Объявляется посадка на рейс... - Фридрих Незнанский

— Мне сообщили, что семья Кемаля уже заявила о своих правах на страховку.

Андрей лишь пожал плечами:

— Ну, и что тут особенного? Раз есть страховка, значит, найдется и тот, кто захочет ее получить. Этого следовало ожидать.

— М-да. Только все же необходимо учесть, что Мустафа вылетал из Москвы. Неужели у его бедных, убитых горем родственников столь длинные руки, что они способны быстро связаться с лондонской авиакомпанией?

— Мы же совсем не знаем этих людей. Может, среди их родственников есть юристы.

— Боюсь, нам не избежать знакомства с семейством погибшего.

— Вы считаете, это что-то даст?

— Трудно сказать, Андрей. Но разве можно их совсем игнорировать?

— Тоже верно.

— Значит, мы летим в Турцию?

Корешков представил, как обрадуется Мирдза, узнав о его прилете. И в то же время с ужасом понял, что если она будет находиться рядом, ни о каком нормальном расследовании не может идти речи. Не такой она человек, чтобы делать два дела одновременно. Если приехала отдыхать, то нагружать себя другими заботами не станет и ему работать не даст. Значит, для нее он по-прежнему в России. Во всяком случае, до поры до времени.

Глава 4 ТУРЕЦКИЙ МАРШ

Поскольку Андрей решил не говорить Мирдзе о своем прилете в Турцию, то звонил ей и по-прежнему разговаривал так, словно находится сейчас в Москве, а не в двух часах езды от того городка, где в этот момент мается в ожидании его прекрасная природная блондинка. Узнай она, что любимый так близко, пулей примчалась бы. Ему же в ближайшие дни необходимо сотрудничать с не менее очаровательной представительницей английской разведки, и появление Мирдзы способно только помешать работе.

Правда, непосредственно делом, приведшим их в Турцию, они займутся завтра. Сейчас же, прилетев около десяти вечера, нужно побыстрей устроиться в отеле, чтобы сделать тайм-аут, прийти в себя после дороги, акклиматизироваться.

Из стамбульского аэропорта Хартвуд и Корешков проехали на такси на запад, в сторону Текирдага, городка, где обитала многочисленная родня Кемаля, около шестидесяти километров, прежде чем остановились в симпатичном пятиэтажном отеле на побережье Мраморного моря. Постояльцев здесь оказалось много. Вновь прибывшей паре особенно выбирать было не из чего — нашлось всего два свободных одноместных номера, правда, они находились рядом. Их-то и заняла пара европейских сыщиков.

Войдя к себе, Андрей сразу водрузил сумку на специальную деревянную подставку возле дверей и прошел на лоджию. Прекрасный морской пейзаж открылся его глазам. Стояла совершенно безветренная погода. Полная круглая луна освещала водную поверхность загадочным фосфоресцирующим светом, придавая пейзажу вид театральной декорации. Ощущение условности дополняло темное небо, густо усеянное нереально крупными звездами, в России такая звездная россыпь попадается только на юге. Чуть правее внизу находился неправильной формы бассейн, окруженный пальмами и большими, с человеческий рост, вазами с красными, оранжевыми и синими цветами. Небольшая компания девушек и парней сидела на белых пластмассовых стульях, поставленных на самом краю бассейна, одна девушка плавала. Друзья комментировали ее заплыв шутливыми репликами, сопровождаемыми взрывами хохота. Чувствовалось, у всех прекрасное настроение.

Несмотря на поздний час, к бассейну прибежали двое загорелых детишек, мальчик и девочка. Завидев их, Андрей страдальчески поморщился: сразу вспомнились погибшие дети Маховиковы, за которых нужно было отомстить неведомому пока противнику.

Корешков на скорую руку сполоснулся под душем, надел другую рубашку и спустился в бар, вход в который находился возле рецепции. Сел за стойку и заказал виски с содовой.

Здесь играла приглушенная магнитофонная музыка, и почти все посетители танцевали. Несколько пар танцевали на площадке за стеклянной дверью, где под открытым небом тоже стояли столики. Музыка была медленная, движения танцующих под стать ей — медленными и плавными. Казалось, они находятся не на воздухе, а на воде.

Вскоре в баре появилась Изабелла. Она была одета очень легко: шортики и короткий топ. Губы были накрашены яркой помадой, распущенные волосы придавали природной блондинке в высшей степени сексапильный вид.

— Почему же вы не зашли за мной? — капризно спросила она, подойдя к Корешкову.

— Думал, вы отдыхаете после дороги.

— Неужели у меня усталый вид?

— Сейчас-то я вижу, что это не так. Ошибся в прогнозах.

— Вот чего у меня нет, так это вечернего платья, — прошептала Изабелла, томно заглядывая ему в глаза.

— Так оно здесь и не нужно.

— Не только здесь. Оно нам и в номере не нужно.

Она попыталась обнять его, однако Андрей мягко отстранил ее руку:

— Хартвуд, остыньте. Видите, в каком я настроении.

— Я уже успела заметить, что ты называешь меня по фамилии, когда чем-то недоволен. Хотя не понимаю: чем. Чем я тебя обидела? Работа — сама по себе, жизнь — сама по себе. Я хочу заняться любовью, и ты самый подходящий для этого мужчина. Или я не права?

— Мне хочется побыть одному, подумать.

— Ну-ну, Спиноза, — насмешливо произнесла она, пытаясь спрятать обиду. — Тогда — чао, бамбино. Ночь коротка, а нужно успеть сделать так много.

Вихляющей походкой Изабелла направилась к стеклянной двери и присоединилась к танцующим на площадке. Сначала она бросала призывные взгляды в сторону неподвижно сидящего Корешкова, однако потом ей принялся оказывать усиленные знаки внимания некий молодой здоровяк в пестрой рубашке, и Андрей моментально был забыт.

Он же, расправившись со своим виски, вернулся в номер и лег спать. Как назло, долго не мог заснуть, ворочался с боку на бок. Посреди ночи вдруг проснулся и долго лежал на спине. Тишину нарушал легкий шелест кондиционера, да время от времени снаружи доносилось игривое женское повизгивание.

Понимая, что уже не заснет, Андрей, не зажигая света, вышел на лоджию и закурил. Море по-прежнему покоилось в лунном свете. Все кругом было неподвижно, не было видно ни одной машины. Ночной покой нарушала лишь парочка, занимающаяся в бассейне любовью. Особенно усердствовала женщина. Приглядевшись, Корешков узнал в неугомонной блондинке, без устали осаждавшей партнера, представительницу английских спецслужб. Глядя на строгую и даже несколько чопорную Изабеллу днем, трудно было предположить, что эта особа способна на такие сексуальные притязания.

Утром они взяли в пункте проката отеля машину и направились в расположенный рядом Текирдаг.

Глядя на них со стороны, можно было подумать, что прошедшей ночью мисс Хартвуд вела благопристойный образ жизни, а Корешков — разгульный. Вид у него был усталый и недовольный, иногда Андрей не мог совладать с зевотой. Изабелла же, наоборот, была в приподнятом настроении, без конца улыбалась и напевала танцевальные мотивчики. К тому же она выглядела так хорошо, будто вернулась из санатория.

Андрей вел машину и старался поменьше смотреть на свою симпатичную спутницу. Вопреки всякой логике, он был на нее обижен, хотя сам же вчера отверг ее сексуальные поползновения. Теперь же, когда у него перед глазами стояла картина в бассейне, которую случайно наблюдал ночью, почувствовал даже нечто вроде укола ревности к вчерашнему мачо и сидел, сурово нахохлившись.

— У нас возникли какие-то проблемы? — со смешком обратилась к нему Хартвуд.

— Почему вы так решили? Абсолютно никаких.

— Почему же мы такие кислые?

— Незнакомая дорога, — не глядя на женщину ответил он. — Нужно быть сосредоточенным, чтобы не пропустить светофор. Порой они так незаметны.

— До города светофоров не будет, тут и сосредотачиваться нечего, — позевывая, ответила Изабелла. Она включила музыку и поудобней устроилась на сиденье.

С каждой минутой пейзаж становился все более суровым. Вскоре появились первые предвестники города: кучи разношерстного мусора, заброшенные постройки, латанные-перелатанные жестью и фанерой домишки. Наконец появились автомобильные мастерские, следом за ними, магазинчики с самодельными вывесками. А вот и первый светофор.

Теперь Изабелла и Андрей ехали по улице крупного, по турецким меркам, провинциального городка. Он расположен вдалеке от туристических троп, поэтому тут не было никакого великолепия. Даже неоновых вывесок мало. Типичный восточный город: скучный, одновременно ленивый и суетливый, жаркий, пыльный. Никакой показухи, все только для себя, для внутреннего пользования. На главной улице — сплошные кофейни, кальянные, лавочки и магазинчики. На улицах перед витринами, возле входа в магазин, устанавливались столы с образцами предлагаемых товаров. Около продовольственных лавочек обязательно красовались три-четыре бараньи головы с запекшейся кровью, издали напоминавшие экзотические фрукты.