Странное путешествие мистера Долдри - Марк Леви

— А что вы купили сегодня на рынке?

— Ветчину, баночку маринованных овощей, красную фасоль и кусок честера. А вы?

— Яйца, бекон, булку и мед.

— Да нас ждет пир горой! — воскликнул Долдри. — Я умираю с голоду.

— Вы угостили меня завтраком, истратили на меня уйму бензина, а я вас даже не поблагодарила. Теперь моя очередь вас угощать.

— С превеликим удовольствием, я всю неделю свободен.

— Итан, я говорила про сегодняшний вечер!

— Прекрасно, сегодня вечером я свободен.

— Я догадывалась.

— Действительно, было бы глупо праздновать Рождество каждому в своем углу.

— Тогда я приготовлю нам омлет.

— Чудесная мысль, — одобрил Долдри, — сейчас только отнесу плащ, и сразу к вам.

Алиса зажгла плитку, выдвинула сундук на середину комнаты, с двух сторон бросила по большой подушке, накрыла сундук скатертью и поставила два прибора. Потом залезла на кровать, открыла окно в потолке и достала коробку с яйцами и маслом, которые держала на крыше в холоде.

Чуть погодя в дверь постучал Долдри. На нем был пиджак, фланелевые брюки, а в руках корзина.

— Цветов сейчас нигде не купишь, так что я принес все, что купил утром. С омлетом получится восхитительно.

Долдри достал из корзины вино, а из кармана штопор.

— Все-таки Рождество, не воду же нам пить!

За ужином Долдри поделился с Алисой детскими воспоминаниями. Рассказал, как тяжело ему было уживаться с родными. О страданиях матери, вышедшей замуж без любви за человека, не разделявшего ее вкусов и взглядов и далеко не такого утонченного, как она сама. Про старшего брата, лишенного чувства прекрасного, но честолюбивого и приложившего все усилия, чтобы отдалить Итана от семьи, в страстном стремлении остаться единственным наследником отцовского дела. Долдри много раз переспрашивал Алису, не скучно ли ей, и та каждый раз уверяла, что ей совсем не скучно: история этой семьи казалась ей захватывающей.

— А каким было ваше детство? — спросил сосед.

— Счастливым, — отвечала Алиса. — Я единственный ребенок. Не могу сказать, что мне не нужны были братья и сестры, мне чертовски их не хватало, зато все родительское внимание доставалось мне одной.

— А чем занимался ваш отец? — спросил Долдри.

— Он был аптекарем, а в свободное время исследователем. Его очень интересовали лечебные свойства растений, он их со всего мира заказывал. Мама работала с ним, они вместе учились. На шелковых простынях мы не спали, но дела аптеки шли хорошо. Родители любили друг друга, и дома было весело.

— Вам повезло.

— Да, это правда, но, когда видишь рядом такую любовь, начинаешь стремиться к недостижимому идеалу.

Алиса встала и отнесла тарелки в раковину. Долдри убрал остальное и пошел к ней. У рабочего стола он остановился и принялся рассматривать глиняные горшочки, из которых торчали бумажные полоски, и множество флаконов, расставленных по группам на этажерке.

— Справа абсолю,[2] их получают из конкретов[3] или резиноидов.[4] В середине составы, с которыми я работаю.

— Вы химик, как ваш отец? — удивился Долдри.

— Абсолю — это эссенции, конкреты — это экстракты основных душистых веществ разного растительного сырья, например розы, жасмина или сирени. А этот стол, который вас так заинтриговал, называют органом. У парфюмеров и музыкантов много общих словечек, мы тоже говорим про ноты и аккорды. Отец был фармацевтом, а моя профессия называется «нос». Я пытаюсь создавать новые композиции, новые ароматы.

— Очень оригинальное занятие! И вы уже что-нибудь создали? Я имею в виду духи, которые продавались бы? Я их знаю?

— Да, было дело, — усмехнулась Алиса. — Это пока секрет, но у лондонских парфюмеров уже есть мои изобретения.

— Как чудесно, наверное, видеть свое произведение в продаже. Возможно, какому-нибудь мужчине удалось соблазнить женщину с помощью созданных вами духов.

На этот раз Алиса рассмеялась:

— Мне жаль вас разочаровывать, но я пока создавала только женские ароматы. Однако вы подали мне идею. Надо поискать какие-нибудь пряные нотки, что-нибудь древесное, мужское, кедр или ветивер. Я подумаю.

Алиса отрезала два ломтика от сдобной булки.

— Приступим к десерту, а потом я вас отпущу. Вечер получился прекрасный, но у меня глаза слипаются.

— У меня тоже, — зевнул Долдри. — На обратном пути валил густой снег, пришлось глядеть в оба.

— Спасибо, — тихо сказала Алиса и положила перед Долдри кусочек булки.

— Вам спасибо, я так давно сдобы не ел.

— Спасибо, что съездили со мной в Брайтон. Так великодушно с вашей стороны!

Долдри посмотрел на стеклянный потолок.

— Днем тут, наверное, потрясающий свет.

— Так и есть, как-нибудь позову вас на чай, убедитесь воочию.

Когда булка была съедена, Долдри встал, и Алиса проводила его до дверей.

— Мне тут недалеко, — сообщил сосед, выходя на лестничную площадку.

— Да, действительно.

— С Рождеством, мисс Пендлбери.

— С Рождеством, мистер Долдри.

3

Стекло крыши покрылось тонкой гладкой корочкой, в городе выпал снег. Алиса приподнялась в постели, пытаясь разглядеть, что там на улице. Она приоткрыла окно и тут же захлопнула, спасаясь от холода.

Ее глаза еще слезились со сна, когда она, пошатываясь, дошла до плитки и поставила чайник на огонь. Долдри проявил щедрость и оставил на этажерке коробок спичек. Алиса улыбнулась, вспоминая вчерашний вечер.

За работу садиться не хотелось. Сегодня Рождество, а раз нет родных, которых можно было бы навестить, она погуляет в парке.

Одевшись потеплее, Алиса на цыпочках спустилась по лестнице. В викторианском доме царила тишина, Долдри наверняка еще спал.

Улица сияла белизной, и эта картина очаровала Алису. Снег имеет свойство скрывать всю грязь города, и даже самые унылые кварталы, укрытые снегом, обретают подобие красоты.

Приближался трамвай, Алиса бросилась к перекрестку, запрыгнула на подножку, купила у водителя билет и нашла место в середине вагона.

Через полчаса она вошла в Гайд-парк через Куинз-гейт и пошла по диагональной аллее к Кенсингтонскому дворцу. У небольшого пруда Алиса остановилась. По темной воде к ней заскользили утки в надежде на угощение. Алиса пожалела, что ей нечем их покормить. С той стороны пруда какой-то мужчина на лавочке помахал ей рукой. Он встал и теперь махал все энергичнее, подзывая ее к себе. Утки развернулись и поплыли прочь от Алисы, спеша к незнакомцу на другом берегу. Алиса обогнула пруд и подошла к мужчине, который, присев на корточки, раздавал еду проголодавшимся птицам.

— Долдри? Просто поразительно. Вы за мной шпионите?

— Поразительно то, что вам помахал незнакомец, и вы сразу к нему побежали. Я пришел раньше вас, а потому вряд ли мог за вами шпионить.

— Что вы тут делаете? — спросила Алиса.

— Устраиваю уткам Рождество. Забыли? Я вышел подышать, нашел в кармане хлеб, который мы вчера утащили из паба, и подумал: если уж гулять, почему бы не покормить уток. А вас что сюда привело?

— Люблю здесь бывать.

Долдри разломил хлеб надвое и протянул кусок Алисе.

— Итак, — сказал Долдри, — наша поездка ни к чему не привела?

Занятая утками, Алиса не ответила.

— Я опять слышал, как вы полночи бродили по комнате. Так и не получилось уснуть? Вы ведь, кажется, устали.

— Я уснула и быстро проснулась. Кошмар приснился. И не один.

Хлеб у Алисы кончился, у Долдри тоже. Он выпрямился и подал девушке руку, помогая подняться.

— Почему вы не хотите рассказать, что такое вам открыла гадалка?

На заснеженных аллеях Гайд-парка было мало гуляющих. Алиса в подробностях передала свою беседу с прорицательницей, не забыв и про ее признание в том, что она всего-навсего выжившая из ума старуха, простая ярмарочная гадалка.

— Странный поворот беседы. Но раз эта женщина сама призналась в том, что она шарлатанка, вам-то зачем беспокоиться?

— Беда в том, что именно в ту минуту я начала ей верить. Но я ведь прагматик. Уверяю нас, если бы лучшая подруга рассказала мне хоть малую толику того, чего я там наслушалась, я рассмеялась бы ей в лицо.

— Оставим подругу в покое и сосредоточимся лучше на вашей истории. Что вас так тревожит?

— Слова этой гадалки переворачивают все с ног на голову. Представьте себя на моем месте.

— И она говорила вам про Стамбул? Забавно! Пожалуй, вам стоит туда отправиться для очистки совести.

— Вот это действительно забавно. Вы хотите свозить меня туда на своем «остине»?

— Боюсь, что это выходит за пределы его возможностей. Это я просто так сказал.

Им навстречу по аллее прошли мужчина и женщина. Долдри дождался, пока они удалятся на приличное расстояние, и заговорил снова: