Фокус. О внимании, рассеянности и жизненном успехе - Дэниел Гоулман

Свет никогда не загорается в тот момент, когда пациент видит нечто, сопряженное с угрозой, например, насупившееся лицо. И хотя лечение происходит неосознанно, спустя несколько сеансов восходящая система научается направлять внимание на сигналы, не представляющие никакой угрозы. Хотя люди совершенно не отдают себе отчета в том, что их внимание постепенно перестраивается, они испытывают все меньшую тревогу, находясь рядом с другими[42].

В данном случае речь идет о благотворном использовании этой системы. Задействована она и в рекламе. Давно известные тактики привлечения внимания на рынке к чему-то новому, усовершенствованному и удивительному работают до сих пор. Однако мини-индустрия исследований головного мозга, служащая маркетингу, изобрела и новые тактики, которые основаны на манипулировании нашим подсознанием. Например, в одном исследовании было выявлено: если показывать нам предметы роскоши или давать хотя бы повод поразмышлять о них, мы становимся более эгоистичными в своих решениях[43].

Исследователи неосознанного выбора с особым вниманием выясняют, что именно заставляет нас покупать в магазинах те или иные продукты. Иными словами, маркетологи хотят знать, как мобилизовать наш восходящий мозг. В ходе маркетинговых исследований было, например, выявлено: если показать нам алкогольный напиток на фоне счастливых лиц, промелькнувших на экране так быстро, что невозможно осознать их присутствие (хотя наши восходящие системы замечают их), мы будем пить больше, чем в том случае, если бы вместо счастливых лиц мелькнули раздосадованные.

Анализ подобных исследований говорит, что люди “в своей массе не осознают” эти тонкие механизмы маркетинга, но именно они определяют наше поведение в магазине[44]. Восходящее осознание делает нас рабами подсознательных манипуляторов. Кажется, сегодняшняя жизнь управляется импульсами: поток рекламы толкает нас “снизу вверх” – растворяться в океане товаров и тратить деньги, не задумываясь о том, чем мы будем завтра платить по счетам. Власть импульса означает для многих далеко не только жизнь не по средствам и за чужой счет, но и переедание, а также другие зависимости, от страсти к жевательным карамелькам до многочасового высиживания у различных цифровых экранов.

Нейрональный бандитизм

Что вы замечаете в первую очередь, войдя в чей-либо офис? В ответе на этот вопрос таится то, что именно движет вашим восходящим фокусом в данный момент. Если вы сконцентрированы на финансовой цели, возможно, вы прежде всего обратите внимание на график выручки, открытый на компьютере. Если вы страдаете арахнофобией, то ваше внимание будет приковано к паутине на окне.

Все это – подсознательные выборы, которые делает наше внимание. Подобная концентрация внимания происходит тогда, когда сеть миндалины – “привратника” мозга, приписывающего стимулам те или иные эмоциональные значения, – выделяет то, что считает важным; наше восприятие насекомого огромных размеров, зловещего выражения лица или забавного малыша подскажет нам, на какую именно реакцию настроен мозг, проявляющий тот или иной инстинктивный интерес[45]. В масштабах времени нервной системы эта восходящая структура среднего мозга реагирует значительно быстрее, чем нисходящая префронтальная область; она посылает сигналы вверх, активируя высшие корковые пути, которые оповещают (относительно) медлительные исполнительные центры, чтобы те проснулись и начали следить за происходящим.

Механизмы внимания мозга эволюционировали на протяжении сотен тысяч лет, чтобы выжить в диких джунглях, ведь опасность подстерегала наших предков в определенном поле зрения и показателей – там, где возможен бросок змеи и прыжок тигра. Те из наших предков, чья миндалина реагировала достаточно быстро, чтобы увернуться от змеи и ускользнуть от тигра, передали свое устройство нервной системы нам. Змеи и пауки – два типа животных, которые человеческий мозг мгновенно распознает как опасность. Они приковывают к себе внимание даже тогда, когда изображения эти двух животных пролетают максимально быстро и мы не отдаем себе отчета в том, что действительно видели их. Восходящие сети замечают их быстрее, чем нейтральные объекты, и посылают сигнал тревоги (если показать эти картинки специалисту по змеям или паукам, внимание к ним все равно будет привлечено, однако без сигнала тревоги)[46].

Мозг практически не способен игнорировать лица с ярко выраженной эмоцией, особенно в случае гнева[47]. Рассерженные лица резко выделяются на фоне всего остального: окиньте взглядом толпу, и вы непременно наткнетесь на человека с сердитым лицом. Нижний мозг быстрее вычисляет сдвинутые брови у мультипликационных персонажей (например, из сериала “Южный парк”), чем счастливые лица у реальных людей.

Мы устроены так, чтобы рефлекторно обращать внимание на гиперстимулы, за которыми стоит три вещи – безопасность, еда и секс, и походим на кошку, которая упорно бегает за игрушечной мышкой на веревочке. Современная реклама, делающая ставку на эти врожденные наклонности, тащит нас “снизу вверх”, тем самым приковывая к себе наше рефлекторное внимание. Стоит только связать секс или престиж с каким-нибудь продуктом – и активируются те самые сети, вынуждая нас купить его по причинам, которые мы даже не осознаем.

Свойственные нам наклонности делают нас очень уязвимыми. Вот почему алкоголик очарован рекламой водки, а озабоченные люди – сексуальными телами в каком-нибудь райском уголке. Речь идет о восходящем обусловленном внимании. Подобный интерес, продиктованный “снизу”, является автоматическим, непроизвольным выбором. Мы больше всего подвержены эмоциям, утягивающим фокус в ту или иную сторону, когда наш ум блуждает, когда мы рассеяны или перегружены информацией – или одно, второе и третье одновременно.

В таких случаях эмоции просто срываются с цепи. Вчера я работал над этим разделом, сидя за письменным столом, как вдруг у меня дико начал болеть низ спины. Возможно, это произошло не внезапно, а накапливалось с самого утра. Но в тот конкретный момент эта боль пронзила мое тело и устремилась от крестца в болевые центры головного мозга. Когда я попытался встать, болевой приступ был настолько сильным, что я снова повалился на стул. Хуже всего то, что мой ум начал суетиться и рисовать худшие из возможных вариантов: я буду страдать от этого всю жизнь, мне придется регулярно колоть стероиды… И такой поток мыслей привел мой паникующий ум к воспоминанию о том, как грибок, попавший при производстве в лекарство, вызвал смерть от менингита у двадцати семи пациентов, которым сделали эти самые инъекции стероидов.

Только что я вырезал кусок текста в другой главе книги, чтобы вставить его сюда. Но поскольку мое внимание полностью переключилось на боль и тревогу, я совершенно забыл о том отрывке, и он, к сожалению, канул в лету.

Подобные эмоциональные “теракты” совершаются миндалиной, радаром головного мозга, оповещающим его об угрозе и постоянно сканирующим окружающую среду на предмет опасности. Когда эти сети вычисляют угрозу (или то, что мы расцениваем как угрозу, ведь она зачастую истолковывается неверно), скоростная магистраль нервной системы, ведущая наверх, в префронтальные области, посылает залп сигналов, на основании которых нижний мозг “раскачивает” верхний: наше внимание сужается и приковывается к тому, что нас взволновало, наша память перегруппировывается, позволяя вспомнить все, что имеет хоть какое-нибудь отношение к данной угрозе, наше тело приходит в состояние возбуждения под влиянием нахлынувших гормонов стресса и готовится либо драться, либо бежать. В итоге мы зацикливаемся на раздражителе и забываем обо всем остальном.

Чем сильнее эмоция, тем сильнее зацикливание, а подобные “бандитские налеты” – это настоящий суперклей внимания. Однако вопрос вот в чем: как долго удерживается наш фокус? Оказывается, это зависит от способности левой префронтальной зоны успокоить возбужденное миндалину (у нас две миндалины – по одной в каждом полушарии).

В этой нейронной скоростной магистрали, соединяющей миндалину с префронтальной зоной, есть ответвления, ведущие в левую и правую префронтальные области. Когда мы “на взводе”, система миндалины подавляет правую часть и берет над ней верх. Однако левая часть способна направлять вниз сигналы, которые нас успокаивают.

Эмоциональная устойчивость сводится к тому, насколько быстро мы восстанавливаемся после расстройств. У высокоустойчивых людей (которые тут же выпрыгивают “наверх”) активация в левой префронтальной области до тридцати раз сильнее, чем у менее устойчивых[48]. Радует, однако, вот что: как мы узнаем из части V, существует возможность укрепить силу левой префронтальной сети, успокаивающей миндалину.