Суд присяжных во Франции - Петр Михайлов

Несмотря на то, что Ж.-Ж. Руссо указывает на такой способ осуществления правосудия, как суд народного собрания, его произведение в значительной мере повлияло на тех авторов, которые склонны были усматривать в суде присяжных представительство собрания всего народа. Об этом говорит, в частности, Серван, о котором будет сказано ниже.

Ж.-Ж. Руссо также писал в письме господину дэ Офревилю в Дуе: «В Англии, когда человек обвиняется в уголовном порядке, двенадцать присяжных запираются в комнату, чтобы высказать свое мнение после исследования по процедуре, является ли он виновным, или нет, не выходят более из этой комнаты, не получают ничего из пищи, пока не придут к соглашению, таким образом, что их приговор является всегда единодушным и окончательным по судьбе обвиняемого»[58].

Вольтер в своих философских письмах также описывает суд присяжных в Англии, явно отдавая ему предпочтение. В произведении «Награда за справедливость и гуманность» Вольтер замечает: «В Англии, на острове известном такой жестокостью и такими хорошими законами, присяжные сами являлись адвокатами обвиняемого. Со времен Эдуарда VI они помогали ему в его слабости, они ему внушали различные способы защиты, но при правлении Карла II всякому обвиняемому предоставили услуги двух адвокатов, поскольку считали, что присяжные являются только судьями факта, и что адвокаты лучше знают капканы и уловки судебной практики. Во Франции Уголовный кодекс кажется установленным для гибели граждан. В Англии – для их сохранения».[59] Далее Вольтер пишет: «Не только гражданин, но и иностранец здесь находит свою безопасность в самом законе, поскольку он выбирает шесть иностранцев, чтобы восполнить количество двенадцати присяжных, которые его судят. Это привилегия в пользу целого мира[60]. Он же в диалоге между тремя людьми, обозначенными им как А, Б, С, указывает: «Каждый обвиняемый судится своими пэрами; он признается виновным только, когда они согласны по факту. Это закон, который его осуждает по доказанному преступлению, а не по произвольному приговору судей[61]. Суду присяжных Вольтер уделяет внимание и в статье «Уголовный процесс» (из Философского словаря): «…в Риме расследование уголовного дела носило на себе отпечаток великодушия, чистосердечия самого народа.

Приблизительно так же обстоит дело и в Лондоне. В помощи адвоката ни в каком случае не отказывают никому; все судимы себе равными. Каждый гражданин из тридцати шести присяжных-горожан может отвести двенадцать – без указания основания, двенадцать – с приведением доводов и, следовательно, сам выбрать 12 других в качестве своих судей. Эти судьи не могут отклониться от закона ни в ту, ни в другую сторону, никакое наказание не является произвольным, никакой приговор не может быть исполнен до тех пор, пока о нем не будет отдан отчет королю, который может и который должен помиловать тех, которые этого достойны…»[62]

Как уже отмечалось, в отечественной литературе, посвященной трудам философов Франции XVIII столетия, уделяется мало внимания их взглядам на роль и значение присяжных в судопроизводстве, а этот важный институт также определяет уровень свободы личности и общества[63]. Совершенно незаслуженно забыт А. Ж. М. Серван[64], который в 1781 году в Женеве опубликовал свой труд «Размышления о некоторых пунктах наших законов по случаю важного события»[65]. Этот автор упоминается в монографии А. Н. Герцензона «Уголовно-правовая теория Жана Поля Марата» как «руанский адвокат, историк и криминалист, уделяющий внимание соразмерности тяжести наказания с характером преступления, а также сочетанию мер наказания с мерами предупреждения преступлений»[66]. Однако А. Ж. М. Серван являлся адвокатом парламента Гренобля[67], а не Руана и был весьма заметной личностью своего времени. Достаточно привести высказывание Ж. П. Бриссо: «Недостатки моей „Теории законов“ многочисленны, я это знаю, но могло ли быть иначе в выступлении по поводу щекотливого предмета, который, за исключением некоторых вопросов, успешно решенных Беккариа и Серваном, не был еще рассмотрен в целом в философском аспекте»[68].

А. Ж. М. Сервана считали своим долгом вспомнить почти все французские историки права, исследовавшие изменения, происходившие в судоустройстве и процессе Франции в XVIII столетии.[69]

Мы остановимся на некоторых положениях, затронутых А. Ж. М. Серваном, которые представляют несомненный интерес в политико-правовой мысли Франции второй половины XVIII века. Его выводы интересны прежде всего тем, что основываются на учении об общественном договоре, об оценке доказательств на основании внутреннего убеждения. Кроме того, в своем произведении А. Ж. М. Серван описал функционирование суда присяжных, дал рекомендации о вынесении вердикта, что в значительной мере отличает его труд от произведений Ш. Монтескье, Ч. Беккариа, Вольтера.

Большое значение А. Ж. М. Серван придавал вопросам моральной оценки доказательств, ввел в научный оборот применительно к судопроизводству понятие моральной уверенности. Он исходил из того, что моральная уверенность относительна не только для человека, но и для времени, сословия, народа, кроме того, моральная уверенность зависит от жизненного опыта того или иного лица.

«Я осмеливаюсь сказать, чтобы осудить человека необходима такая моральная уверенность, какая могла бы убедить все общество, членом которого он является. Кому он мог бы предоставить свою судьбу, свою честь, свою жизнь? Приговору всех…»[70]

Определив таким образом способ оценки доказательств на основании моральной уверенности, А. Ж. М. Серван переходит к вопросу, кто может быть судьей в уголовном деле. «Право основывается только на высшей известной нам силе, настоящая высшая сила – это сила всех, сила, признаваемая нами самими – это сила всех, поскольку она включает и нашу, это пучок, где каждый видит только свой прут… каждый говорит самому себе: мой слабый прут (в пучке) становится грозным топором[71]. И далее: «Если право основывается на общественной силе, общество, которое является только союзом сил, одно имеет право наказывать. Индивид мстит, общество наказывает. Общество имеет право наказывать, только когда ему причинен ущерб; чтобы знать, причинен ли ущерб обществу, до какой степени оно обижено, нужно, чтобы оно объявило это само или при посредстве людей, которые представляют в достаточной степени его мнение. Таков есть, одним словом, первоначальный договор о наказаниях между каждым человеком и всеми остальными: я соглашаюсь быть наказанным всеми, когда все решат, что я вредил всем, что я виновен, только этот контракт в действительности допускается, потому что каждый, его допуская, ставит себя на место судьи, а не на место обвиняемого, наконец, чтобы согласиться быть судимым другими, каждый хочет их судить в свою очередь; стало быть все должны быть судьями»[72].

Затем А. Ж. М. Серван рассуждает непосредственно о присяжных: «Но, исходя из этой идеи (суда всем обществом), скажут – приговор в уголовном деле невозможен.

Нет, это не совсем так, речь идет только о том, чтобы представить в глазах обвиняемого все общество в целом малым количеством людей, для этого нужно, чтобы эти люди имели бы весь интерес к его спасению, более того, если это возможно, они это сделают так же, как все общество в целом, если будут его пэрами.

Нужно чтобы эти люди достигли в вопросе о деликте и обвиняемом столько же ясности, как все общество в целом; и если эти люди являются пэрами обвиняемого, они достигнут такой же ясности, как все сограждане сразу.

Нужно еще, для того, чтобы улучшить трибунал, который представляет общество в глазах обвиняемого, чтобы он имел право отводить тех, которых он сочтет подозрительными.

Наконец, и этот пункт наиболее примечателен, необходимо, чтобы голосование было единодушным: это требует некоторых пояснений. Я утверждаю, что для того, чтобы осудить человека, который уступит свою свободу только всему обществу, необходима такая степень моральной уверенности, которая могла бы подчинить все общество в целом. Но в каком признаке можно было бы признать такую уверенность, или как когда-то собирая весь народ? Будет ли это единодушием? Это невозможно. Какова же стало быть точка, где факт становится морально установленным для всей нации?

Это когда определенное число незаинтересованных людей, посвященных в факт, о котором идет речь, приходят единодушно к согласию объявить его морально установленным»[73].

Вот что А. Ж. М. Серван пишет о возможных формах вынесения вердикта по факту, защищая по-прежнему единодушие: «Установят их (присяжных) в двенадцать, как законы в Англии, можно этим удовлетвориться, можно их расширить, но то, что неизменно – это единодушие при голосовании; вспомните, что эти люди представляют общественное мнение, и могут судить только при их единодушии. Если вы предполагаете двенадцать судей, которые вас осуждают при большинстве в семь голосов против пятерых, тогда пятеро, которые оправдывают, вычеркивают пятерых, которые осуждают, остается только двое, на которых вы претендуете возложить все общественное мнение, будь они Сократ и Катон – это несправедливо.