Королевское чудовище - Кристина Кашор

— Да, миледи? — я сухо спросила она.

— Софи, почему внизу столько людей?

— Браконьера нашли сегодня в клетке мертвым, миледи, — ответила та. — Со стрелой в горле.

Софи развернулась на каблуках, вышла и хлопнула дверью, оставив Файер лежать в постели с тяжелым сердцем.

Она никак не могла избавиться от чувства, будто виновата в том, что оказалась похожей на оленя.

Одевшись, Файер спустилась вниз и разыскала Донала, своего управляющего. У Донала были посеребренные возрастом волосы и твердый характер, и он служил ей с тех пор, как она себя помнила. При виде ее он поднял седую бровь и кивнул в сторону задней террасы.

— Едва ли он долго думает перед тем, как выстрелить, — проговорил он.

Донал, конечно, имел в виду Арчера, чье раздражение она чувствовала даже сквозь стену. Но при всей своей горячности Арчеру не нравилось, когда умирали люди, находящиеся в его милости.

— Будь добр, помоги мне завязать волосы, Донал.

Через минуту, укрыв голову коричневой тканью, Файер вышла на улицу, чтобы поддержать Арчера в такой момент. Воздух пропитался запахом надвигающегося дождя. На Арчере был длинный коричневый плащ. Сам он, весь был какой-то острый — лук в руке, стрелы на спине, досадливые вспышки движения, выражение лица, с каким он оглядывал холмы. Файер облокотилась на перила рядом.

— Я должен был это предвидеть, — сказал он, не глядя на нее. — Он практически сам сказал нам, что так случится.

— Ты ничего не мог сделать. Твоя гвардия и так слишком поредела.

— Я мог оставить его внутри.

— И сколько людей его охраняло бы? Мы живем в каменных домах, Арчер, а не во дворцах, и темниц в подземельях у нас нет.

Он рубанул воздух ладонью.

— Мы сумасшедшие, ты в курсе? Мы сошли с ума, если считаем, что можем жить тут, так далеко от Столицы и защищать себя от пиккийцев, мародеров и подосланных мятежниками шпионов.

— Он не выглядел и не говорил как пиккиец, — возразила она. — Он родился в Деллах, как и мы. А мародеры такими чистыми, опрятными и воспитанными не бывают.

Пиккийцы происходили из страны, которая располагалась к северу от Делл. Они и вправду иногда приплывали на кораблях, воровали из северных Делл лес и даже рабов. Но жители Пиккии, хоть и не всегда, но чаще всего были высокими и более светлокожими, чем их соседи-деллийцы, а вовсе не такими невысокими и смуглыми, как голубоглазый браконьер. К тому же у пиккийцев был четкий гортанный говор.

— Значит, — упорствовал Арчер в своем намерении понервничать, — это был шпион. У лордов Мидогга и Гентиана по всей стране лазутчики для слежки за королем, за принцем, друг за другом — кто его знает, может, и за тобой! — добавил он ворчливо. — Тебе никогда не приходило в голову, что враги короля Нэша и принца Бригана, может быть, хотят украсть тебя и использовать для их свержения?

— Тебя послушать, так каждый хочет меня украсть, — мягко сказала Файер. — Если бы твой собственный отец приказал связать меня и продал в зоопарк по дешевке, ты бы заявил, что с самого начала его подозревал.

Он фыркнул.

— С твоей стороны было бы разумно подозревать друзей — по крайней мере всех, кроме меня и брокера. А еще — выходить из дома только в сопровождении воина и проворнее управлять теми, кто встречается тебе на пути. Тогда мне было бы меньше поводов для беспокойства.

Все это были избитые фразы, и ее ответы он знал наизусть, так что она просто его проигнорировала.

— Наш браконьер не шпионил ни для лорда Мидогга, ни для лорда Гентиана, — спокойно произнесла она вместо этого.

— Мидогг собрал себе на северо-востоке целое войско. Если он решит «одолжить» наши земли — отсюда ведь куда удобнее вести войну против короля — мы не сумеем его остановить.

— Арчер, не сходи с ума. Королевские войска не бросят нас на произвол судьбы. И вообще, браконьера сюда прислали не мятежники — он для того слишком прост. Мидогг никогда бы не нанял в разведчики простака, да и Гентиан, даже если у него и нет мидоггова ума, все же не настолько глуп, чтобы посылать к нам пустоголового шпиона.

— Ладно, — раздраженно перебил Арчер, — значит, я возвращаюсь к теории, что он охотился за тобой. Узнав тебя, он сразу заговорил о себе как о покойнике и, как видно, в этом вопросе был хорошо информирован. Объясни тогда это, будь добра. Кто он такой и какого черта его убили?

Его убили, потому что он ее ранил, подумала Файер; или, быть может, потому что она видела его и говорила с ним. Смысла во всем этом мало, но получается почти смешно, если бы, конечно, Арчер был в настроении шутить: они с убийцей браконьера сошлись бы, ведь Арчер тоже не любил, когда ей делали больно или навязывались в знакомые.

— А еще он тоже хороший стрелок, — добавила она вслух.

Он все еще мрачно вглядывался в даль, как будто ожидал, что преступник выскочит из-за валуна и помашет рукой.

— А?

— Ты бы поладил с этим убийцей, Арчер. Ему пришлось стрелять через обе внешние решетки, да еще решетку клетки, правильно? Должно быть, неплохо стреляет.

Восхищение другим лучником, казалось, немного его развеселило.

— Это мягко сказано. Судя по глубине раны и углу, под каким вошла стрела, думаю, он целился издалека, из-за деревьев вон за тем подъемом. — Он указал на пятачок скалы, на который Файер забиралась прошлой ночью. — Попасть через две решетки — уже само по себе впечатляюще, но ведь еще и прямо в горло! По крайней мере, мы можем быть уверены, что это не был кто-то из наших соседей. Никто из них не способен на такой выстрел.

— А ты?

Этим вопросом она сделала Арчеру маленький подарок, чтобы поднять ему настроение, потому что не было такого выстрела, который Арчер не мог бы повторить. Он ухмыльнулся и поглядел на нее, а потом вгляделся внимательнее, и черты его смягчились.

— Мне давным-давно следовало спросить, как ты себя чувствуешь.

Мышцы спины свились в тугие узлы, перевязанная рука болела. Все тело сторицей платило за вчерашнее обращение с собой.

— Все нормально.

— Тебе не холодно? Надень мой плащ.

Потом они сидели на ступеньках террасы, и Файер куталась в плащ Арчера, обсуждая планы Арчера по вспахиванию полей. Скоро уже настанет время сеять, а каменистая и холодная северная почва вечно сопротивляется весенней плодородной поре.

Время от времени Файер чувствовала над головой чудовищ. Она прятала от них свой разум, чтобы они не узнали в ней чудовище, но, конечно, в отсутствие собратьев они пожирали любое подвернувшееся живое существо. Одна птица, заметив их с Арчером, начала кружить над ними, бесстыдно выставляясь — неуловимо чарующая, она тянулась к их рассудкам, излучая голодное, первобытное и странно успокаивающее ощущение. Арчер встал и выстрелил в нее, а потом еще в одну, которая затеяла ту же игру. Первая птица была лиловой, как небо на рассвете, а вторая — бледно-желтой, словно сама луна, упавшая с небес.