Обыкновенная семейная сцена - Максим Юрьевич Шелехов

–Хоть вы и директор, но я не школьник, Маргарита Олеговна, и не на каком-нибудь там экзамене, поэтому, считаю, что говорить могу свободно и развязано, и непринужденно, Маргарита Олеговна, в первую очередь непринужденно! И все, что было мною сказано и на чем вы так особенно заострили внимание, всё – мои собственные мысли, то есть я своим умом дошел, Маргарита Олеговна, в этом я вам даю гарантию!

Маргарита Олеговна не спускает своего любопытствующего, пронзительного взгляда с оратора, и всё плавно кивает головой, будто поддакивает. Это ее обычная манера, когда у нее с кем-то возникают разногласия: пока говорит ее оппонент, она производит плавные движения головой по вертикали, при этом выражение лица ее обнаруживает что угодно, но только не согласие. Пряникова, кажется, этот взгляд и эти загадочные поддакивания начинают ужасно конфузить. Он как-то весь стушевывается, и, в свою очередь, свой взгляд прячет – где только приходится: в блюдах за столом, в фужерах, в бокалах, останавливает его на лицах остальных присутствующих; кажется, он готов залезть под стол и оттуда продолжать свою речь, лишь бы только избежать встречи своих глаз с глазами Маргариты Олеговны. Таков сейчас Пряников. И так может влиять на таких заносчивых, развязных, искушенных в диспутах говорунов, как Дмитрий Сергеевич, эта на вид хрупкая, на зависть уравновешенная и рассудительная женщина.

–Я вот что намереваюсь предпринять, – продолжает Пряников, но уже без прежней решимости в голосе и потупившись куда-то в стол. – Чтобы точнее передать свою мысль, я попытаюсь вам… то есть не вам лично, Маргарита Олеговна, а всем здесь собравшимся… Короче говоря, я предприму попытку так донести свою мысль: проявлю ее в отдельном примере, – примере весьма отвлеченном и, ровным счетом, никого за этим замечательным столом не затрагивающем. В общем, все, что я вам сейчас расскажу, воспринимайте, пожалуй, как сказку, но, как сказку правдивую и житейскую, и уже решайте сами, что хорошо в ней, что плохо. Если же кому по ходу этой сказки что-то покажется уж нестерпимо неприличным, что ж, пожалуй, прервите. Но, все же, мне бы хотелось, чтобы вы дослушали сказку до конца и решили для себя, не пошло ли это «что-то» в ней в конечном итоге во благо и представили на секундочку, что удача временами может прятаться даже в самых неугодных местах. Это вам мое предисловие; теперь же непосредственно сама сказка…

Бенефис Пряникова

Пряников остается стоять. Поправив пиджак и ослабив галстук, он несколько церемонно и даже театрально обводит глазами всех присутствующих за столом (избегая разве Маргариты Олеговны), как бы призывая тем всех к вниманию.

–Жил был на свете один замечательный человек, – по всем законам выбранного жанра начинает он свою сказку, – некто… Вадим… Эдуардович… Щепочкин – пусть будет так. Имя, как вы понимаете, сказочному герою я нарочно выдумал, потому как реальное лицо, по жизни которого и складывается сюжет нашей правдивой сказки, слишком знаменитое и, я бы даже сказал, знаменательное. В сказке же будут затронуты некоторые факты весьма интимного характера, выставляющие настоящее, то есть реальное лицо с любопытной стороны и его компрометирующие, поэтому, сами понимаете… Так вот, этот Вадим Эдуардович работал ревизором, то есть налоговым инспектором, говоря современным языком, и, конечно, вовсе не тем он был замечателен. Жила в нем одна неудержимая страсть, или порок, по счастливому выражению многоуважаемой… (Дмитрий Сергеевич аккуратно кивает головой в направлении автора этого «счастливого выражения») и остроумнейшей нашей Маргариты Олеговны, – уж больно Вадим Эдуардович был азартен. Где в него этот порок, разрешите, впился и как в нем рос и развивался, и какими, дабы вам было угодно, катастрофическими ситуациями его испытывал, и как, в конце концов, за непоколебимое упорство и привязанность к себе вознаградил – сейчас мы с вами в хронологическом порядке все это хорошенько рассмотрим…

–Дима, всем известно как ты любишь блеснуть красноречием, и как уморительно хороши иной раз твои сказки, но ты уверен, что сейчас тому самое время и… Я хочу сказать, что может будет не совсем уместно… Впрочем, поступай как знаешь. – Эта пышная миловидная дама, кто, своим звонким вибрирующим голоском (на ходу прерываясь как бы из боязни сказать чего лишнего и самым отъявленным образом акцентируя на том), кто только что предприняла попытку остудить пыл на глазах преображающегося Пряникова, есть Бондаренко Анжелика Владимировна. Худощавый брюнет с большими навыкате глазами, разместившийся по правую руку от нее и чуть в стороне, но все же, через стол от Пряникова – ее муж Илья Семенович. Дмитрий Сергеевич ему еще язык не показывал и долг не отдавал, разумеется, тоже (читатель помнит, как неудачно действовала в решающий момент Мария Шарапова); но данное обстоятельство его откровенно коробит и такое размещение за столом он находит неслучайным: подозревает Дмитрий Сергеевич, что Илья Семенович нарочно позаботился, дабы лицом к лицу со своим должником усесться. «По крайней мере, прямо предо мной Тоня Игнатова, и то приятно будет взгляд развлекать», – думает Пряников. Впрочем, откровенно говоря, ему пока не до Бондаренко, его более заботит поведение супруги своей, сидящей от него по правую руку, – уж больно у нее взгляд сейчас какой-то насмешливый, к тому же не могло уйти из памяти Дмитрия Сергеевича и ее поведение во время приветствия. «Что-то она нечистое держит себе на уме, должно приехала своего мужа перед дорогими ему людьми в черном свете выставить. Но я ее предупрежу, посмотрим, кто еще больше насмеется над кем!» – дает он себе урок, выстраивая тем временем самую добродушную улыбку на своем круглом, лоснящемся лице.

–Не волнуйся Анжела (Пряников с Анжеликой Владимировной «по старой дружбе» в общении друг с другом на короткой ноге), – я только в двух словах, само, что ни на есть, сжато, не заметишь, как и эпилог подойдет. На чем я остановился?.. Ах да! Где привязалась этакая зараза, имеется в виду порок, к нашему сказочному герою? – вот с чего мы собирались наши исследования начать.

Итак, пробудилось пристрастие к игре в подвале… Да, в подвале обыкновеннейшей «сталинки», в одном отдаленном мрачноватом квартале не весть какого городишка, по типу нашенского, – а вы где думали азарту просыпаться: в казино? Нет, это киношный вариант из-за окияна; у нашего же брата любой почин приходится немножечко с душком и обязательно подгаженный. И вот ведь что удивляет и что для меня лично загадка: это-то неблагообразное, что с душком, человека-то нашего в себя таки окунает, и с головой окунает, друзья мои, напропалую, ведь я-то не понаслышке