Рыцарь света - Симона Вилар

Они уже расплатились у городских ворот и собирались проехать, когда Артур спешился и бросил приятелям повод лошади, сообщив, что придет позже. Сам же, пройдя вдоль берега и свернув к причалам Уотергейта, стал наблюдать за Этелингом. Пока его не отвлек подкативший к нему на тележке безногий калека.

— Подайте Христа ради, добрый юноша! Если Господь явил вам свое милосердие, не откажите в милости и обездоленному калеке.

Артур скосил на него глаза. После многолетних войн в Англии было немало таких бедолаг, пострадавших в стычках вельмож. Этот же чем-то неуловимо походил на бывшего солдата: что-то в его выступающем подбородке, сердитых глазах и худых, но все еще широких плечах указывало на то, что некогда и он хотел поправить свои дела в набегах и разорении, но, видать, не повезло. Что ж, бывает.

— За кого ты воевал, приятель? — спросил Артур.

— За императрицу. Но она далеко, а я вот теперь побираюсь. Так как, добрый господин, есть у вас милосердие?

— И ты с тех пор подвизаешься тут, в Экзетере?

— А куда еще мне было податься? Тут немало сторонников императрицы, мне здесь сочувствуют и прикармливают.

— А этот господин, — Артур указал в сторону Эдмунда, — он тоже сторонник Анжу?

— Этот? О, этот сражался как раз за Стефана. Даже не за него, а за принца Юстаса. Небось знаете, сколько саксов встало на сторону королевского сына, когда он пообещал им привилегии, как у норманнов. Однако, мой добрый господин, — хитро прищурился калека, — я со вчерашнего дня не имел во рту ни крошки, а вы тут со своими расспросами… и никакого милосердия!

Артур усмехнулся.

— Ладно, приятель, я сам сражался отнюдь не за Стефана Блуаского. Так что… если ты не против откушать со мной, а заодно потешить меня новостями, то… Где тут неподалеку корчма?

Таковая оказалась поблизости. Заведение было грязным, дымным и продуваемым всеми ветрами, но из окошка виднелись причалы и стоявший там Этелинг. Жених Милдрэд… или уже муж? Артуру надо было это выяснить.

Довольный кормежкой калека с готовностью поведал, что Эдмунд Этелинг — один из самых богатых и именитых людей в округе, даже местные нормандские бароны вынуждены считаться с ним. Ведь в Этелинге течет кровь прежних саксонских королей, к тому же он весьма возвысился в прошлогоднюю военную кампанию. Мог бы и дальше служить принцу Юстасу, но по натуре он человек мягкий, скромный и невоинственный. Он сам ведет хозяйство, не нанимая управляющего, поэтому вернулся в Девоншир, разводит тут своих свиней, пасет овец, торгует шерстью, а еще неплохой доход Этелингу приносят его оловянные рудники, и он даже вывозит олово в Нормандию. Так что человек он небедный и вполне может позволить себе отправиться на большой турнир, который состоится в июне в Лондоне. Об этом турнире сейчас много говорят, ведь известно, что король устраивает его по случаю бракосочетания своего младшего сына Вильгельма с юной Изабеллой де Варен. Однако и Этелинг тоже собирается сыграть в Лондоне свадьбу. Тан не скрывает, что его избранница из Денло [11], дочь одного из тамошних баронов, и они должны обвенчаться сразу по окончании рыцарских игрищ.

Артур выставил говорливому калеке еще кувшинчик пива и вышел. Теперь он знал, что Милдрэд все еще держится своего обещания и сумела уговорить отца отложить свадьбу почти на полгода. А что смог сделать за это время Артур? Ничего. Зачем же он так настаивал, раз не смог справиться? И все, что он может, это явиться к отцу Милдрэд и заявить, что тот сделает свою дочь несчастной, если разлучит их. Какое нелепое требование, какая самонадеянность! Благородный Эдгар Гронвудский, должно быть, просто рассмеется ему в лицо!

Погруженный в свои горькие мысли, Артур отправился в дом, где должны были остановиться его приятели.

— Долгонько же тебя не было, — сказал Рис, открывая дверь небольшого флигеля под самой городской стеной. — А тут Метью едва не поколотил меня, когда я намекнул, что знаю, что в том проклятом документе.

Разумеется, Рис не удержался и поведал монаху о том, что сделал Артур. И теперь Метью, сидевший на низком табурете, словно нахохлившийся филин, тут же стал порыкивать на Артура, что тот согрешил, раз осмелился обокрасть умирающего рыцаря.

Юноша молча протянул ему футляр с посланием.

— На, сожги и успокойся.

— И ты не побоялся бродить с ним по Экзетеру? Да любой воришка мог его у тебя стянуть, и тогда бы наши головы не стоили и ломаного пенса!

Метью был просто не в духе и поэтому решил, что его приятеля так уж легко облапошить. Артур ничего не сказал монаху, молча растянулся на лежанке под бревенчатой стеной. Сейчас их с Милдрэд будущее было для него важнее целого королевства. Да и Метью он неплохо знал; тот, получив футляр с документом, долго вертел его в руках, но все же не стал жечь, бормотал что-то сокрушенно. Артура его негромкое бормотание усыпило не хуже маковой настойки.

Ему приснилась Милдрэд. Она была такой, как в их последнюю встречу: в светлом свободном одеянии, с распущенными по плечам волосами, отливающими лунным светом. Ее прозрачные глаза ярко блестели. Она смотрела из окна высокого дома, но вдруг неожиданно оказалась рядом и спросила:

— Ты стал рыцарем? Мы сможем быть вместе?

— Да, моя прекрасная леди.

Судя по всему, это было сказано Артуром, хотя он понимал, что молчит, что уста его будто облиты свинцом и он не может их разомкнуть.

А Милдрэд словно прошла сквозь него. Вот только что она стояла перед ним, а теперь уже в стороне, и к ней приближается чей-то силуэт в черном. Миг — и они обнялись: девушка в светлом и темный рыцарь. Он не мог видеть лица этого рыцаря, ибо его полностью скрывал закрытый цилиндрический шлем. Артуру хотелось кинуться, вырвать ее из объятий незнакомца, но он лишь стоял и смотрел.

— Я рада, что ты это сделал, — услышал Артур голос Милдрэд, столь узнаваемый, что он предугадал даже ее легкий негромкий смех.

Да, она была счастлива и обнимала своего рыцаря в черном. Но Артур все же успел заметить, что у того на груди нашит большой белый крест. Госпитальер? Артур из Бретани… или как там его? Артур ле Бретон?

Юноша гневно окликнул его по имени. Как смеет этот орденский брат, этот рыцарь… уже умерший рыцарь! Как он смел обнимать его возлюбленную?

Артур бросился на крестоносца. Он так и не понял, куда пропала Милдрэд, и все бил и бил рыцаря. Но эти удары не нанесли тому никакого вреда. Тогда Артур решил снять с него шлем. Рыцарь не препятствовал, шлем легко снялся, и Артур увидел его лицо. Увидел себя! Себя в облачении госпитальера, себя, имевшего право обнимать Милдрэд Гронвудскую!