По обе стороны Днестра - Евгений Габуния
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
_______________
* Кэ д'Орсэ - набережная, где находится французское министерство
иностранных дел. Так часто называют французское МИД.
- До кого - нас? - настороженно спросил Федоровский.
- По-моему, я выразился совершенно ясно, - усмехнулся Клюзо. - До нас - это значит до "Сюртэ женераль" и ее "Сервис д'Ориан"*, которую я имею честь представлять, и до вас, месье Федоровский, вместе с вашими румынскими друзьями из второго отдела. Теперь, надеюсь, вы меня поняли? Было бы непростительной ошибкой недооценивать разведку коммунистов. Да, вот еще что. Этот Пери пишет также о какой-то истории с похищением видного большевистского генерала или дипломата, арестах в Бухаресте и Констанце и прямо обвиняет сигуранцу в антисоветской провокации. В чем там дело, вы случайно не в курсе?
_______________
* "Сервис д'Ориан" - служба Востока.
- Очень даже в курсе, - самодовольно ответил Федоровский и вытащил из кармана сложенный вчетверо газетный лист. - Специально для вас прихватил, как в воду глядел. - Он протянул Клюзо газетную страницу. - Это первая полоса нашего завтрашнего номера.
Клюзо, закурив новую сигару, углубился в чтение, и по мере того, как он читал, лицо его все больше хмурилось.
- Любопытно, конечно, но... Поверьте мне, если бы этот Агабеков был такой важной птицей, за которую он себя выдает, да еще бы служил в советском полпредстве в Париже, мы бы о нем наверняка знали. Скорее всего какой-нибудь проходимец. Их сейчас немало развелось среди беглых русских*. - Спохватившись, он быстро добавил: - Вы уж меня извините, я не хотел вас обидеть. Ну да черт с ним, с этим... как его? Назревают события поважнее.
_______________
* Здесь необходимо следующее уточнение. Михаил Агабеков (он же
Григорий Арутюнов) действительно не служил в советском полпредстве в
Париже. Он был резидентом советской разведки на Ближнем Востоке и
принял решение не возвращаться в Советский Союз. Личность Агабекова
неоднозначна и противоречива, о чем свидетельствует его поведение за
границей. Он оказался замешанным в ограблении ювелирного магазина в
Брюсселе. В 1937 г. его труп был обнаружен на франко-испанской
границе. Считается, что невозвращенец Агабеков был ликвидирован
органами НКВД по личному указанию Ежова.
V
Стояла глубокая морозная ночь. Двое пограничников - Иван Калюжный и его напарник Владимир Шевцов медленно шли вдоль Днестра, всматриваясь и вслушиваясь в такую обманчивую тишину. За старшего был Шевцов - он служил на границе уже третий год, а до призыва работал на строительстве Магнитки. Неторопливым, размеренным шагом обходили они свой участок вдоль Днестра.
Поравнявшись с валуном, Калюжный вспомнил недавнее происшествие. Кого же все-таки он тогда задержал? Начальник не объяснил, только объявил благодарность. А за что благодарность-то? Тот нарушитель не пытался сопротивляться, сам, можно сказать, в руки шел. И разговаривали они наедине, всех из помещения удалили. А потом тот спокойно ушел обратно на ту сторону. А что, если?.. Иван испугался этой своей страшной, невероятной догадки, которая уже не раз приходила ему в голову, но не решался ни с кем ею поделиться. Еще засмеют. А все же... Может, Володьке все рассказать? Он давно служит, да и городской, пограмотнее.
- Слышь, Володя, - он легонько ткнул в бок Шевцова. Рука уперлась в мягкий овчинный полушубок, и тот, не ощутив легкого толчка, даже не повернул головы. - Володя! - уже громче окликнул товарища Калюжный. Слушай, что скажу.
Шевцов резко обернулся и зло прошептал:
- Чего пристал? Нашел время разговоры разговаривать. Опять, небось, о своей красавице Галине будешь рассказывать. Забыл, что начальник наказывал: удвоить, утроить бдительность. На сопредельной стороне что-то замышляют. Начальство, оно должно знать. Так смотри, не зевай.
Калюжный обиженно замолчал. Делиться своими сомнениями сразу расхотелось. Вскоре пограничники вышли к околице Протягайловки. Еще немного - конец их участку. Вдруг оба как по команде остановились и прислушались. Шевцов, невзирая на крепкий мороз, даже снял буденовский шлем, закрывавший уши, и стоял с непокрытой головой, повернувшись всем корпусом в сторону села. Оттуда явственно доносился какой-то непонятный шум. Шум с каждой минутой нарастал, становился все громче. Они уже отчетливо различали характерный скрип снега под сапогами. Людей, если судить по скрипу, было много, однако человеческих голосов не было слышно. Это удивляло и озадачивало. Они увидели, наконец, черную толпу, которая устремилась к берегу Днестра. Это было так неожиданно, что молодые ребята растерялись. Первым опомнился Шевцов. Вскинув винтовку, он закричал так, что его голос можно было услышать и на другом берегу:
- Стой, стрелять буду!
Толпа дрогнула, смешалась и пограничникам показалось, что люди остановились. Послышался надрывный женский вскрик, потом другой, детский плач. Однако и женские вскрики, и детский плач перекрыл громкий, срывающийся от волнения хриплый голос:
- Ынаинте, фрацилор! Ну вэ темець де нимик. Ведець, ей ну траг. Ынаинте, май репеде, май репеде!*
_______________
* Вперед, братья! Не бойтесь. Видите, они не стреляют. Вперед,
быстро, быстро! (молд.).
Толпа снова тронулась, и передние уже ступили на днестровский лед.
Калюжный вскинул винтовку и направил ее в самую гущу людей, но стоящий рядом Шевцов успел резко ударить по стволу и пуля пошла поверх голов.
- Ты что делаешь, сучий сын, с ума сошел! Там же дети, женщины.
- Стой, кому говорят! Ни с места! - снова что есть силы закричал он, но было уже поздно.
Пограничники увидели, как с противоположного берега взвилась в черное небо красная ракета, за ней другая, третья... Зловещие кроваво-красные отблески легли на запорошенный снегом берег. Отблески вдруг померкли в ослепительно ярком свете прожекторов с того берега. Все произошло так быстро, что казалось: на той стороне только и ждали сигнала, и этим сигналом послужил одиночный выстрел Калюжного. Лучи прожекторов зашарили по льду, словно что-то нащупывая. Выхватив из темноты людей, они, слегка задрожав, замерли. Яркий свет слепил глаза, и пограничники инстинктивно прикрыли их ладонями, а когда оторвали ладони, что увидели: толпа быстро шла, почти бежала по световому коридору за кордон.
- Уйдут, Володя, уйдут же! - Винтовка в руках Калюжного плясала, его била противная мелкая дрожь. - Стрелять надо!
Шевцов тихо выматерился сквозь стиснутые зубы. Калюжный выстрелил, и черная фигура упала как подкошенная. Из толпы выскочили две мужские фигуры - одна широкая, крупная, другая пониже и потоньше. Тускло блеснули вороненые стволы пистолетов, которые они держали на весу, сухо хлопнули выстрелы. Шевцов тихо вскрикнул. Калюжный, скосив глаза, увидел, как он, не выпуская винтовки, схватился за левое плечо. "Никак ранили, а может, и убили, - обожгла его мысль. - Ну ладно, гады, если вы так..." Винтовка по-прежнему не слушалась его, и он, не помня себя, лихорадочно рванул затвор, выбежал на лед и несколько раз выстрелил в толпу, которая уже преодолела больше половины пути через Днестр. Никто не упал, но горстка людей, среди которых Калюжный разглядел несколько женщин, повернула обратно. Они не сделали и десятка шагов, как их догнал тот, невысокий, что стрелял по нему и Шевцову. Калюжный с ужасом увидел, как человек с пистолетом разрядил его в спины уходящих на советскую сторону. Прожектора погасли также внезапно, как и вспыхнули. Калюжный, падая на скользком льду, побежал обратно, туда, где они только что стояли с Шевцовым. Тот молча лежал на спине, тихо постанывая. "Значит, жив!" - Калюжный вытащил из подсумка ракетницу и нажал на спусковой крючок. Зеленая ракета, шипя и потрескивая взвилась свечой. Взвалив на плечи Шевцова и шатаясь под его тяжестью, он медленно побрел в сторону заставы. Навстречу им уже бежали поднятые по тревоге пограничники.
Донесение о чрезвычайном происшествии на этом участке демаркационной линии сразу ушло по инстанции. Подобные происшествия произошли в ту же ночь и на других участках границы.
VI
Молодой сотрудник, дежуривший по генеральному инспекторату сигуранцы, коротал время за чтением французского журнала. Журнал попался любопытный, особенно иллюстрации, и он так увлекся, что не сразу расслышал шум автомобильного мотора на тихой ночной улице. Он нехотя оторвался от журнала, прислушался. Машина остановилась возле здания, и дежурный, сунув журнал подальше в стол, выбежал на улицу встречать начальство. Автомобили в Кишиневе были наперечет, а кто еще, кроме самого ге нерального инспектора, мог прибыть в такой поздний час? Он не ошибся, и с вежливой улыбкой приветствовал генерального инспектора у входа в здание. Этот, один из самых больших домов в городе, был возведен в короткие сроки наверху улицы короля Ка-рола недавно. Прохожие прибавляли шаг, торопясь побыстрее миновать мрачный, украшенный нелепыми колоннами дом, бросая на него косые, смешанные с безотчетным страхом и любопытством взгляды.
