Многоликость - Игорь Росоховатский

Евгений Максимович уселся за письменный стол и делал вид, что роется в бумагах, а сам прислушивался к шуму воды в ванной. Скорей бы она уже умылась и собиралась! Он боялся, что долго не выдержит "формы" - его бил озноб, ломота от поясницы разливалась по всему телу, как после тяжелой работы. Свет, льющийся сквозь открытые шторы, резал глаза, усиливал головную боль, а закрыть шторы нельзя - Жанна заподозрит неладное, начнутся расспросы. Никогда еще он с таким нетерпением не ожидал ухода жены.

А она, как назло, медлила, начала подробно рассказывать о модном платье, которое подарил подруге муж. Евгений Максимович попытался прекратить поток ее слов, но сделал это так неудачно, что только разозлил ее:

- Ах, вот так всегда. Вместо того чтобы подарить и мне такое, ты делаешь вид, что тряпки тебя совсем не интересуют. А сам за новым костюмом по магазинам сколько шнырял?

Он попытался успокоить ее, обещал немедленно исправиться - он хотел одного: пусть скорее уходит!

Наконец он с облегчением услышал звук захлопнувшейся двери и позволил себе расслабиться. Дотащился до постели и плюхнулся в нее. Полежал неподвижно минут двадцать, затем снова встал и побрел в ванную. Горячий душ ослабил ломоту в мышцах.

Накинув халат, он опять подошел к письменному столу, вытащил из ящика новый "рабочий календарь" в роскошном коленкоровом переплете, подаренный ему на день рождения. Вот он и пригодился. На первой странице Евгений Максимович подробно описал обстоятельства заражения, оставив чистое место для названия золотисто-черной мушки. Болезнь он назвал "Т-анемией", не отказав себе в удовольствии оставить в ее названии первую букву своей фамилии. На второй странице перечислил симптомы начального этапа болезни. Он очень устал, дрожали руки.

Позвонил Петя и, узнав новости, деланно-веселым голосом стал рассказывать, как сегодня утром отправился на пруд и поймал первую муху из описанных Евгением Максимовичем.

- "Я имени ее не знаю", - неудачно пошутил он, и Евгений Максимович понял, что он тоже испугался за него, а может быть, и за себя, и за свою санэпидстанцию. - Мушка похожа на так называемую в просторечии "золотушку", но есть существенное различие в устройстве хоботка; возможно, это мутантка...

- Поздравляю с находкой, - сказал Евгений Максимович. - И я тебя тем же концом. Увидимся в больнице, ты не тяни... - Буду лежать в своей, - уточнил Евгений Максимович. - Сейчас попрошу прислать "скорую". Тебя не надо предупреждать, что пока все остается между нами? В качестве первооткрывателя оставляю за собой право информировать общественность.

- Как ты сказал - так и будет. Вот только очень тебя прошу позвонить мне через часок... из больницы. Ну, чтобы я уже точно знал, где ты, в какой палате. Ни пуха, ни пера. Будь здоров. Помни, я жду твоего звонка...

"Все-таки Петя сильно испугался за меня", - не без удовлетворения подумал Евгений Максимович и сел завтракать. Есть, конечно, не хотелось, и он, поковыряв сырники - если оставить их нетронутыми, жена обидится, - выпил чашку кофе. Помыл после себя посуду - и эта обычная домашняя работа его несколько успокоила, притупила страх и нервозность. На всякий случай он ополоснул посуду кипятком и оглянулся, что еще необходимо сделать. Кофе слегка взбодрил его. Евгений Максимович аккуратней поставил стулья, поправил скатерть и наконец признался себе, что просто тянет время, не решаясь сделать необходимое.

Разозлившись на себя, он подошел к телефону и набрал номер клиники.

По договоренности с главврачом ему отвели отдельную палату. Уже через четыре с половиной часа были готовы анализы. Евгений Максимович настоял, чтобы взяли больше проб крови, и подсказал, что и как следует искать. Ослабев еще, попросил, чтобы ему ввели витамины. Он устал и от болезни, и от напряженности ожидания, от страха неопределенности - к, как ни странно, почувствовал почти облегчение, когда подтвердились худшие опасения - в одной пробе крови, взятой из вены правой руки, куда ужалила муха, были выявлены личинки - муха оказалась живородящей.

А еще через двадцать минут в палату к Евгению Максимовичу вошел профессор Стень. Кивнул озабоченно:

- Мне сообщили, что гриппом заразились вы.

- Я назвал эту болезнь Т-анемией, - сказал Евгений Максимович.

Профессор уловил новые нотки в его голосе. Он отвернул полы халата, сел на табурет, закинув одну длинную ногу на другую.

- Слушаю вас, коллега.

Евгений Максимович молча подал ему "рабочий календарь" и формуляры с результатами анализов. Профессор читал, мрачнея.

- Торжествуете? - Профессор смотрел на него не так, как обычно, он словно разглядывал коллегу с некоторым удивлением.

- А почему бы и нет? - ответил Евгений Максимович, отмечая про себя, как усиливается одышка, в голосе появляется больше свистящих звуков. "Лицо, вероятно, уже побелело, - подумал он. - Жанна увидит - испугается. Надо будет ее успокоить..."

- Владимир Игнатьевич, на пруду необходимы немедленный карантин и дезинфекция хлорофосом или дихлофосом...

- Конечно, конечно, - согласился профессор, беря руку Евгения Максимовича и нащупывая пульс. И Евгению Максимовичу как бы передались его мысли: "...а вот что делать с тобой? Как лечить?.."

Владимир Игнатьевич повернулся на едва слышный скрип двери. Это явился Петя. Поздоровался, щелкнул застежкой "дипломата", достал из него пачку шоколада "Пористый горький" - и где только купил? - и баночку.

- Эта? - спросил он, подымая баночку, чтобы было лучше видно. В ней билась золотисто-черная мушка.

- Эта, - подтвердил Евгений Максимович. - Дихлофос приготовили?

- Нехорошо быть мстительным, - назидательно проговорил Петя. - Мы ее уже предварительно исследовали. Интересное создание. Как я тебе говорил, вероятно, мутировала из обычной золотушки. Скорее всего под воздействием маслянистых веществ. Мухам ведь тоже нужна чистая вода. Увы, как стало известно из работ экологов, всего один литр нефти способен загрязнить и сделать непригодным для питья миллион литров воды. А на пруду к тому же еще происходит вымывание из почвы удобрений...

Говоря, он все время бросал быстрые взгляды на друга. Наконец спросил, словно невзначай:

- К лечению уже приступили?

- Приступим, - медленно произнес профессор.

"...Если будет чем..." - мысленно добавил Евгений Максимович, и ему стало еще холодней, несмотря на двадцать четыре градуса, которые показывал комнатный термометр. В тон Пете, как бы вскользь, заметил:

- По моим сведениям у нас в запасе еще примерно две недели. Ты сможешь уточнить?

- Попытаюсь. Это бы лучше и скорее сделали в институте энтомологии...

- Что имеете в виду вы? - вскинулся Владимир Игнатьевич. - Петя рассказывал, как мухи "заботятся" о кормильцах их деток. Одним словом, о том, чтобы "и стол и дом" в одном лице не погибли прежде, чем перестанут быть необходимы личинкам... А если помните, Т-анемия убивала наших больных не раньше чем через две с половиной - три недели. Причем в одинаковый срок и молодых, и старых, и сильных, и слабых. Откуда такая точность?