Я – Товарищ Сталин 2 - Андрей Цуцаев

в штатском в углу зала. Один из них, Шульц, был худощавым, с усталым лицом и чернильными пятнами на пальцах. Он оживлённо говорил, показывая своему спутнику — молодому мужчине с военной выправкой — какие-то бумаги.

Рябинин уловил обрывки разговора: «…пушки для Восточного фронта… нехватка стали… Манштейн требует ускорения…». Это было то, что ему нужно. Он сделал глоток кофе, записал в блокнот несколько цифр, будто ведя расчёты, и продолжал наблюдать. Официантка, молодая женщина с тугим пучком волос, задержалась у его столика, её взгляд скользнул по портфелю. Рябинин улыбнулся, скрывая напряжение. В Берлине каждый мог быть доносчиком, и даже невинный взгляд мог стоить жизни. Он знал, что контакт с Шульцем должен быть осторожным — прямой подход вызвал бы подозрения. План был устроить «случайную» встречу через общих знакомых в торговой делегации.

Он вышел из кафе, когда городские огни зажглись под темнеющим небом. Берлин смотрел на него тысячами невидимых глаз, и каждый шаг был игрой с огнём.

Глава 4

Когда Рябинин вышел из кафе, сумерки окутали Берлин. Фонари зажглись, отбрасывая длинные тени. Он направился к трамвайной остановке, но у выхода из переулка его остановил мужчина в штатском, с холодными взглядом и тонкими губами.

— Герр Вебер? Ваши документы, — произнёс он. На лацкане пиджака блестел значок с орлом — гестапо. Он представился как Герр Мюллер.

Рябинин, сохраняя спокойствие, протянул паспорт. Его сердце билось быстрее, но лицо оставалось невозмутимым. Мюллер изучал документ, переворачивая страницы, его пальцы задержались на швейцарской визе. — Цель вашего визита в Берлин? — спросил он, его глаза буравили Рябинина.

— Контракт с Siemens, консультации по двигателям, — ответил Рябинин, его баварский акцент был безупречен. — Я инженер, работаю с их новым проектом в Дрездене.

Мюллер прищурился. — Кто ваши контакты? Где вы остановились? Почему вы были в «Кранцлере»?

Рябинин почувствовал, как пот холодеет на спине.

Гестапо могло следить за ним уже давно. Он улыбнулся, сохраняя уверенность.

— Мои контакты — это инженеры Siemens, герр Шмидт и герр Краус. Остановился я в отеле «Адлон», номер 312. В «Кранцлере» пью кофе, ведь лучшего в Берлине не найти.

Мюллер вернул паспорт.

— Мы следим за вами, герр Вебер. Будьте осторожны. Он повернулся и исчез в толпе, оставив Рябинина в напряжении.

Рябинин продолжил путь, обходя людные улицы. Он зашёл в телефонную будку, проверил, нет ли слежки, и отправил шифровку через связного в швейцарском посольстве: «Зрительный контакт с Шульцем установлен. Гестапо на хвосте. Прошу инструкций».

На следующий день Рябинин сменил маршрут, избегая привычных мест. Он остановился в маленьком кафе на Александерплац, менее заметном, чем «Кранцлер». Пахло дешёвым табаком и жареной картошкой, а посетители, в основном, рабочие и мелкие клерки, не привлекали внимания гестапо. Он изучил записи: Шульц был ключом к чертежам, но его окружение состояло из военных и инженеров, и это делало подход к нему рискованным. Рябинин решил использовать контакт в швейцарской делегации, некоего Карла Фишера, торгового представителя, симпатизирующего левым идеям. Фишер мог организовать встречу, представив Рябинина как инженера, ищущего партнёрство с Круппом.

Вечером Рябинин встретился с Фишером в парке Тиргартен, под сенью голых деревьев. Фишер, невысокий мужчина с нервными манерами, передал записку: «Шульц согласен на встречу, ресторан „Хорхер“. Будьте точны». Рябинин кивнул, но заметил тень за деревьями — возможно, гестапо. Он сменил маршрут, уходя через боковые аллеи, и проверил, нет ли хвоста.

Виктор Рябинин, он же «Ястреб», шёл по Унтер-ден-Линден, где весенний ветер гнал пыль и обрывки газет с заголовками о «величии рейха». Берлин 1935 года был городом, пропитанным паранойей и показной роскошью. Фасады министерств, украшенные красными флагами со свастикой, сверкали мрамором, но в переулках Шарлоттенбурга и Нойкёльна шептались о ночных арестах, доносах и исчезновениях. Штурмовики СА маршировали по брусчатке, их песни звучали под фонарями, а на Курфюрстендамм витрины манили изысканными шелками и дорогими часами, скрывая страх, пронизывающий город. Рябинин чувствовал себя беспомощным в этом лабиринте: каждый шаг был риском, каждый взгляд прохожего мог быть взглядом шпика. Его серый костюм, фетровая шляпа и пальто делали его похожим на Ханса Вебера, инженера из Дрездена, а под пиджаком он прятал револьвер Наган, а в портфеле — микрофотокамеру, замаскированную под зажигалку, и шифровальный блокнот, где коды были основаны на стихах поэтов серебряного века.

Задача Рябинина была ясна, но смертельно опасна: выйти на Ганса Шульца, инженера фирмы Круппа, связанного с Эрихом фон Манштейном, и добыть чертежи новых 105-мм гаубиц, которые, по данным ОГПУ, могли быть переданы Японии в рамках секретного сговора. После встречи в кафе «Кранцлер» и проверки гестапо на Фридрихштрассе Рябинин знал: время истекает. Агент гестапо Мюллер, шел по пятам, а швейцарский связной Карл Фишер, работавший в посольстве, мог попасть под подозрение.

Рябинин вошёл в ресторан «Хорхер» на Вильгельмштрассе, одно из самых дорогих заведений Берлина. Красные бархатные шторы, хрустальные люстры и запах жареного гуся создавали иллюзию уюта, но за столиками сидели офицеры Вермахта, промышленники и нацистские чиновники, чьи взгляды цеплялись за каждого новоприбывшего. Рябинин занял столик в углу, заказав бокал мозельского вина и развернув Völkischer Beobachter. Его глаза следили за входом, где должен был появиться Ганс Шульц.

Рябинин смотрел на газету, но мысли его были далеко. Он вспомнил Москву, тесную квартиру, где его жена Аня, готовила еду, а сын Миша играл с деревянным паровозиком. Он уехал, пообещав вернуться к лету, но Берлин был опасен в это неспокойное время. Шульц — это его единственный шанс добыть чертежи, но что, если это ловушка? Гестапо знало, как ломать людей. Если его вычислят, его жизнь оборвётся выстрелом в переулке. Рябинин чувствовал, как револьвер оттягивает карман, напоминая о цене провала. Он был готов умереть за дело, но мысль о Мише, ждущем отца, теребила душу. «Держись, Ястреб, — сказал он себе. — Ещё немного, и домой».

Шульц вошёл через пятнадцать минут — худощавый мужчина лет сорока с чернильными пятнами на пальцах и усталым взглядом. Его серый костюм был помят, галстук завязан небрежно, выдавая человека, погружённого в чертежи, а не в светские манеры. Он сел напротив, его голос был тихим, но дрожал от напряжения: — Герр Вебер, вы говорили о сотрудничестве с Siemens. Что именно вас интересует?

Рябинин улыбнулся, его баварский акцент был безупречен: — Герр Шульц, я представляю швейцарскую фирму, интересующуюся артиллерийскими системами. Нам нужны партнёры для производства 105-мм гаубиц. Ваша репутация в Круппе говорит сама за себя.