Меншиков - Николай Павленко

Свидетельство Корба о недворянском происхождении Меншикова заслуживает доверия по двум соображениям: секретаря австрийского посольства нет оснований подозревать ни в злопыхательстве, ни даже в недоброжелательности к царскому фавориту. Поэтому измышлять что-либо о происхождении Меншикова у него не было оснований. Не менее важно и другое соображение: перед нами дневниковая запись – источник, регистрировавший события по их горячим следам, а не воспоминания – источник в этом отношении менее достоверный. Характерно, что английский посол Витворт шесть лет спустя, в 1705 году, тоже сообщал своему правительству, что Меншиков – «человек очень низкого происхождения».[3]

Позже, в 1710 году, датский посол Юст Юль в своем дневнике повторил эту версию, дополнив ее некоторыми подробностями: «Родился он в Москве от весьма незначительных родителей. Будучи подростком, лет 16-ти он, подобно многим другим московским простолюдинам, ходил по улицам и продавал так называемые пироги». Миних, поступивший на русскую службу в 1721 году, считал происхождение Меншикова «из простолюдинов» настолько общеизвестным и бесспорным, что полагал лишним приводить какие-либо доказательства. Князь Куракин в незаконченной «Истории царствования Петра I» заявил, что Меншиков «породы самой низкой, ниже шляхетства», то есть простолюдинов.[4]

Полковнику Манштейну, современнику необычайного возвышения и падения Меншикова, были известны две версии о предках князя: одни – и таких, писал Манштейн, было большинство – считали Александра Даниловича сыном крестьянина, который пристроил свое чадо «в учение к пирожнику в Москве». Другие, продолжал Манштейн, полагали, «будто отец Меншикова находился в военной службе при царе Алексее Михайловиче», а сам Александр Данилович служил конюхом при дворе царя. Петр заметил остроумие будущего князя, перевел его в денщики, а затем, открыв в нем большие дарования, стал давать ему ответственные поручения.

Отношение самого Манштейна к версиям о предке Меншикова достаточно определенно: «Я всегда находил первое мнение более близким к правде. Несомненно верно, что Меншиков низкого происхождения; он начал с должности слуги, после чего царь взял его в солдаты первой регулярной роты, названной им потешною. Отсюда же царь взял его к себе, оказывая ему полное доверие».[5]

Мнение о низком происхождении Меншикова разделял и известный историк второй половины XVIII века князь М. М. Щербатов. Он писал свои сочинения много лет спустя после смерти Меншикова, поэтому можно предположить, что он либо черпал сведения о нем из несохранившихся источников, либо пользовался свидетельствами младших современников светлейшего. В своем памфлете «О повреждении нравов в России» Щербатов писал: «Пышность и сластолюбие у двора его (Меншикова. – Н.П.) умножились, упала древняя гордость дворянская, видя себя управляема мужем, хотя достойным, но из подлости произсшедшим…»[6]

Подробнее всех о детских и юношеских годах Меншикова сообщает француз на русской службе Вильбоа. Как и многие современники, Вильбоа писал, что отец Меншикова «был крестьянин, получавший пропитание от продажи пирожков при воротах кремлевских, где завел он маленькую пирожковую лавочку». К своему ремеслу он привлек и сына, вертевшегося с лукошком в Кремле, где покупателями товара были стрельцы и солдаты, с которыми разбитной продавец часто шутил. Проказы Алексашки забавляли и Петра, наблюдавшего за ним из кремлевского дворца. Непосредственное знакомство царя с пирожником состоялось, писал Вильбоа, при следующих обстоятельствах: «Однажды, когда он сильно кричал, потому что какой-то стрелец выдрал его за уши, уже не шутя, царь послал сказать стрельцу, чтобы он перестал обижать бедного мальчика, а с тем вместе велел представить к себе проказника продавца пирожков».

Остроумие и находчивость мальчика, ровесника царя, понравились Петру, и тот велел его вымыть и одеть, чтобы определить к себе пажом. С тех пор Петр стал неразлучным с Меншиковым, и приятель царя, одаренный способностями мгновенно все схватывать, стал быстро возвышаться.[7]

Сюжет, изложенный Вильбоа, близок к сентиментальной сказке о превращении нищего в принца. По-иному описывает сближение Петра с Меншиковым Петр Брюс.

По версии Брюса, Петр воспылал доверием и любовью к Меншикову после того, как тот предупредил его о грозившей ему смертельной опасности: Меншиков якобы рассказал царю о намерении бояр отравить его во время очередной пирушки.

Разноречивость версий, подчас содержавших явный налет фольклора, свидетельствует, с одной стороны, об интересе современников к карьере Меншикова, а с другой – подтверждает факт, что и для них, современников, в возвышении князя было немало загадочного.

Что касается происхождения Меншикова, то иностранцы, несмотря на различия в частностях, сходились в одном – будущий князь был родом из незнатной семьи.

Версию иностранных современников подтверждает царский токарь Андрей Нартов, описавший событие, очевидцем которого был. Как-то Меншиков чем-то разгневал царя. «Знаешь ли ты, – кричал рассерженный Петр, – что я разом поворочу тебя в прежнее состояние, чем ты был? Тотчас же возьми кузов свой с пирогами, скитайся по лагерю и улицам и кричи: пироги подовые, как делывал прежде. Вон!»

Данилыч, отличавшийся находчивостью, возвел происшедшее в шутку. Он выбежал на улицу, схватил кузов у первого попавшегося пирожника, повесил его на себя и в таком виде вернулся во дворец. К этому времени царь успокоился. При виде светлейшего он расхохотался и сказал:

– Слушай, Александр, перестань бездельничать, или хуже будешь пирожника.

Меншиков продолжал выкрикивать: «Пироги подовые! Пироги подовые!»[8]

Происхождение еще одного источника, освещавшего родословие Меншикова, было необычным. Ранним утром 2 июля 1727 года мастеровой Городовой канцелярии Даниил Колосов, выходя «для нужды» на улицу, обнаружил в сенях бывшей Штатс-конторы, где жил, крашенинный мешочек. В нем было завернуто подметное письмо. Находка доставила мастеровому немало хлопот. Он попытался сдать ее своему начальству, но Ульяна Синявина не застал дома. Пошел в Тайную канцелярию, но майор Румянцев тоже не пожелал принять письмо и направил обладателя «счастливой» находки к коменданту столицы Фаминцыну. Тот повертел письмо и поспешил от него избавиться, порекомендовав отнести его в Верховный тайный совет. Выше инстанции уже не было.

Странное на первый взгляд стремление чиновников отмахнуться от письма объяснялось очень просто – оно жгло им руки, его содержание было направлено против Меншикова. Анонимный автор обвинял Меншикова в том, что он «дванадесятилетнего отрока (Петра II. – Н.П.) принудил обручиться с недостойною того брака дочерью своею, внукою маркитанскою».[9] Следовательно, дед Марии Александровны Меншиковой, отец Александра Даниловича, согласно анониму, был маркитантом – продавцом съестного для солдат.