Бесстрашный Пекка - Ханну Мякеля

Ханну Мякеля

Бесстрашный Пекка

Уважаемые читатели!

Все вы, наверное, читали книгу «Дядюшка Ау» или видели такой мультфильм. Может быть, вам попадалась книжка «Пяйве Пяйвевич Пяйвев» или вы видели кукольную пьесу с таким названием. А может быть, вы не читали и не видели ни того ни другого — тогда у вас всё лучшее впереди.

Но так или иначе, обе эти повести написал известный финский писатель Ханну Мякеля. Он вообще-то написал очень много книг, просто именно эти были переведены на русский язык и понравились русским ребятам.

Новая сказка Ханну Мякеля называется «Бесстрашный Пекка». Это удивительное произведение… На моей памяти это первая попытка рассказать юным читателям историю о борьбе с диктаторской командой, о противоборстве Зла и Добра.

Во главе этой команды стоит Великий Волк. Он труслив, жаден и абсолютно бессовестен. Но благодаря своей «волкохране» он запугал лесных зверей и буквально вьёт из них верёвки. Все жители Зелёновой Рощи скованы страхом.

Но вот волею судьбы и автора в центре событий оказывается мальчик Пекка. Ему тоже страшно. Ведь он ещё маленький. Но он не хочет смириться с тем, что лесные жители превращены в рабов, а Волк с волкохранами распродаёт лес, ручьи и озёра.

В этой книжке много непривычных событий. Непривычных сказочных поворотов и неожиданностей. Она написана в лёгкой, условной манере. Читатель неотрывно будет следить за судьбой мальчика Пекки, Лесовика, красавицы Лисоньки, Филина и Медведя — до самого победного конца.

А в конце выясняется, что дело не в абстрактной волшебной храбрости, а в той маленькой смелости, которая живёт внутри, в душе у каждого из нас, и надо только её разбудить.

Итак, в путь-дорогу. Открывайте книгу и начинайте читать. Только не читайте на уроке. Учитель отберёт книгу и будет читать сам.

17 августа 2001

Эдуард Успенский

P. S. Ребята!

Я совсем забыл, что эта книжка — переводная, настолько чист и ясен язык перевода. Правда, переводчику Элеоноре Иоффе иногда приходится что-то изобретать — ведь до сих пор в русском языке не было таких слов, как «волкохраны» или «медведеньги». Или «Зелёновая Роща». Эти новые слова придуманы для того, чтобы лучше и точнее пересказать по-русски то, что Ханну Мякеля написал по-фински.

Бесстрашный Пекка

Глава первая

На лесной опушке жил дом, а в доме жили люди: обыкновенная мама, необыкновенный папа и маленький мальчик, Пекка.

Мама была обыкновенная — она всегда из-за всего тревожилась; а папа необыкновенный — потому что тоже тревожился. И эта тревога передавалась дому. Ветреными тёмными ночами ему было тяжко: он скрипел и потрескивал, всё никак не мог заснуть; окна его поблёскивали тускло и недоверчиво. Дымовая труба вздыхала низко, печально, а ветер свистел и плакал в дымоходах, жалуясь на свою бродяжью судьбу. И тогда дом казался таким страшным, что даже летучие мыши не решались к нему приближаться.

Но Пекка ничего об этом не знал. Он привык к своим родителям и к дому и даже не слышал никаких вздохов. У него полно было других дел.

Вот и сейчас Пекка, усевшись поудобнее в кресле, читал, совсем не слушая, о чём разговаривают родители в другом конце комнаты. Над его головой синяла лампа — круглая, как луна. Осенний ветер стучал в окно. Время от времени по крыше внезапно начинал колотить ливень и так же впезапно умолкал.

Но Пекка и его не слушал — он переворачивал прочитанную страницу и грыз яблоко, которое ветер стряхнул с яблони во дворе. И поэтому знал, что наступила осень.

Вдруг на него напала зевота, а глаза поневоле начали закрываться. Мама тут же оторвалась от вязания и положила на стол уютно звякающие спицы: пора Пекке идти спать.

— Ну-ка, Пекка, ступай в кровать, — ласково сказала мама, поднимая Пекку под мышки с кресла. — Пришло время пожелать всем спокойной ночи. Спокойной ночи, милый Пекка.

Пекка зевнул и замотал головой, как вислоухая собака.

— Неспокойной ночи, неспокойной ночи! — буркнул он, набычившись.

Мама изумилась, отчего это Пекка так отвечает: ведь ему следовало, как обычно, вежливо сказать: «Спасибо, и тебе того же, мама!» Что это значит?

Она погладила сына по льняной голове и спросила самым-самым ласковым голосом:

— Почему ты желаешь неспокойной ночи?

Но Пекка был совсем не в том настроении, чтобы терпеть поглаживания.

— Откуда же знать, какая будет ночь, — проворчал он и оттолкнул мамину руку. — Я, по крайней мере, не знаю…

Тут мама изумилась ещё больше: что это, в самом деле, случилось с её маленьким Пеккой, — может, он простудился? Может, у него корь?

И мама озабоченно схватила Пеккину руку, проверяя, не жар ли у него.

Пекка взглянул на неё с укоризной, но его вдрут одолела ужасная усталость, и он ничего не сказал. Он скинул одежду, натянул свою полосатую пижамку так быстро, что мама даже удивилась, и нырнул в постель. Прохладные простыни согрелись, когда Пекка попинал их немножко ногами, и вскоре он повернулся на бок и сказал:

— Я засну сразу, как ты уйдёшь, честное слово.

— Хорошо, — по-прежнему недоумевая, согласилась мама и уселась на край кровати.

— Сразу же, как ты уйдёшь! — упрямо повторил Пекка.

— Хорошо, — покорно ответила мама: ей ничего не оставалось, как выйти и закрыть за собой дверь. — Приятных снов! — крикнула она уже из коридора.

Пекка прислушался к маминым удаляющимся шагам; для верности он ещё сосчитал до десяти. И когда удостоверился, что мама действительно ушла и из коридора не доносится больше ни шороха, почувствовал себя гораздо бодрее. Но Пекка дал слово, и его надо было держать. Сказав себе: «Сейчас я буду спать!» — он закрыл глаза и захрапел, как папа. Потом открыл глаза и сладко зевнул:

— Охо-хо! Ну вот я и поспал — а теперь могу снова читать! — И сел в кровати, но вдруг вспомнил, что его книга осталась в гостиной.

Он встал и принялся обдумывать разные способы достать книгу, но ни один из них не мог перенести книгу к нему в комнату: она была слишком увесистая, чтобы можно было передвинуть её усилием воли. Ничего не поделаешь — надо идти самому; папа с мамой не заметят, если он тихонько прокрадётся вниз. Пекка осторожно взялся за дверную ручку, приоткрыл дверь и на цыпочках двинулся по коридору. Но через несколько шагов ему пришлось остановиться: коридор был совсем не такой, как прежде! Вернее, это уже был никакой не коридор: Пекка стоял посреди тёмного двора и не мог сообразить, как он тут очутился. Что-то стукнуло, и, оглянувшись, он увидел, что дверь дома захлопнуло ветром. Пекка здорово испугался. Он изо всех сил припустил к двери, но никак не мог добежать, потому что дверь тоже не стояла на месте: она отдалялась — сначала медленно, а потом всё быстрее.

И это ещё не всё. Сам дом тоже куда-то поехал — заскользил по лужайке, пока не оказался на опушке леса. Тут он вытянулся, на мгновение приостановился и начал подниматься в воздух. Ещё разок хитро взглянув на Пекку кошачьими глазами, дом исчез где-то в темноте над лесом. Остался только пустынный двор!

— Помогите! — крикнул Пекка изо всех сил. — Спасите!

Но никто не ответил.

— Ничего страшного, — стал уговаривать себя Пекка, для убедительности кивая головой. — Терпение! Это просто сон. Скоро я проснусь в своей кровати и посмеюсь над всей этой ерундой.

Но ветер застонал, завыл, и Пекка в страхе кинулся бежать к беседке, которая обычно горбилась за маленьким яблоневым садом. Там можно было по крайней мере укрыться от ветра и обдумать, как быть. Однако на том месте, где раньше стояла беседка, теперь валялись только несколько сгнивших досок и трёхногий детский стульчик. Яблоня стряхнула дождевые капли Пекке за шиворот.

«Теперь-то уж я точно должен проснуться», — подумал он, но ничего не изменилось: он оставался всё там же и вдобавок дрожал от холода.

«Надо ущипнуть себя», — подумал Пекка и так сильно ущипнул себя за руку, даже слёзы выступили. Но, кроме слёз, иного результата не было — он по-прежнему стоял во дворе, стоял и мёрз; капли падали ему на макушку и за воротник.

«Здесь нельзя оставаться, но и бояться тоже нельзя — ни в коем случае! — внушал себе Пекка. — Побегу-ка я лучше к Мысиковым, — вдруг сообразил он, — там по крайней мере тепло. От них можно позвонить… попросить помощи…»

Кругом шумел мрачный лес, было темно; лунный свет, иногда мелькавший в просветах растрёпанных облаков, лишь на мгновение освещал тропинку. Пекке стало очень страшно. Но он решительно двинулся по направлению к соседскому дому, который находился поблизости — сразу за перелеском. Пеккины зубы выбивали дробь; он помчался что было сил и на бегу запел, вернее, заголосил первое, что пришло в голову, чтобы все хищные звери и разные лесные существа наверняка услышали, что он приближается, и в страхе разбежались: