Негде спрятаться. Эдвард Сноуден и зоркий глаз Дядюшки Сэма - Гленн Гринвальд

Лору это не убедило. Чтобы умерить ее гнев, я даже предложил ей не ехать, что она тут же отвергла. Мы сидели в скорбном молчании и раздражении минут десять, пока машина пробивалась через пробки на пути в аэропорт.

Я понимал, что Лора права: все должно было происходить иначе, и решил нарушить наше молчание, сказав ей об этом. Затем я предложил ей не обращать на Юэна никакого внимания, исключить из игры, притвориться, что он не с нами. "Мы же работаем вместе, — увещевал я Лору, — нам незачем воевать друг с другом. Подумай о том, что стоит на кону, — вряд ли это последний раз, когда что-то идет не так, как нам хочется". Я пытался убедить Лору в том, что нам нужно работать вместе, чтобы преодолевать препятствия. Вскоре спокойствие восстановилось.

Мы подъезжали к аэропорту имени Джона Кеннеди, когда она достала из рюкзака флешку. "Угадай, что это!" — спросила Лора с совершенно серьезным видом.

"Что?"

"Документы, — ответила она, — причем абсолютно все".

Юэн уже был у выхода на посадку, когда пришли мы. Лора и я вели себя с ним вежливо, но холодно, давая понять, что он посторонний, что пока роли у него нет — он ее получит только тогда, когда мы будем готовы ее дать. Он был единственной причиной нашего раздражения, поэтому мы обращались с ним как с лишним чемоданом, который приходилось тащить на себе. Это было не очень красиво по отношению к нему, но меня в тот момент больше волновали сокровища на Лориной флешке и значение того, что мы делаем.

В машине перед полетом Лора преподала мне пятиминутный урок о том, как обращаться с системой защиты на компьютере, и сказала, что в полете она собирается спать. Она вручила мне флешку и предложила, чтобы я познакомился с ее набором документов. По ее словам, по прибытии в Гонконг наш источник организует мне полный доступ к моему собственному набору документов.

После налета я извлек мой новый компьютер, не имеющий соединения с Интернетом, вставил флешку и выполнил указания для загрузки файлов.

Все следующие шестнадцать часов я занимался исключительно тем что читал документ за документом, лихорадочно отрываясь от них чтобы сделать пометки в блокноте. Многие из файлов были такими же важными и шокирующими, как и первый документ о программе PRISM, с которым я познакомился еще в Рио-де-Жанейро. Многие из документов были еще более по-разительными.

Одним из первых я прочитал решение суда, следующее из Федерального закона "О контроле деятельности служб внешней разведки" (FISA). Суд FISA был создан по решению Конгресса в 1978 году после того, как Комиссия Чёрча обнаружила, что правительство США десятилетиями вело незаконное прослушивание телефонных разговоров. Идея создания этого суда заключались в том, что правительству разрешалось продолжать ведение электронного прослушивания, но для предотвращения злоупотреблений в этой сфере перед началом прослушивания необходимо было получить разрешение суда FISA. Я никогда ранее не видел решений этого суда. Вряд ли их видел кто-то еще суд FISA является одной из самых тайных организаций в структуре правительства. Все его решения автоматически становятся секретными документами, и лишь небольшая горстка людей имеет к ним доступ.

Решение суда, с которым я ознакомился в самолете на пути в Гонконг, было удивительным по ряду причин. Оно постановляло, что компания Verizon Business должна предоставлять АНБ "все детальные записи разговоров 1) между США и за-рубежными странами и 2) ведущимися внутри США, включая местные телефонные разговоры". Это означало, что АНБ тайно и без разбора собирало информацию о телефонных разговорах по крайней мере десяти миллионов американцев. Фактически никто не мог себе представить, что правительство Обамы занимается такой деятельностью. Теперь я об этом не только знал, но и имел доказательство в виде тайного постановления суда.

Кроме этого, решением суда особо оговаривалось, что прослушивание телефонных разговоров американцев осуществляется в соответствии с разделом 215 "Патриотического акта".[4] Еще более поразительной была совершенно радикальная интерпретация решения суда.

Столь спорным введение "Патриотического акта" после событий 11 сентября 2011 года делал раздел 215, который понижал уровень, при котором необходимость прослушивания менялась с "наличия достаточного основания" до «обоснованно», когда дело касалось получения правительством того, что именовалось "записью деловых разговоров". Это означало, что ФБР, если ему требовалось получить сугубо секретные и нарушающие неприкосновенность личности документы, такие как истории болезни, сведения о банковских операциях или телефонные разговоры, достаточно было квалифицировать эти документы как «важные» для предстоящего расследования.

Но никто, ни воинственно настроенные сенаторы-республиканцы, одобрившие в 2001 году "Патриотический акт", ни самые рьяные борцы за гражданские свободы, представлявшие этот законопроект в невероятно пугающем свете, не могли вообразить, что этот закон позволит американскому правительству собирать информацию обо всех гражданах без исключения. Но именно об этом свидетельствовало секретное постановление суда FISA, которое я читал на пути в Гонконг и согласно которому компании Verizon предлагалось передавать АНБ сведения обо всех телефонных разговорах, ведущихся ее американскими абонентами.

В течение двух лет сенаторы-демократы Рон Вайден из Орегона и Марк Юдалл из Нью-Мексико в ходе поездок по стране предупреждали американцев о том, что они будут "потрясены, узнав о том, как тайно интерпретирует закон" правительство Обамы и как оно использует его, наделяя себя широкими и тайными полномочиями в области шпионажа за гражданами. Но поскольку эти разведывательная деятельность и "тайная интерпретация" подпадали под категорию секретной информации, то эти два сенатора, бывшие членами сенатской комиссии по разведывательной деятельности, не имели права раскрывать общественности, какие именно угрозы они обнаружили, несмотря на то что, решив обнародовать такую информацию, они бы пользовались юридической защитой, даваемой членам Конгресса по Конституции США.

Как только я увидел постановление суда FISA, я сразу же понял, что это лишь часть нарушений и программ прослушивания, о которых пытались предупредить сограждан Вайден и Юдалл. Я осознал значение постановления суда. Мне не терпелось опубликовать его; я был уверен, что такая публикация спровоцирует землетрясение, что за этим последуют требования открыть тайную деятельность правительства и поставить ее под контроль общественности. И это был лишь один из сверхсекретных документов, которые я читал на пути в Гонконг.

Но мое внимание снова переключилось на значение действий нашего источника. Такое уже происходило трижды: когда я впервые увидел электронные письма, полученные Лорой; когда я говорил с ним; и когда я прочитал те двадцать с лишним документов, которые он переслал мне. Только сейчас я действительно почувствовал и начал понимать подлинную степень, важности этой информации.

Несколько раз во время полета к моему месту у переборки самолета подходила Лора. Как только я видел ее, то вскакивал и мы стояли безмолвные, пораженные тем, с чем познакомились.

Лора уже несколько лет работала над темой наблюдения со стороны АНБ и сама неоднократно испытывала на себе его слежку Я начал освещать угрозу неподконтрольного слежения за гражданами еще в 2006 году, когда опубликовал свою первую книгу предупреждающую о беззаконных и недопустимых методах работы АНБ. И я и Лора вели борьбу с секретностью, скрывающей правительственный шпионаж: как назвать действия организации, спрятанной под несколькими слоями секретности? В данный момент нам удалось пробить брешь в стене. В наших руках были тысячи документов, которые правительство пыталось всячески утаить от общественности. У нас были неоспоримые доказательства того, что правительство нарушало личную свободу американцев и граждан других стран.

Читая документы, я обнаружил две удивившие меня вещи. Первое — это то, насколько хорошо были структурированы все материалы. Наш источник создал бесчисленное количество папок, в которые были вложены другие папки, а в них в свою очередь были также вложены папки. Каждый документ занимал отведенное ему место. Я не нашел ни одного файла, который находился бы не там, где нужно.

Я потратил несколько лет, защищая, как мне представлялось, героические действия Челси (тогда еще Брэдли) Мэннинга, рядового американской армии, обвиненного в раскрытии секретных документов. Его настолько ужаснули военные преступления и постоянная ложь американского правительства, что он решил пожертвовать своей свободой и отправил секретные армейские документы в WikiLeaks.

Мэннинг подвергся порицанию (как я считаю, несправедливо и ошибочно) за то, что якобы организовал утечку документов, на которые, в отличие от Дэниэла Эллсберга, как это утверждают критики, даже не удосужился взглянуть. Этот довод, каким бы безосновательным он ни был (Эллсберг являлся одним из самых активных защитников Мэннинга, и совершенно ясно, что Мэннинг по крайней мере просмотрел документы), часто используют, чтобы умалить героизм поступка Мэннинга.