Журнал «Вокруг Света» №09 за 1990 год - Вокруг Света

Приехав в батальон за ранеными, Чебан узнал, что почти двое суток танковый экипаж находится в осаде. И сразу загорелся мыслью спасти бойцов. Чтобы обмануть противника, Чебан попросил командира танковой роты Родригеса ближе к рассвету поочередно запускать танковые моторы. Франкисты решат, что с утра интербригадовцы пойдут в атаку, будут готовиться к ее отражению, и потому внимание к подбитому танку у них наверняка ослабнет.

...Когда чуть забрезжило и в темноте застреляли выхлопы танковых моторов, Семен вылез из окопа. Немного подождал. Пулеметы молчат. Тогда он пополз к поврежденной машине. Пока добирался до нее, его, к счастью, не обнаружили. Теперь надо было дать знать о себе. Но как? Стучать по моторному отсеку? Могут не услышать. Подобраться сбоку к боевому отсеку? Опасно. Если франкисты заметят, начнут поливать из пулеметов. И ребят не выручишь, и сам погибнешь. Кое-как протиснулся под днище и тихонько постучал. Никто не откликается. Постучал сильнее:

— Я — свой! Спите, ребята? Есть кто живой?

В танке зашевелились, но молчат. Видимо, опасаются, не провокация ли это, не хотят ли их хитростью выманить. Чтобы убедить танкистов, пришлось назвать фамилию Родригеса, а заодно и свою. Наконец танкисты открыли люк и вылезли из своей железной мышеловки. Обратно доползли тоже незамеченными. Им здорово повезло: днем франкисты к танку больше не совались, а на следующую ночь республиканцы вытянули его тягачом на длинном тросе.

Как говорится, аппетит приходит во время еды, и Семен Чебан вскоре так наловчился эвакуировать поврежденную технику, что его всерьез стали считать специалистом этого дела.

В общем, боевая «карьера» Семена Чебана складывалась неплохо, потому и новое назначение он встретил без особой радости: командир автороты направил его в распоряжение военного советника Пабло Фрица. Никогда раньше возить начальство ему не доводилось, как это теперь у него получится? Свое будущее начальство он видел несколько раз до этого с командиром бригады генералом Лукачем (Под этим псевдонимом воевал в Испании известный венгерский писатель-коммунист Матэ Залка.). Невысокого роста, худощавый, он был одет в защитную форму без знаков различия. От ребят в автороте Семен слышал, что это какой-то штабной работник, знает русский язык. И все же новое назначение его обидело: товарищи будут жизнями рисковать, а он тут, в тылу, в штабе, отсиживаться...

Однако Семен Чебан ошибся. Его новый начальник проводил на передовой не меньше времени, чем в штабе. Немало километров наездил «чо-феро» Чебан с Пабло Фрицем по фронтовым дорогам. Военное счастье сопутствовало им до самой Уэски, куда на Арагонский фронт была переброшена бригада генерала Лукача...

Но вот настало трагическое 11 июня 1937 года. С утра вместе с генералом Лукачем и комиссаром Реглером съездили на рекогносцировку. Когда вернулись в штаб, солнце стояло уже высоко. Фриц предупредил, что скоро еще один выезд, и Семен остался в машине. Накануне ночью он спал мало, поэтому не заметил, как задремал. Когда командиры опять собрались на рекогносцировку, Лукач пожалел будить шофера. Решили ехать на другой машине.

...Разбудил Семена один из штабистов:

— Мигом на медпункт бригады!

Передали по телефону, с нашими что-то стряслось.

Дорогу туда он знал. Примчался, бросился к большой палатке под оливами. Вбежал — и сердце оборвалось.

На деревянной койке, уже без сознания, умирает генерал Лукач. Рядом на носилках — Фриц, бледный как полотно. Ноги забинтованы, грудь тоже в бинтах.

Через несколько дней, когда врачи разрешили транспортировать раненого, Семен отвез его в Барселону. Позднее, когда советник стал поправляться, пришел приказ о его отзыве домой. Чебан проводил своего командира до границы, помог переправить во Францию.

На прощание Фриц тогда сказал:

— Вернемся домой, я обязательно вытащу тебя, Семен, в Москву.

— А разве вы из Москвы? — удивился Семен.— Ведь у вас совсем не русская фамилия.

Бывший командир улыбнулся и уклончиво сказал, что в Москве живут люди многих национальностей. Тогда Семен Чебан не мог знать, что под именем Пабло Фрица воевал с фашистами Павел Иванович Батов.

На этом они расстались...

Вернуться на фронт Семену Чебану, однако, не пришлось. Он был отозван в резерв штаба, находящегося в Валенсии. Там, на тихой зеленой улице Альборая в доме номер шесть, разместилась маленькая советская колония, руководитель которой пожилой, болезненного вида человек отдал Чебану весьма необычное в боевой обстановке распоряжение: отдыхать, набираться сил.

Впрочем, скучал Семен Чебан недолго.

Как-то под вечер в его маленькую комнатку на одной из брошенных пригородных вилл заглянул широкоплечий русский майор с густой шевелюрой и широкими, словно усы, бровями. Чебан раньше видел его, когда майор приезжал в штаб интербригады и уединялся с Матэ Залкой и начальником разведки, слышал, что его зовут Ксанти (Ксанти — впоследствии один из руководителей советской военной разведки, Герой Советского Союза генерал-полковник Хаджи-Умар Мансуров.), но кто он и чем занимался, не знал.

Неожиданный гость начал с вопроса, который озадачил хозяина:

— Как ты смотришь, Семен, на то, чтобы поехать на родину?

Сердце у Чебана упало. Обидно стало: выходит, тут он больше не нужен.

— Отрицательно,— отрезал он.— А насильно отправить туда вы не имеете права. Я приехал в Испанию добровольцем.

Теперь настала очередь Ксанти удивляться такому категорическому отказу:

— Не хочешь поехать на родину, в Советский Союз?

— Как — в Советский Союз? — Чебан не поверил своим ушам.

— Впереди предстоит борьба. Не на жизнь, а на смерть. И здесь в Испании ты понял, с кем. С фашизмом. Нам нужны смелые люди для выполнения специальных заданий.

Чебану стало сразу ясно, о чем идет речь: ему предлагают стать разведчиком. Однако в его представлении это были особые люди, а он окончил всего четыре класса. Недоучка. Какая от него польза?

Семен так и сказал майору.

— Ты, Семен, себя недооцениваешь,— остановил его Ксанти.— Я все о тебе знаю: как отправился за океан, батрачил в Канаде, плавал на «купцах», скрывался от бельгийской и французской полиций. Конечно, работа, которую я тебе предлагаю, опасная и ответственная. Не возьмешься — претензий не будет. Только тогда этот разговор останется между нами. Даю тебе сутки на размышление.

Чебан порывисто вскочил, вытянулся по стойке «смирно» и хриплым от волнения голосом произнес:

— Я — готов!

Через несколько дней бывший «чо-феро» покинул Валенсию. Но теперь это был не беспаспортный эмигрант, а гражданин СССР Марченко Петр Иванович. Поездом вместе с группой товарищей он добрался до Парижа, а потом на пароходе поплыл в Ленинград. Кстати, на этом же судне везли самолет АНТ-25, на котором экипаж Валерия Чкалова недавно совершил перелет через Северный полюс в Америку. Побережнику это совпадение показалось счастливой приметой: машина, облетевшая чуть ли не «полшарика», тоже возвращалась домой.

Клишковцы, 1969

— Пока я плавал матросом, много портов повидал, со счета сбился, сколько раз сходил на берег. А тут, когда наш пароход пришвартовался к причалу в Ленинграде, не поверите, волновался так, что словами передать нельзя,— чуть дрогнувшим голосом говорит Семен Яковлевич.— Конечно, очень хотелось посмотреть город — «Петра творенье». Но ведь я не туристом приехал. Так что — на поезд и в Москву. Там со мной обо всем обстоятельно побеседовали; сочли, что подхожу, и отправили к морякам в Севастополь. Ну а затем началась подготовка...

— Семен Яковлевич, а как готовят разведчиков? — Мой вопрос, возможно, не совсем «по правилам», но уж очень хочется понять, что именно дала специальная подготовка Побережнику, не один год успешно работавшему за границей. Причем никто ни разу не заподозрил, что он не тот, за кого себя выдает.

— Да обычно,— лукаво улыбнулся мой собеседник.— Занятия напряженные с утра до вечера, инструкторы — требовательные. Через пол года на выпускных испытаниях получил хорошие оценки...

Такая лаконичность меня не устраивала. Пробую подойти с другой стороны:

— И все-таки чему вас конкретно учили?

— Конкретно? Радиоделу, шифрам, методам визуального наблюдения, правилам конспирации.

— И все?

— А что ж еще?

— Например, умению вести разговор, правилам хорошего тона... Потом есть ведь и другие вещи, хотя бы социальная психология, тоже, думается, небесполезна для разведчика. Наконец, оперативная обстановка в стране пребывания...

— Не спорю, все это нужно и важно. Только тогда было не до психологии. Вы просто не представляетету обстановку. Не хочу вдаваться в большую политику, но одно знаю твердо: среди военных никто не сомневался, что с фашистами нам придется воевать. Когда это произойдет, никому, конечно, точно известно не было. Поэтому торопились изо всех сил. Я, например, на курсах зубрил классы итальянских и германских кораблей, запоминал их силуэты. Позднее это здорово пригодилось.