НА АРЕНЕ СТАРОГО ЦИРКА - Дмитрий Альперов

В цирке Фюрера клоун выступал на раусе, и потому отец считал клоуна раусным балагуром. У фюреровского клоуна были только два номера. Один из них было антре «Охота». Два артиста изображали волков, клоун играл роль охотника. Волки завывали. Клоун, возгласом подражая выстрелу из ружья, хлопал их по щекам.

Антре кончалось тем, что охотник хватал волков за ноги и валил нх на землю под хохот публики.

Это антре я видел в 1914 году перед войной на ярмарке в балагане.

Клоун Макс был любимцем публики. Метод и приемы его работы были очень интересны.

Макс знал, чем и как сразу захватить публику. На арену он выходил всегда или с плачем или со смехом. Отец говорил, что он за всю свою жизнь не встречал клоуна, который бы умел так заразительно смеяться, как Макс.

«Шпрехом»[7] во время номеров Макса был сам директор цирка Тюрин. Клоун звал его «хозяином», а директор величал клоуна «Иван Ивановичем». Диалог строился на путанице. Выносили клоуну в подарок ходули, — он благодарил за дули. Директор объяснял, как надо пользоваться ходулями, и Макс изображал человека, первый раз ходящего на ходулях. Спотыкался, падал, бегал через весь манеж под хохот всего цирка, пугая сидящую в первых рядах публику. Затем музыка начинала играть «камаринского»; директор предлагал Максу станцовать за бутылку коньяку. И неуклюжий человек внезапно превращался в изумительно ловкого плясуна, проделывающего на ходулях такие замысловатые антраша, такие трудные па, какие впору только самому отменному танцору.

Пораженная публика награждала его аплодисментами, от которых дрожало здание цирка.

После танца директору подавали коньяк. Директор предупреждал Макса, что коньяк действует на ноги; Макс выпивал его, провозглашая тосты. Затем изображал на ходулях пьяного, спотыкался падал. Директор гнал его с арены, угрожая ему сторожем, городовым, урядником, наконец — тещей. Теща производила такое впечатление, что пьяный вскакивал и убегал.

Макс в каждом своем выступлении обнаруживал какое-нибудь мастерство. Он, например, прекрасно исполнял танец на обыкновенной лопате. Проделывал, становясь на нее обеими ногами, самые замысловатые па. У него был номер с павлиньим пером. Он выдувал его из длинной деревянной трубки, оно поднималось высоко в воздух, Макс ловил его кончиком носа и балансировал. Перед публикой был ловкий жонглер.

Основным приемом его работы был прием контраста. Выходил он с плачем и почти непосредственно переходил на смех. Или, как описано, начинал с того, что изображал неуклюжего, неловкого человека и вдруг сразу перерождался в мастера.

Этот прием очень доходчив. На западе он применяется также на эстраде в малых формах. Им пользуются и классики-драматурги.

В номере с пером, чтобы рассмешить публику, Макс сначала втягивал перо в себя, изображал, что проглотил его, вытаскивал перо с комическими жестами из штанов и только потом выдувал, ловил и необычайно ловко им балансировал.

Любопытно отметить, что на таком же методе контраста была основана работа непревзойденного мастера буффонно-клоунского искусства музыкального клоуна Грока, известного Европе и Америке[8]. Оба клоуна никогда друг друга не видали, и оба остановились на приеме, наиболее действующем на зрителей.

У Фюрера не было ни одного артиста, равного Максу, да и программа его представлений была не слишком разнообразна: вольтиж на лошади, человек-змея, «пирамида», клоун, шпагоглотатель, дрессированная лошадь — были обычными номерами. Брат Фюрера был наездник.

Исполнялся у Фюрера очень трудный, исчезнувший впоследствии номер: хождение по слабо натянутой проволоке. Отец рассказывал, что артист ходил, лежал, стоял на коленях и проделывал ряд эволюций на висевшей полукольцом проволоке. Выступал у него также «человек со стальной челюстью». Этого номера мне никогда не приходилось видеть. Исполнитель его зубами перекидывал стулья через себя назад, зубами же поднимал десять поставленных друг на друга стульев, а в конце номера поднимал стул с сидевшим на нем человеком. Кончалось представление пантомимой «Мельники» или «Сапожники».

Труппа Фюрера состояла из его семьи, нескольких учеников и трех-четырех наемных артистов.

В цирке Тюрина, кроме семьи самого Тюрина и учеников, работало пятнаддатъ-восемнадцать человек артистов. Его цирк был обширнее, места для публики были обиты кумачом. На арене расстилалась не подстилка, а большой ковер. Оркестр помещался наверху, над местом входа и выхода артистов.

На арену выпускали одновременно четырех лошадей, они брали барьер, танцовали вальс. В труппе был атлет, работавший с гирями. В конце номера он покрывал голову полотенцем, и на ней разбивали молотом кирпичи. Эквилибрист ходил по туго натянутой проволоке, что было тогда новостью. Наездница работала без руля и стремени, прыгала через ленту или через обруч, заклеенный бумагой. Артисты работали на турнике. Был номер гимнастических упражнений на перше. Так назывался двенадцати аршинный шест, который укреплялся на поясе взрослого гимнаста, Подросток гимнаст взлезал на него и делал на нем ряд упражнений.

В конце программы шла пантомима «Рекрутский набор во Франции»

Слова «во Франции» прибавлялись в афише для цензуры. На самом же деле действие пантомимы происходило в России, солдаты выходили на арену в военной форме екатерининских или павловских времен. Одним из основных лиц пантомимы был урядник.

Эту пантомиму не раз ставили в провинции, мне приходилось участвовать в ней, поэтому я ее хорошо знаю.

Декорация изображала избу старика Горбоносова. Шесть сыновей старика уходят на работу. В их отсутствие приходит урядник с солдатами, чтобы забрать всех шестерых на войну. Старик идет звать сыновей. Те решают обмануть урядника. Один изображает слепого, другой — хромого, третий — немого и т. д. Сначала проделка удается. На радостях сыновья зовут своих невест и танцуют с ними. Урядник раскрывает обман. Старик откупается от него деньгами. Кончалась пантомима кадрилью, которую исполняли сыновья и их невесты.

Цирк Тюрина произвел на отца такое впечатление, чго он решил просить Тюрина взять его к себе. Помог ему опять тот же Анатоль, расклейщик афиш. Он отправился к Тюрину, поговорил с ним, и так как у Тюрина не было артиста, работающего на трапеции, то он решил притти в цирк и посмотреть работу отца. На беду отца Фюрер поставил на афишу «пирамиду». Просить Фюрера о замене было невозможно. Тогда по совету Анатоля отец выкрасил стулья, и работать на них было немыслимо. Фюрер рассердился, но делать было нечего: он включил в программу номер на трапеции.