Бесстрашный Пекка - Ханну Мякеля

Они вертелись, толкались и радостно вопили:

— Мы тут! Лап и хвостов в комплекте — четырежды четыре! Как заказывали! Верёвок, стремянок, ломов и противогазов — по одной штуке… образцы… мы не знали, сколько надо… Ослов и дуралеев пришлось поискать, но один по крайней мере нашелся! А вот главные дела кончились — нету! — И волкоснабы, переводя дух, радостно и гордо переглядывались. Их отряд прибыл по вызову со скоростью пожарной команды!

Но понемногу до них стало доходить, что не всё получилось как надо, — Великий Волк лежал и молча сопел: он был в такой ярости, что не мог даже «здравствуйте» сказать. Его великолепный мундир был весь выпачкан землёй!

Поднявшись, он ещё долго отдувался. По всем правилам ему надо бы засадить всех этих недоумков в тюрьму, на хлеб и воду, и забыть их там навсегда, но… сколько тогда у него останется подчинённых? Волку даже голову сдавило: пришлось встряхнуться и пошевелить ушами, чтобы как-то собрать мысли.

Но затем его прорвало.

— Лапти, веники недомоченные, лопухи! Убирайтесь вон! И вот что: если ещё раз попадётесь мне на глаза, я из вас сделаю фитили для смоляных светильников к моему празднику! — После этого Волк вперил свирепый взгляд в Медведя и остальных, съёжившихся с ним рядом:

— Эй, вы там, встать! Молчать! Смирно! Вас уже ждёт уютная тюремная камера. Со всеми неудобствами. Там вы будете гнить, пока я не поймаю человечьего детёныша! — И взвыл, как пароходная сирена: — Вперёд марш! Раз-два, левой! Раз-два, левой! Вперёд, к тюрьме! Песшо! Я желаю музыки в этой бесцветной жизни!

Глава пятая

Путь через лес был долгим. Лисонька совсем выбилась из сил. Мокрые ветви царапали и рвали её тонкую шубку, а на туфельки она даже и взглянуть боялась. На будущей неделе предстояло несколько праздников, которых она так ждала… но… теперь наряд испорчен, а на новый нужны деньги… Лисонька расстроилась ещё больше, когда вспомнила, что Волк вдобавок собирался навсегда закрыть магазины: он, говорят, объявил, что все вещи в лесу принадлежат ему одному! «Ой-ой-ой, — горевала Лисонька, тайком утирая слёзы. — Как трудно быть девочкой!»

Ища сочувствия, она оглянулась на остальных и вдруг вспомнила, куда они, собственно, идут; грустное лицо Лесовика говорило об этом без слов. Лисонька всхлипнула. Никаких праздников всё равно не будет. И впереди — полная неизвестность.

Но вот среди леса вырос Волчий Замок, такой удивительный, что Лисонька сразу позабыла о своих печалях. Конечно, она много слышала о замке, особенно от Филина, которого иногда приглашали туда выступать. Но лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Замок окружала громадная стена: как будто какой-то сказочный великан как попало навалил каменные глыбы. И во дворе было не лучше: весь замок оказался похожим на свалку камней, досок и брёвен, а не на жильё разумных существ. Но обитатели его вели себя как ни в чём не бывало, словно беспорядок и развал — самое замечательное состояние.

Посреди двора возвышался помост, а на нём огромное кожаное кресло.

Видимо, это был трон Волка, потому что Волк сразу же ловко вспрыгнул на помост и развалился в кресле со вздохом облегчения. От ходьбы у него устала спина, и вообще самочувствие было не блестящее. Он всерьёз надумал в следующий раз отправиться на носилках. Куда это годится, если правитель ходит пешком, как и прочее зверьё?

— Больше света! — заорал Волк и хлопнул в ладоши.

Тут же примчались волкохраны: они принесли пахнущие смолой трескучие факелы и воткнули их в щели между камнями, а в костёр, горевший посреди двора, подбросили несколько брёвен. Волк снова хлопнул в ладоши, и волкохраны бросились к стенам и замерли. Огонь гудел и трещал; крутом разливалось усыпляющее тепло. Волк зевал. Как всё-таки устаёшь от свежего ночного воздуха!

Спокойно посидеть ему не удалось: со стороны ворот донеслись какие-то возгласы и возня! Шум становился всё громче, и вскоре четыре волкохрана с пристыженным видом подбежали к костру.

Волк выжидательно смотрел на них и молчал: тишина становилась просто угнетающей. Волкохраны в панике переглядывались.

Наконец один из них выступил вперёд и начал шёпотом докладывать, что с ними произошло…

— Этого мальчишку нигде было не найти, о Великий Волк, — начал он робко, поглядывая на товарищей. — А потом когда мы его увидали, то… он обернулся птицей! Он, видно, колдун! Поднялся в воздух, полетал над нами немножко, а потом пропал из виду… А мы не могли лететь за ним следом — у нас ведь крыльев нету… — И волкохран помахал лапами, показывая, как оно было на самом деле. — И мы смотрели ему вслед раскрыв рот, а потом побежали сюда… рассказать… Он теперь не опасный… испугался и улетел, наверное, далеко…

Волк ухмыльнулся, потом расхохотался. Волкохраны, подталкивая друг дружку, тоже попытались засмеяться, но у них не получилось. И хорошо, что не получилось, потому что смех Волка вдруг как ножом отрезало.

— Вот так штука! Здорово! — зарычал он. — Конечно! Человек, стоит ему только захотеть, может превратиться и в птичку… Известное дело! — Тут Волк испустил такой душераздирающий вой, что у Филина со стразу все перья встопорщились. — Вы такие бестолковые болваны, что просто ума не приложу, что с вами делать! И себя-то отыскать не в состоянии, не то что человечьего детёныша! Прошляпили!

Волк протянул лапу к волкохранам и, к их ужасу, выпустил длинные, острые когти. Вот сейчас он им задаст урок номер один, и к тому же в своей собственной школе…

— И какая же награда полагается за плохо выполненное задание?.. — начал было он, но тут же вспомнил, что человечий детёныш всё ещё на свободе. И почувствовал, как страх шевельнулся где-то в глубине его волчьей души. Лучше, если все волки будут на месте… Для защиты замка… Да! Каждый сейчас на счету… — Смелее! — пробормотал Волк себе под нос, решив заодно подбодрить и волкохранов. Он рассмеялся, стараясь, чтобы смех прозвучал добродушно. — Ну… ладно уж — на этот раз. Наверное, не врёте.

Волкохраны недоверчиво переглянулись.

— Пусть летает, пока успевает… — продолжал Волк. — Полетает, устанет и свалится… Хе-хе. Там и останется… Голод… вороны… Ну ладно, с этим делом, считайте, покончено. — И он снова по-доброму хохотнул. — Так-то. Теперь займёмся другими, а именно вот этими нашими добрыми друзьями…

И Волк, не обращая больше внимания на волкохранов, подошёл к краю помоста и грозно уставился на пленников.

— Ну что, мои герои… — протянул он, — замечательные обитатели нашего леса… пришло время расквартировать вас… — И обернулся к охранникам. — В тюрьму это выдрино отродье! Мигом! Объявляю их арестованными в соответствии со всеми возможными статьями и параграфами! Суд будет позже! Справедливость прежде всего!

— Так точно, Великий Волк! — заворчали волкохраны и принялись было с опаской подбираться к Медведю, но, к их величайшему удивлению, все пленники послушно зашагали в каморки, пристроенные по приказу Волка к крепостной стене со стороны двора. Волк, глядя на заключённых, пришёл в чудесное настроение: из этих ни один не убежал по вине лопоухих волкохранов. Когда двери камер захлопнули и заботливо заперли, морда Волка расплылась наконец в довольной улыбке: какой славный, согревающий сердце вид! Просто прекрасный — вроде картины на стене!

Он прохаживался с довольной ухмылкой, любуясь на пленных сквозь решётки, В крайней камере скорчился Медведь: казалось, он совсем утратил интерес к окружающему миру. Волк кашлянул, прочищая горло, и Медведь исподлобья взглянул на него. Сладко улыбаясь, Волк нашаривал что-то в кармане.

— Милый друг! — сказал он затем, ласково глядя на Медведя. — Совсем забыл показать тебе, что я нашёл… Гляди-ка… — И Волк вытащил из кармана грязный носовой платок и, размотав его, показал маленький золотой ключ. — Узнаёшь? Одна сорока нашла его в лесу — случайно, разумеется, — и рассказала мне, что это такое… Я и взял его на хранение, ведь понятно, что для тебя это весьма огорчительная потеря…

Медведь вскочил. Он с таким отчаянием смотрел на ключ, что у Лесовика даже сердце защемило. Волк водил ключом из стороны в сторону, и взгляд Медведя, как намагниченный, следовал за его движениями. Наконец Медведь тихо, жалобно застонал и прикрыл лапами глаза.

— Мой ключ, — простонал он, — ключ моей храбрости… Теперь всё пропало…

Волк, посмеиваясь, аккуратно замотал ключ в свой грязный платок и сунул узелок обратно в карман. Лесовик, в тревоге следивший за происходящим, вконец расстроился. Ведь, несмотря ни на что, он надеялся, что ключ Медведя как-нибудь отыщется… и тот получит назад свою храбрость… и все избавятся от власти Волка… Ну что ж, эти надежды придётся забыть. Ключ у Волка, у него и останется, тем более что теперь от всего остального мира их отделяли решётки. Лесовик тяжело вздохнул: он вспомнил свою прошлую жизнь — насколько памяти хватало. Пожалуй, лет четыреста тому назад ему довелось испытать такое же горькое разочарование… Но теперь, когда миновало некоторое время, оно уже не казалось таким тяжёлым.