Присяга Российской империи - Александр Прозоров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Выставка, что ли? — оглянулся Илья на полковника.
— Иди-иди, — кивнул Чупара. — Скоро узнаешь.
Неожиданными в строю огромных реактивных машин оказались стоящие в три ряда «АН-2». Всегда казавшиеся Илье довольно большими, здесь эти рабочие лошадки сельской авиации выглядели просто крохотными.
Следующими на стоянке были тощие, как селедки, и длинные, как железнодорожный перрон многолопастные «ТУ-95», выставившие вперед черные клювы топливоприемников. Они напоминали девочек-подростков с худенькими ножками-спичками и большими бутсами на толстой подошве — однако возвышались над людьми почти на четыре роста, а тонкие длинные стойки опирались на колеса такого диаметра, что каждое приходилось Ралусину по грудь. Здесь кипела работа: десяток техников пытались что-то установить в открытые бомболюки. Прямо от передней стойки на «взлетку» опускался подъемный трап, на котором стояли два летчика в противоперегрузочных костюмах.
— Его императорское величество государь Павел Александрович, — негромко начал Чупара, — зная о том, что ты совершил на границе, капитан Ралусин, решил, что ты обязательно должен это увидеть.
— Что?
— Они впереди, смотри.
Илья пригнулся, заглядывая за «девяностопятки». Следующими на бетоне отдыхали огромные белоснежные красавцы, очень похожие на «ТУ-22»: такие же остроносые, с высоким оперением, трехстоечным шасси, «глазастой» кабиной. Вот только размеры… В каждом из стоящих за «ТУ-95» самолетов поместилось бы по паре «двадцать вторых». Они имели в длину никак не менее шестидесяти метров.
«Шесть рейсовых «Икарусов», — мысленно перевел в зрительно более понятные категории Ралусин.
Размах крыльев могучей машины составлял примерно столько же, сколько и длина, верх оперения находился на высоте шестиэтажного дома. Мотогондолы висели под брюхом, словно спрятавшиеся от непогоды птенцы.
— Знакомьтесь, капитан, — предложил Чупара. — Дальний бомбардировщик «ТУ-160». Максимальный взлётный вес: двести семьдесят пять тонн. Из них сто сорок с половиной тонн — топливо, а еще сорок пять — боевая нагрузка. Крейсерская скорость: восемьсот километров в час. Максимальная: две с четвертью тысячи километров. Больше двух звуковых. Дальность полета на одной заправке: четырнадцать тысяч километров. Экипаж: четыре человека. В принципе, этот самолет способен нанести ракетно-ядерный удар такой же мощности, что и атомная подводная лодка.
— Вот это да-а-а… — протянул Илья, двигаясь под самолетами. Неожиданно он заметил еще одну черту, объединяющую крылатые ракетоносцы и подводные лодки: самолеты имели имена. «Илья Муромец», «Иван Ярыгин», «Василий Решетников», «Михаил Громов»…
— Четвертый, пятый, шестой, — громко отсчитывал полковник, идя вслед за Ралусиным. — Пришли.
— А что такое? — не понял Илья.
— Шесть, капитан, — указал на оставшиеся позади самолеты Чупара. — Еще неделю назад в нашей стране их оставалось всего шесть штук. А сейчас — четырнадцать. Восемь из них твои, капитан. Мы получили их с Украины после того, как ты избавил Кучму от шантажа. Вот они, смотри. Все восемь.
Действительно — стоящие за «Михаилом Громовым» самолеты не имели имен, а на своих плоскостях все еще несли желто-голубые круги и трезубцы.
— Скоро перекрасят, — сообщил полковник, поймав его взгляд. — Пять дней, как прилетели. Эмблемы чужие снять еще не успели, но они уже наши. Наши.
Ралусин, глядя на огромных птиц, стоящих на взлетно-посадочной полосе, почувствовал, как у него защемило сердце. Господи, как можно было пускать под нож таких красавцев?! Ведь они… Они почти живые! Хотя, конечно, для кого и красавцы, а кому — смертельно опасные хищники. Шакалы никогда не любят, если рядом с ними поселяется лев. А для современной техники планета стала невероятно маленькой.
— Сколько, говорите, у него дальность полета?
— Четырнадцать тысяч километров.
— Это же треть экватора!
— Да, капитан.
— Черт возьми, — покачал головой Илья. — Мы ухитряемся делать бомбардировщики, способные долететь от Москвы до Вашингтона, а на заставах до сих пор бегают БТРы, выпущенные тридцать лет назад.
— Для выполнения разных задач требуется разное оружие, капитан, — пожал плечами Чупара. — Где-то — «ТУ-160», где-то — «Т-80», а где-то лучше всего подходит остро отточенный нож. Зачем вам для ловли контрабандистов бронемашина с системой радиоэлектронной борьбы, противотанковыми и противосамолетными ракетами, постановщиками дымовой завесы и выкрашенная радиопоглощающим покрытием?
— Нам бы двигатели новые…
— Моторы будут, капитан. Кстати, а ножом вы работать умеете?
— На заставе всякое приходилось делать… — ответил Илья, продолжая любоваться самолетами. — А потрогать их можно?
— Думаю, да, — рассмеялся полковник.
Ралусин подошел к передней стойке, потиснувшись между огромных колес, положил ладонь на алюминиевый столб. Оглянулся на Чупару:
— Холодный.
— Так не май месяц на улице, капитан.
— А внутрь зайти можно?
— Не знаю. Нужно спросить у командира полка. Он нас ждет.
— Ждет? — вскинул брови Илья.
— Да, — широко улыбнулся Чупара. — Костя прекрасно знает, каким образом к нему в первый транспортно-бомбардировочный авиационный полк Российской Федерации попала новая техника.
Помещение штаба радовало своим первозданным, еще советским обликом: сверкающие чистотой стены и потолок, красная ковровая дорожка на ступеньках лестницы, часовой возле знамени. Сразу становилось ясно, что здесь, на аэродроме, в прежнем объеме сохранилось или финансирование, или призыв: соблюдать все в сверкающем состоянии обычно удается только руками солдат срочной службы. На Ралусина пахнуло чем-то щемяще-родным, давно забытым.
Высокая дверь кабинета командира полка выглядела как дубовая, по краям была покрыта мелкими ажурными кружевами, выжженными кем-то с необычайной тщательностью и покрытыми лаком. А за ней открывался кабинет с деревянными панелями на стенах, натертым мастикой наборным паркетом и большущим столом, украшенным одиноким монитором и несколькими моделями самолетов разной величины.
Хозяин кабинета, который писал что-то в бланках, подшитых в скоросшиватель, поднял глаза, посмотрел на Илью, потом на Чупару, снова на Илью. Глаза сверкнули, словно в них вспыхнули крохотные лампочки:
— Это он, Васька?
— Он самый, — кивнул, останавливаясь, Чупара.
— Убей меня кошка задом! Да ты… — Полковник, бросив ручку, быстро вышел из-за стола, подошел быстрым шагом и неожиданно сгреб капитана в объятия, с силой хлопая его ладонью по спине: — Ты даже не представляешь, что сделал, парень! Ты просто не представляешь! Ты… Ты ведь страну от позора спас, ты один нашу авиацию вдвое увеличил.
Полковник наконец-то отпустил желанного гостя, отступил и протянул ему руку:
— Я твой должник, парень. Отныне и навсегда. Если что потребуется: обращайся. В любое время. Сделаю все, что могу. Все! Вась, закрой дверь. Тебя как зовут-то капитан?
— Капитан Ралусин, товарищ полковник!
— А по имени?
— Илья.
— Мы с тобой, Илья, это дело сейчас обмозгуем… — Командир авиаполка вернулся к столу, сгреб бумаги с него, спрятал в сейф, спрятанный за одной из панелей, а затем, поманив гостей за собой, раскрыл другой блок из темных от морилки прямоугольников. Там обнаружилась потайная комната. Или, точнее — комната отдыха. Диван, пара кресел, телевизор, холодильник и даже отдельный санузел. — Сейчас, сделаем…
Полковник открыл шкафчик, извлек из него несколько одноразовых тарелок. Потом из холодильника быстро достал несколько запаянных в пленку мисочек с разнообразной нарезкой, скрутил ключом крышку с банки шпрот.
— Что еще? А, да. Хлеб.
Хлеб оказался уже порезанным. Чтобы вскрыть штык-ножом упаковки хватило полутора минут, и стол был накрыт. Последними на нем заняли места несколько стопок и бутылка водки. Командир полка наполнил бокалы, встал:
— Ну что, господа офицеры. За Веру, Царя и Отечество!
Илья, чтобы не сбивать настроения, сперва все-таки выпил, а уже потом спросил:
— За царя?
— Ты знаешь, Костя, — тут же отреагировал Чупара, — у меня такое ощущение, что наш капитан до сих пор не верит в существование государя.
— Да ты чего, Илья? — удивился хозяин. — Да ты хоть примерно можешь себе представить, что бы было с нашей частью, если бы не он? Как все кувырком с этой долбаной перестройкой лететь начало, так мы ни денег, ни пополнения, ни техники новой больше и не увидели. Поначалу хоть что-то капало, а потом просто бросили и забыли. Не то что на полеты, даже на консервацию самолетов средств не осталось. Вот тогда я и узнал, что хозяин в нашей стране все-таки есть. Законный наследник. Правда, пока не в стране, но рука чувствуется. Баловать — не балует, но и пропасть не даст.