Газета Троицкий Вариант # 49 - Газета Троицкий Вариант

В то же время глава комитета Госдумы по образованию Григорий Балыхин заявил 11 февраля в комментарии РИА Новости, что заочная форма обучения в вузах должна остаться для молодых людей, которые работают и желают повысить свою квалификацию, тем более, что норма о заочном образовании предусмотрена законом.

«Я не вижу необходимости отказываться от заочного образования, тем более, что в законе такая норма предусмотрена. Если эта норма не будет изменена, то любой, кто захочет поступать в вуз на эту форму обучения, имеет на это право», — сказал Балыхин. По его мнению, качество образования заочников — это вопрос дискуссионный.

Депутат считает, что «учить вчерашнего школьника в какой-то мере даже сложнее, чем профессионала, который проработал на производстве и знает специфику своей профессии. Из него получится специалист не хуже, чем из того, который не нюхал пороху». Балыхин считает, что пока заочная и вечерняя формы обучения будут востребованы среди работающих молодых людей, от них не стоит отказываться.

Ранее глава Рособразования Николай Булаев сообщил РИА Новости, что в 344 вузах ведомства в этом учебном году спрос на заочную форму обучения был больше, чем в прошлом (ТрВ 6 марта 2010 г.: Роснаука и Рособразование упразднены указом Дм. Медведева, см./www.kremlin.ru/news/7048, а их функции переданы Министерству образования и науки).

По материалам www.rian.ru/edu_news/20100209/208421810.html и www.rian.ru/edu_news/20100211/208765939.html

* * *

Пресс-служба петербургского «Яблока» сообщила, что 26 февраля 2010 г. у входа в СПбГУ лидер петербургского «Молодёжного Яблока» Александр Гудимов провел одиночный пикет: проходящим мимо студентам и сотрудникам предлагалось взглянуть на выпускной альбом студентов вечернего и заочного отделений, которые администрация СПбГУ собирается закрыть. Эта акция привлекла большое внимание сотрудников правоохранительных органов, однако задержания не производились.

В пресс-релизе отмечается, что «для многих обучение на вечернем отделении связано с необходимостью работать. Нужно дать молодым людям России и Петербурга возможность учиться». В ходе акции «яблочники» вспомнили известных людей, которые учились на вечернем отделении как в СПбГУ, так и в других вузах. «Мало кто знает, но даже нынешний президент Дмитрий Медведев проучился 1 год на вечернем. Как и министр финансов Алексей Кудрин. Просто не поступили сразу на дневное. А вот Галина Старовойтова в свое время, наоборот, перевелась с дневного на вечернее, чтобы работать».

По материалам http://www.spb.yabloko.ru/pbl/4563.php

В Nature — российская наука

Ирина Якутенко, Михаил Садовский, Борис Штерн

11 марта на сайте журнала Nature появилась редакционная колонка, и ее авторы высказали свое отношение к недавнему интервью, которое президент РАН Юрий Осипов дал электронной «Газете.Ру». Nature — один из самых престижных научных журналов, и появление такой колонки означает., что проблемы развития российской науки мировому научному сообществу, как минимум, не безразличны.

Поводом к написанию колонки стало не все интервью целиком, а ответ Осипова на слова журналиста о том, что у российских журналов крайне низкий уровень цитируемости (численный показатель, вычисляемый на основании числа ссылок в научных статьях на работы, опубликованные в этом журнале). Президент РАН сказал следующее (прошу прощения за длинную цитату): «К сожалению, сложилась такая ситуация, когда английский язык стал господствующим в мире, в том числе и в науке. Это правда. Поэтому обращаются к журналам, которые издаются на английском языке. Но я утверждаю (и это на самом деле так), что есть первоклассные журналы мирового уровня на русском языке и публикацию в них даже иностранцы считают за большую часть... А чтобы поднимать наши журналы, нужно писать в них хорошие статьи, а не посылать их за границу... если человек — специалист высокого класса, то он будет и русский язык изучать, и читать статьи на русском. Это что за странная постановка вопроса? Почему мы, российские наши люди, должны учить английский язык, чтобы читать работы на английском языке, а там — нет?»

Члены редколлегии Nature замечают, что подобное высказывание из уст случайного человека можно было бы расценить «как необдуманный комментарий, возможно, вызванный уколом уязвленной национальной гордости». Но Осипов не является случайным человеком. Он возглавляет организацию, в которой работает около 50 тысяч ученых из более чем 400 институтов. «То, что Осипов говорит и думает, оказывает очень сильное влияние на российскую науку», пишет журнал.

Вплоть до этого места я была полностью согласна с редколлегией Nature. Но конкретно это предложение, на мой взгляд, требует комментария. Да, безусловно, решения Осипова и РАН в целом влияют на то, как живется простым ученым. Но вряд ли люди, действительно пытающиеся делать в России науку, думают так же, как Юрий Сергеевич. В качестве примера проявления подобного «инакомыслия» можно привести журнал, на который глава РАН ссылался, говоря о «журналах мирового уровня на русском языке». На сайте одного из них — «Трудов Института математики и механики» (кстати, Осипов является членом редколлегии этого журнала) — написано буквально следующее: «С 2000 года статьи журнала выходят на английском языке». Почему-то российские ученые, которые действительно хотят, чтобы об их работах узнали за пределами «одной восьмой суши», упорно печатают свои работы на английском. Несмотря на всю престижность русского.

Как вообще можно объяснить призыв ученым публиковаться только на «великом и могучем»? Означает ли он, что президент РАН видит российскую науку настолько могучей и самодостаточной, что она может бросить вызов науке мировой? В пользу такого предположения может, например, свидетельствовать разработка Российского индекса цитирования (РИНЦ), который учитывает публикации в журналах, издающихся на русском языке. В самой идее создания такого индекса нет ничего особенного, но если рассматривать ее в сочетании с негативным отношением к публикации статей в не российских журналах.

Представление о российской науке как о Колоссе, который, может, и был повержен, но теперь-то уж точно встает с колен, расходится с объективными данными. В конце января агентство Thomson Reuters опубликовало отчет, в котором оценило положение дел в России. За основу аналитики взяли число публикаций российских исследователей. Диагноз оказался неутешительным: «Развитие научной деятельности в России испытывает большие сложности, и шансы на исправление ситуации малы». Приведу одну из представленных в отчете цифр: за последние пять лет число опубликованных отечественными специалистами статей составило всего 2,6% от общего числа вышедших в мире научных статей.

При таких раскладах желание сепарироваться от мирового научного сообщества и пытаться «идти своим путем» кажется как минимум не очень разумным. Редколлегия журнала Nature высказалась еще более конкретно: «Добровольный научный изоляционизм может только ухудшить положение дел — и ускорить и так масштабный отток русских специалистов, эмигрирующих на Запад в поисках лучших возможностей».

Впрочем, академическая верхушка, кажется, довольно спокойно относится к проблеме отъезда ученых за границу и прохладно смотрит на перспективу их возвращения. По крайней мере такой вывод напрашивается, если вспомнить историю с Открытым письмом ученых-эмигрантов Президенту и премьеру РФ. В письме, которое подписали несколько десятков исследователей, постоянно работающих не в России, был предложен ряд мер, которые могли бы исправить ситуацию в отечественной науке. В числе прочего ученые рекомендовали привлечь в страну ведущих специалистов в различных областях науки и в качестве «приманки» предложили создать научные структуры, где эти самые ведущие специалисты могли бы работать в хороших условиях. Вице-президент РАН академик Александр Некипелов назвал такие структуры «потемкинскими деревнями» и подчеркнул, что ученых недопустимо разделять на «черных» и «белых». Иными словами, Некипелов заявил, что научные агнцы и козлища должны вариться в одном котле и не стоит даже и пытаться выбрать козлищ для того, чтобы улучшить качество блюда.

В многочисленных обществах анонимных алкоголиков и прочих людей, пытающихся справиться с какой-либо трудностью, давно считается аксиомой, что первый и самый трудный шаг к преодолению — это признание проблемы. Хочется верить, что когда-нибудь российские чиновники от науки все-таки решатся на него.