Всегда в строю (Записки израильского офицера) - Иерухам Кохен

Херингтон все-таки очень хотел помочь чем-нибудь, и я попросил, чтобы в виде помощи сотрудники полиции не посещали зону тренировок, очертив на карте при этом точные границы зоны. И еще я просил его срочно предоставить в наше распоряжение для тренировок 25 английских винтовок и боеприпасы к ним. На следующий день моя просьба была выполнена: оружие и боеприпасы были доставлены из полиции в Петах-Тикве. Полиции был дан также строжайший приказ не появляться в районе наших тренировок. Благодаря этому район на время нашего пребывания там был превращен в полигон Хаганы, где можно было тренироваться без помех.

Серьезный инцидент произошел в результате странного поступка английского связного офицера, капитана Фрэнсиса, который был назначен вместо майора Хамонда. Капитан Фрэнсис появился однажды в лагере, где проходили наши тренировки, а за рулем его машины сидел сирийский армянин. Я резко протестовал против грубого нарушения правил конспирации, а когда понял, что капитан не собирается удалять шофера с территории лагеря, приказал курсантам спрятаться в помещении. Я не удовлетворил просьбу капитана, который хотел встретиться с курсантами, и тотчас позвонил Давиду Хакохену, офицеру, обеспечивавшему связь между Хаганой и командованием союзников. Через два часа Давид Хакохен прибыл из Хайфы в лагерь. Он и капитан Фрэнсис обменялись резкими замечаниями, после чего капитан покинул лагерь, так и не встретившись с курсантами. Англичанам, сотрудничавшим с нами, была подана жалоба, капитана Фрэнсиса сняли с поста, а вместо него назначили другого английского офицера.

Курс завершился в конце января 1943 года, но из-за испортившихся отношений между нами и англичанами девушкам-курсанткам не пришлось работать в нашем подразделении и они почти все стали сотрудничать в специальном отделе псевдоарабов в Палмахе.

Угроза оккупации Ближнего Востока миновала. Армии союзников одержали победу в Западной пустыне, на севере Африки. После Сталинграда началось отступление немецкой армии. Однако война была в разгаре и, хотя сирийское подразделение утратило свою актуальность, командование союзников на Ближнем Востоке считало, что оно еще нужно.

В феврале 1943 года я получил приказ от Абду — временного командира нашего подразделения (Игал был в больнице) — отобрать себе трех человек для выполнения с ними особого задания. Абду ничего не было известно ни о самом задании, ни о месте его выполнения. К моему великому удивлению в доме моих родителей в Тель-Авиве появился английский связной офицер, что нарушало все правила конспирации. Этот его шаг, по-видимому, объяснялся недостатком времени. Офицер просил поторопиться с выездом. В тот же день я связался с тремя членами нашего подразделения, находившимися тогда в Тель-Авиве, и поздно вечером мы прибыли в штаб английского полевого подразделения безопасности, который находился на улице Яркон. Нас уже ждали. Подобрали форму, выдали военные удостоверения и сообщили, что через несколько часов мы поедем на машине в Египет. В четыре часа утра в сопровождении английского связного офицера мы отправились в путь. На рассвете мы поехали в Беер-Шеву. Нас потрясла красота Негева и Синайской пустыни. Впервые я оказался южнее Беер-Шевы. В Ауджа ал-Хафир — мы остановились у солдатского магазина, чтобы попить теплого английского чаю. Нам вынес его к машине офицер, чтобы посторонние не обратили внимание на гостей-арабов. Днем мы закусили чем было и снова двинулись в путь по направлению к Исмаилии. Далеко за полдень мы прибыли в Порт-Саид.

Мы предстали перед командиром подводной лодки «Осирис». Он отвел нам место в здании, которое занимали моряки английского флота, и посоветовал из соображений предосторожности не выходить на улицу, просил также пораньше лечь спать, так как на следующий день начинался период тяжелых тренировок. Наутро мы приступили к учениям на базе подводных лодок в Порт-Фуаде, находившемся на восточном берегу Суэцкого канала. Учения включали в себя греблю стоя, повернувшись лицом к носу лодки, как принято у арабских докеров; заплывы в ночное время с незаметным приближением к защищенной и охраняемой цели (чаще всего целью служила сама подводная лодка «Осирис»). Мы привыкли здесь к жизни моряков-подводников и изучали на воде особенности подводной лодки.

После изнурительных двухнедельник учений в Порт-Саиде нас перебросили в район Красного моря. В Джабал-Атаке, в 40–50 км к югу от города Суэц для нас поставили палатку рядом с лагерем, в котором размещалось южно-африканское подразделение. Зона, в которой мы поместились, была объявлена запретной для солдат соседних лагерей.

На учениях, проходивших здесь, я понял цель операции, к которой нас готовили. В нашем распоряжении была арабская лодка средней величины, весьма безобидная на вид, к килю которой под водой крепилась мина метров в шесть длиной и весом в 700 кг. От заднего конца мины тянулся стальной трос, покрытый резиной, а второй конец троса был прикреплен к большому магнитному диску, который в свою очередь соединялся со щитом металлического руля. В ходе тренировок мы подплывали на нашей лодке к кораблю, стоявшему на якоре вблизи от берега. Когда мы приблизились к кораблю, я разглядел на палубе офицеров высокого ранга, остальные члены команды находились по приказу в трюме. Операция должна была проходить ночью. Мы приблизились к кораблю и тренировались в отсоединении мины от нашей лодки и прикреплении ее к нижней части корабля. В нашу задачу входило освободить мину от креплений, не вызвав подозрений на палубе. Затем один из нас должен был проскользнуть позади лодки, нырнуть и, проплыв под ней, подобраться к нижней части корабля, очистить ее от наросших водорослей и прикрепить к ней предварительно освобожденный магнитный щит. Пока наш боец возвращался на лодку, мы освобождали крепления и мина свободно погружалась в воду, соединенная металлическим тросом с магнитом, который уже был присоединен к нижней части корабля. Освобождение третьего крепления было предназначено для введения в строй механизма замедленного действия, через пять минут после чего должен был произойти взрыв. Тут-то мне стало страшно. Так как я знал, какова взрывная мощь мины весом в 700 кг и каковы потенциальные возможности удалиться на нашей лодке после взрыва, не вызывая подозрений, я понял, что у нас не будет никаких шансов остаться в живых. Я предложил внести небольшие изменения в план, позволявшие нам успеть вернуться на подводную лодку, на которой, как предполагалось, нас должны были снова доставить на базу. Однако мои предложения не были приняты. Я стал еще больше опасаться: предусмотрено ли, что подводная лодка будет нас ждать? Меня словно громом поразило. Деталь к детали — и картина, возникшая у меня перед глазами, породила недоверие ко всему, что было связано с этой операцией. Еще в Порт-Саиде и в Джабал-Атаке наши союзники заботились о нашей полной изоляции, чтобы предотвратить любой контакт с окружающими. Против обыкновения нам не выдавали денег на карманные расходы. Было установлено, что Бейрутский порт будет нашей исходной базой. Напрашивался вывод, что зоной действия будет один из портов нейтральной Турции. Союзникам к тому времени еще не удалось устранить немецкое влияние на правительство Турции. Я полагал, что нам предстояло произвести опасную диверсию на корабле союзников. Все подозрения пали бы тогда на Германию, а у союзников появились бы выгодные аргументы, чтобы заставить Турцию отказаться от нейтралитета. Я полагал, что англичане не хотят, чтобы мы остались в живых после операции. Если турки захватят нас в плен, они смогут дознаться, от кого исходило задание. Если же будут обнаружены тела диверсантов, турки смогут опознать их, и вся вина будет возложена на ишув. Все свои подозрения я держал про себя и ничего не говорил товарищам.