Любовь зла или Как полюбить козла (СИ) - Мусникова Наталья Алексеевна

- Чего встала, бежим, - вывернувшийся мне прямо под ноги Черномор, впился в меня когтями, возвращая из оцепенения. – Или ты хочешь дождаться, когда он проорётся и будет подобно ночному охотнику жаждать крови? Извини, дор-р-рогая, но лично я слишком молод, чтобы умяурать!

Вот за что всегда любила своего кота, так это за благоразумие. Я припустила прочь с такой скоростью, что даже дыхание сбилось и в боку закололо. Выскочив на поросшую короткой затоптанной травой тропинку я на миг присела, прижав ладонь к земле и пробуждая силы природы и лихорадочно зашептала:

- Тропка сестричка, уведи погоню в леса тёмные, болота топкие, сбей со следа, не дай меня настигнуть! Травами опутай, камнями ноги исколи, сором глаза запороши!

Колючая пыльная травка заколола ладони, камушки подкатились к самым пальцам и стали тереться о них, словно маленькие котята. Порядок, моя мольба услышана! Я поднялась на ноги и опять побежала, в очередной раз давая себе зарок всенепременно начать заниматься пробежками каждое утро. Вот прямо с завтрашнего утра непременно и начну. Права была наставница по пакостям: ведьме без умения бегать и прятаться долго не прожить, уж больно люди вокруг суровые и шуток не понимающие.

Глава 2

До дома я добралась грязная, усталая и как никогда похожая на злобную колдунью, призванную пугать маленьких детей. Кстати, как показывает практика, маленькие дети ни капли злобных колдуний не боятся, доводя их до белого каления бесконечными вопросами, а также попытками сожрать всё, что не приколочено и не убрано на недосягаемую высоту. Помню, попросила меня как-то ткачиха Марта посидеть с её двумя очаровательными детишками, пока она с мужем на ярмарку в соседний город съездит. В благодарность мне посулили отрез ткани на платье, да золотых ниток, вот я и согласилась. Ещё отказывалась, мол, дети у тебя хорошие, приглядеть за такими никакого труда не составит, а брать плату ни за что я не приучена, я же не начальник стражи. Марта тогда только рассмеялась, но объяснять ничего не стала, на телегу села, рукой помахала и уехала. Мы с детьми махали ей вслед до тех пор, пока телега за поворотом не скрылась, а потом домой пошли. Ко мне, разумеется, я же наивно предполагала, что от двух маленьких детей моей лавке никакого вреда не будет. Угу, как же! Малышка в первые же полчаса так затискала Черномора, что он от неё на улицу сбежал и дверь на засов задвинул, чтобы она за ним следом не увязалась. Мальчик же, как настоящий мужчина деловитый до невозможности, вместо хвороста в печь подкинул мои травы сушёные, мол, дверь не отворяется, хвороста не принести, а трава сухая тоже горит хорошо. Из печи вылетел клуб синего дыма, принявший форму жуткого волка, который с оскаленной пастью бросился на детей. Пока я лихорадочно соображала, что за травы сгорели и что мне теперь делать, волк был зацелован, зачёсан едва не до дыр и валялся кверху пузом, лениво дёргая лапой. На одном ухе у него красовался кривой бант, а туловище опоясывала перевязь с деревянным мечом. Мои попытки оторвать детей от волка были встречены таким оглушительным дружным рёвом, что я махнула рукой и отступилась, решив, что столь горластая парочка вполне заслужила право на самостоятельность. И как только Марта с ними справляется?

Как всегда, вспомнив про Марту и её детей, я рассмеялась, позабыв обо всех невзгодах. Право слово, есть о чём печалится, можно подумать, первый раз с начальником стражи лбами столкнулась! Конечно, так-то сильно мы раньше не бодались, ну так козёл, он и есть козёл, с какой стороны избы не привязывай, а дурной дух всё равно просочится. И вообще, Огнецвет теперь в болоте с лягушками, глядишь, присмотрит там себе какую-нибудь царевну, женится на ней, то-то смешная пара получится: лягушка с козлом! Интересно, а детки у них какие пойдут? Надеюсь, в матушку, лягушка-то хоть после поцелуя человеком становится, а Огнецвет безнадёжен. Посмеиваясь и насвистывая себе под нос бравурный мотивчик послушанный как-то у охотничков, а может, и разбойничков, поди разбери среди этих бородатых рож насколько они законопослушны, я быстро ополоснулась, запихнула испачканную одежду под печь и тихим стоном наслаждения растянулась на кровати. О, матушка природа, как же на самом деле мало надо для счастья, была бы еда да отдых натруженным ногам, а всё остальное суета, рождаемая глупостью да гордыней!

Черномор, дождавшийся когда я начну засыпать, прицельно прыгнул мне на живот, затем с громким блаженным мурчанием протоптался по ногам, после чего стал так яростно намываться, что меня едва из кровати не вытряхнуло.

- Морда, спи уже, - проворчала я, делая героическую попытку выдернуть себе хоть кусочек одеяла из-под кошачьей тушки. Угу, с тем же успехом я могла попытаться свернуть гору, нет, завтра же ограничу котяру в еде, пусть худеет!

Прикидывая, каким образом лучше будет закрывать горшки и миски со снедью, я сама не заметила, как уснула, а разбудил меня резкий грохот, прозвучавший, как мне показалось, прямо над ухом. Я резко села в кровати, испуганно вытаращившись в окружающую меня со всех сторон непроницаемую темноту. Сердце бешено билось где-то в горле, пальцы затекли, судорожно стиснув одеяло у груди. Праматерь-ведьма, что вообще происходит?! Неужели обещанный уже несколько лет назад конец света всё-таки наступил? Мрак, как же не вовремя!

Тишину ночи разорвал истерический грохот в дверь, сопровождавшийся сдавленными поскуливаниями и повизгиваниями. Не поняла, это что ещё за оборотень буйствует, неужели полнолуние наступило? При мысли о том, что я пропустила заветную ночь, во время которой можно пополнить запасы трав, меня прошиб холодный пот. Я резко спрыгнула с кровати, чуть не наступила на хвост сжавшемуся в комок Черномору и резко отдёрнула занавеску на окне, чуть не сорвав её. Уф-ф-ф, хвала праматери-ведьме, полнолуние ещё не наступила, не опоздала! Так, а раз это не взбесившийся оборотень ломится ко мне среди ночи в страстном желании сделать меня своей парой, значит, кому-то из соседей совсем худо.

Словно в подтверждении моим выводам из-за двери долетело приглушённое, чуть слышное за всхлипами:

- Отворите, господарыня ведьма, всеми богами молю, откройте!

Голос гончара Крабата я узнала без труда, а потому решительно, не теряя больше ни песчинки времени, распахнула дверь. Как оказалось, гончар был не один, к его боку жалась зарёванная конопатая дочка, ещё одна, чуть постарше, боязливо выглядывала из-под тятенькиной руки.

- Господарыня ведьма, - медведем попавшим в капкан взревел Крабат, с таким пылом грохаясь на колени, словно я его в благородные рыцари посвящать собиралась, - помогите! Любые деньги отдам, что пожелаете исполню, только спасите!

Я осторожно огляделась по сторонам, но никаких преследователей, от коих нужно было бы спасать почтенного отца семейства не заметила. Присутствия тёмных чар, каких-то проклятий или других признаков скорой и неминуемой кончины я также не увидела, а потому позволила себе чуть приподнять брови и строго спросить:

- И что случилось? Только говори прямо и кратко, да не ори, соседям о твоих бедах знать не обязательно, пусть и дальше спят.

Гончар всхлипнул, затёр массивным кулачищем скупую мужскую слезу (судя по заляпанности щеки отнюдь не первую) и, с трудом совладав с прыгающими губами, кое-как едва разборчиво прошептал:

- Жена у меня рожает.

Пфе, тоже мне новости! Да я супругу Крабата только в двух состояниях и видала: на сносях да сразу после родов, у них детишек в доме уже на целый полк наберётся. Одно плохо: лишь девки рождаются, не везёт гончару на сыновей, хоть ты плачь.

Я зябко передёрнула плечами, щелчком пальцев набросила себе на плечи платок и не сдержав зевка уточнила:

- И что? Насколько я помню, это далеко не первые роды у твоей жены.

- В этот раз сын будет, - Крабат довольно улыбнулся и тут же сник, с такой силой стиснув голову в ладонях, что я побоялась, как бы у него череп не треснул. – Только что-то не так пошло. Целитель сказал, робятёнок как-то не так лежит, выйти не может, Августа криком кричит, извелась уже вся, а толку мало.