Рябиновые зори - Лев Сорокин

НАША ФАМИЛИЯ

Умер прадед совсем молодым,Умер прямо на пашне широкой.Человеком он был крепостным,Без фамильи,                  по кличке:                                 Сорока!

Дед работал всю жизнь дотемна,Годы быстро сутулили спину,И, казалось, на горе женаЕжегодно рожала по сыну.

А потом —Эх, солдатская жисть!Взводный барина вовсе не лучше:— Ты, Сорокин, давай, шевелись!Шевелись!             Или в зубы получишь!

Но пришел он,                   семнадцатый год!Нет преграды рокочущим лавам.Как в кино,               предо мною встаетМой отец             мальчуганом кудрявым.

Белочехи рвались в городок,Где-то щелкал за выстрелом выстрел.А в ревком забежал паренек:— Где здесь можно вступить в коммунисты?

На боку поправляя наган,Улыбнулся матрос невысокий:— Ну а кто ты такой, мальчуган?— Кто? Да просто… товарищ Сорокин.

…Ветер треплет густую листву,Флаг над зданьем Совета полощет.Вот опять я приехал в Москву,С внуком вышел на Красную площадь.

Звезды ярко горят над Кремлем,Так что видно их странам далеким.И лепечет о чем-то своемСамый младший                         товарищ Сорокин.

Я — СЫН РОССИИ

Я — сын России,Сын — рассвета,Седых березИ синих скал.Я — сын России,И об этомЯ никогда не забывал.

Вдыхал я запахи лесныеИ бороздил речную гладь.Я силы черпал у России,Чтобы России                    их отдать.

Слова отцовского заветаЯ новостройками писал:Я — сын России,Сын — рассвета,Седых березИ синих скал.

«Я признаюсь тебе в любви…»

Я признаюсь тебе в любви,Земля отцов,Земля родная.Зачем твердить мне:«Позови!»—Частица яТвояЗемная.

И я не раз заметить мог:Когда последний снег растает,В полях проклюнется росток,И сквозь меня он прорастает.

А если я в подзвездной мглеПорой лечу под небесами, —Мой дед в земле,Отец в земле,И, значит, я в землеКорнями.

«В соборе Домском тишина…»

В соборе Домском                           тишина.Запел орган.И — хор.И музыкальная волнаЗаполнила собор.Я слышу, музыка,ПотокТвой льется с высоты.И если есть на свете бог,Так этоТолько ты.Тебя мы слушаем,Тебя,Над суетной толпойМы, словно крылья обретя,Уносимся с тобойТуда,     где нет былой Руси,В края ветров и стуж…Ты возноси нас,ВозносиК высотам наших душ.Чтоб очищался человекОт горьких язв и ран.Гуди,     гуди,Двадцатый век,Гигантский наш орган.Гуди и пой,Гуди и пой,Чтоб, крылья обретя,Сквозь все прошли бы мы с тобойИ поняли тебя!

О ВРЕМЕНИ

Отчаянье приходит по утрам,Когда глядишь:Всего не переделать, —У времени,Отмеренного нам,Жестокие и зримые пределы.Но над хребтами высветленных крышВосходит солнцеИстиною вечной:Пока ты не шагаешь,А стоишь,Дорогу представляешь бесконечной.Тогда кирпичЛожится к кирпичу,И буровой пронзаются высоты.Нам все дела бывают по плечу,Когда мы не пугаемся работы.

И думаешь порой по вечерам,Вот почему успели мы                             все сделать:У времени,Отмеренного нам,Жестокие и зримые пределы.

ГЛЯДЯТ В НЕБЕСА

Смотри, журавли над ТагиломНе клином —Цепочкой летят.Привычно над городом милымВулканами домны дымят.

Над куполом нового циркаПод всплески рабочих зарниц…А звездочки в небе, как дырки,Пробитые клювами птиц.

И яблонек майская вьюгаСтремится подняться с земли.Глядят в небеса металлурги,Летят в небесах журавли.

«Шапку дыма сбив набекрень…»

Шапку дыма сбив набекрень,Не боится быть город нежным.Как в Тагиле цветет сиреньВ буйстве яблонек белоснежных!

Может, здесь от домен теплей?И руда для цветов полезна?Но сирень пышней и светлейНа тагильской земле железной.

Так и кажется:                   не цветы —Облака на ветви упали.Звезды светятся с высоты,Словно брызги тагильской стали, —Гаснет дальнею плавкой день,Ходит ночь уже по квартире.В мои окнаЛезет сирень!Окна яРаспахнул пошире!

СКОРОСТЬ

Причал растаял вдалеке,И даль сомкнулась берегами.Летит «Ракета» по рекеНад посветлевшими волнами.

Все — мимо!Мимо!Ветер бьет!Нельзя на палубу подняться!За поворотом —ПоворотПод шум березовых оваций.

Мелькнул домишко.Человек.Кричал он что-то.Не услышать!И только самый первый снегУспел заметить я на крыше.

Упали в реку сгустки слов.Ах, скорость,                 ты меня связала!И снова брызги у бортов,Как будто стенки из металла.

Гляжу на берег я с кормы.Приятна скорость,Скорость века…

Но человек кричал,А мыПромчались мимо человека.

МИ-4

Над заснеженной СибирьюНачинает разворотМи-4, Ми-4,Работяга всех широт.

В нем и груз, и пассажиры,И с горючим —Желтый бак.Ми-4, Ми-4Вынес нас из передряг.

Небо солнечное — шире,Наконец-то мы летим,Ми-4, Ми-4Направляется в Казым.

На таежную квартируНоворожденный летит.Ми-4, Ми-4В небе люлькою висит.

Мать о летном командиреКолыбельную поет,Подпевает Ми-4,Работяга вертолет.

В ТАРКО-САЛЕ

Хорошо, что на землеЕсть райцентрТарко-Сале!Он стоит над Пяку-Пуром,Что впадает прямо в Пур.Под полярным небом хмурымВсе же светел,А не хмур.Не песок,А солнца крошки,Видно, ссыпаны с небес.Поселковые окошкиОсвещают ближний лес.Но известно: в лесотундреТучи часто — как свинец.Там, где солнца мало, трудноЖить без солнечных сердец.Я их встретил.И в ненастьеОзарен был их теплом,И заботой, и участьем,Словно здесь родимый дом.Потому теперь повсюдуГоворить я людям буду:— Хорошо, что на землеЕсть райцентрТарко-Сале.

ЛАБЫТНАНГИ

Лабытнанги — в переводе Семь лиственниц.

Затихает на стоянкеВертолетный гул и вой.Лабытнанги, Лабытнанги,Вот и встретились с тобой.— Лабытнанги! — это словоПовторю семь раз подряд,Дружно лиственницы сноваВ этом слове зашумят.И расскажут, как поселокЗарождался в трудный год,Под полярный звездный пологБросив гром своих работ.Чтобы улиц прямотоюПодчеркнуть характер свой,Чтобы вечной теплотоюПлыть над вечной мерзлотой.Я уеду.       Выше рангомПовстречаю города.Только слово «Лабытнанги»В сердце вспыхнет иногда.— Лабытнанги! —НезаметноПовторю семь раз подряд,И семь лиственниц бессмертноВ этом слове зашумят.

ЗА ПОЛЯРНЫМ КРУГОМ