Последыш IV Непростые будни феодала - Макс Мах

- Каковы его требования? – кивнул ему Бармин.

- Чистая магия.

- Ожидаемо. Что-то еще?

- Дистанция сто метров. Бой без использования артефактов.

«Хитрый засранец! – поморщился Бармин мысленно. - Но, возможно, сейчас он перехитрил самого себя!»

- Передай, пожалуйста, секундантам князя, что я согласен! Магия, сто метров, без артефактов.

- Согласен, - повторил Ингвар для своих женщин, которые было встрепенулись при его словах о согласии, и этим заставил их оставить все возможные возражения и комментарии при себе. Время споров миновало. И сейчас, Бармину было уже не до их нервов. Он должен был сосредоточиться на предстоящем судебном поединке.

Получалось, что генерал-адмирал Юль знает о том, что его противник стихийный маг, как и о том, впрочем, что стихийные маги не могут видеть колдовство тех, кто оперирует классическими техниками. Таким образом, запретом на использование артефактов князь пытается уравнять свои шансы, ведь верно и обратное: он тоже не может видеть магию Менгдена. А вот выбор дистанции – это как раз попытка обойти конкурента по кривой. Ингвар знал, - читал в тех немногочисленных источниках, которые были посвящены сравнению двух типов Силы, - что стихийная магия отчего-то считается «медленной». Возможно, какие-то другие колдуны действительно не могли действовать так же быстро, как классические маги, и для них, и в самом деле, существенным был фактор расстояния. Однако Бармин, уже несколько месяцев едва ли не ежедневно упражнявшийся в боевой магии вместе со своими женщинами, считал, что все обстоит как раз наоборот. Во всяком случае, он явно был быстрее Марии, а ее сила, судя по всему, была сопоставима с силой датчанина. То же самое он мог сказать и об эффективных дистанциях.

Недавняя война с Союзной ратью показала, что Ингвар легко достает цели, находящиеся даже в километре-полутора от него. Однако его военные подвиги никак и нигде не афишировались, и генерал-адмирал мог об этом не знать. И уж точно, что ему был неизвестен один из главных секретов Ингвара Менгдена: с некоторых пор Бармин научился видеть классическую магию. Не так отчетливо, как те, для кого она являлась родной, но все-таки видел. Возможно, это был результат частого использования артефактов. А может быть, все дело в том, что он очень плотно взаимодействовал со своими женщинами: в быту, в бою и в постели. Бармин не знал, как это возможно, но он ясно себе представлял, что надо делать, чтобы увидеть чужое кастование. Так что сейчас он выходил на бой отнюдь не с пустыми руками.

***

Щит, который поставил перед собой генерал-адмирал Юль, выглядел, как полупрозрачная туманная завеса, голубоватая с искрой кисейная штора или еще что-нибудь в том же роде. Во всяком случае, так эту защиту «видел» Бармин. Впрочем, чуть-чуть напрягшись он сумел «заглянуть» за эту нематериальную преграду, одновременно рассмотрев ее в деталях. На самом деле, полотно щита не было сплошным, а состояло из неопределенной формы, но очевидно более плотных и темных сгустков силы, на которые, собственно, и была натянута ткань колдовства. Распределив внимание, что с некоторых пор получалось у Ингвара все лучше и лучше, он скорее угадал, чем увидел, что «центры напряжения» - так он назвал для себя эти сгустки силы, - соединены между собой в некое подобие сети, а, заглянув на «ту сторону» уловил начало какого-то сложного кастования. Что это такое, он, разумеется, не знал, - он «видел» всего лишь какие-то едва ли не прозрачные вихревые потоки неясной конфигурации, - но, учитывая обстоятельства, несложно было предположить, что это какое-то атакующее заклятие, тем более, что даже с расстояния в сто метров Бармин разглядел микродвижения лицевых мышц своего визави. Генерал-адмирал явно «озвучивал» неизвестную Бармину формулу волшбы. Что-то ненормально длинное и, наверняка, настолько сложное, что датчанин вынужден был при этом проговаривать про себя слова заклятия.

«Неосторожно, но с другой стороны…»

С другой стороны, мало кто еще был способен рассмотреть с такого расстояния микродвижения в мышцах речевого аппарата. К тому же следовало учитывать скорость обработки информации. Она у Ингвара была выше, чем у всех магов, с которыми он был знаком, так что, скорее всего, с точки зрения Юля аф Верринге Бармин стоял перед ним тютя тютей, не видя его колдовства и не подозревая о подготовке к атаке. Впрочем, как опытный человек, он должен был предположить, что с Ингваром Менгденом все обстоит точно так же, как и с ним. Если граф Менгден не видит приготовлений князя, то и сам, скорее всего, не показывает генералу-адмиралу ни того, к чему готовится, ни того, когда начнется его собственная атака. Однако, о чем бы датчанин ни думал, на самом деле, Бармин был уже готов к бою и ударил огненным копьем за мгновение до того, как генерал-адмирал обрушил на него воздушный таран невероятной силы. Впрочем, все впустую: Ингвар пробить выставленный датчанином щит даже не надеялся, - всего лишь попробовал чужую «броню» на зуб, - а удар Юля аф Верринге вообще ушел в молоко, потому что Бармин не стал его дожидаться, а просто ушел с дороги, «прыгнув» на три метра вправо и немного назад. И уже оттуда, с новой позиции ударил по-настоящему, но не на грубый пробой щита, а по предполагаемым «нитям плетения». Посыл получился знатный, похожий на огненную плетку семихвостку, стегнувшую по невесомому полотну завесы. Впрочем, с первого раза распустить щит датчанина не удалось, но Бармин узнал главное – его предположение оказалось верным. Удар семихвостки разорвал по-видимому несколько нитей, связывающих «центры напряжения», однако открывшиеся на мгновение прорехи тут же затянуло, чего, собственно, и следовало ожидать.

«А вот, если бы дырок было больше…» - Это предположение, отнюдь не казалось высосанным из пальца. Принцип кумуляции действовал в мире магии ничуть не хуже, чем в прежнем мире Игоря Викентиевича.

Вполне логичное, следует отметить, предположение, которое можно было сразу же принять в качестве рабочей гипотезы. Ну, Бармин его и принял, так что за следующие пятьдесят три секунды он опробовал на щите генерала-адмирала несколько разных приемов, выбирая из них наиболее действенный. Дело это оказалось совсем непростым, чрезвычайно энергозатратным и, что немаловажно, довольно-таки болезненным, потому как болевой эффект при использовании серьезной магии имеет тенденцию накапливаться. Так что вскоре Бармину стало непросто выдерживать это самоистязание, но он, разумеется, терпел. И все это под неприятельским огнем, непрерывно прыгая то туда, то сюда, ни на мгновение не останавливаясь, чтобы перевести дух или просто постонать от