

Мысли путаются. В этом непонятном состоянии, когда и тревога, и волнение, и странный трепет внутри переплелись, словно клубок змей, ложусь спать. Уснула, несмотря на переживания, довольно быстро, однако утром, когда звенит будильник, чувствую себя так, словно всю ночь совсем не