Рождённая летать - Аксюта

— За припасами — к Ойсеррин! — сказала Шерил решительно и принялась пластать следующую рыбину. Вот ещё, не хватало, чтобы она начала едой в чужом доме распоряжаться.

С некоторой оторопью Шерил наблюдала, как стремительно исчезают припасы, которые они с Ойсеррин готовили последние несколько дней, и сознавала, что эти два десятка молодых шаманов не проголодавшиеся, а просто голодные и, похоже, уже давно. Ну да, сезон изобилия на болоте начался вот только что и сомнительно, что в тех местах, где живёт основная часть ойров природа намного изобильнее.

Вот же ж! Только попадёшь в чужой прекрасный мир (а чужой, он всегда прекрасен, хотя бы на первых порах, по причине своей загадочности), и тут же выясняется, что у них куча своих, трудноразрешимых проблем.

— Ничего, — бормотала рядом, как бы в подтверждение её мыслей, Ойсеррин, — пара дней, отъедятся, отдохнут, тогда и заниматься можно будет начать.

— У вас тут всё так плохо, что даже шаманы голодают? — тихонько, чтобы не расслышали неделикатный вопрос остальные, спросила Шерил. Эх, ей бы расспросить Ойсеррин заранее, но кто же знал, чем стоит у неё интересоваться.

— Война, — коротко пояснила старая знахарка и недовольно мотнула хвостом. Впрочем, недовольство было направлено не в её, Шерил, адрес. — Пока Тьма и Свет выясняют отношения, нам только и остаётся, что прятаться и обороняться.

— А уйти в сторонку?

— Уйти с наших равнин? Где соки горьких трав поят силой наших шаманов? Тогда от ойров совсем ничего не останется.

3

Это бездари и дилетанты думают, что менестрелю, для того, чтобы заклинать, обязательно голосить вслух. Нет, голос у Алишера тоже был красивый, низкий, густой, хорошо звучащий как в концертном зале, так и дома в маленькой компании среди друзей. И он с удовольствием им пользовался. Но самое главное, чего так и не смогла почувствовать сестрёнка, нужно чтобы не он, а душа менестреля пела. На нужные стихи он наткнулся почти сразу, в отцовском сборнике, вышедшем ещё в те незапамятные времена. Когда он только начал ухаживать за мамой. Там любовной лирики было предостаточно, и среди неё отыскался стих под названием «Зов одинокого сердца» как нельзя лучше подходящий к ситуации. Там нужно было всего пять слов заменить, чтобы подходили по смыслу, и с нужным звучанием, попадающим ровно в те контрточки природного феномена, которые он решил задействовать. С выбором же правильного направления поможет сама магия этого места. А то, что рифма при замене сбилась, это не так уж важно, это можно мелодией подправить, если стихи на музыку положить. И напеть, и вложить в песню, пусть и пока безмолвную, весь Дар отпущенный Мельпоменой менестрелю. И то, что к пагоде Разбитых Сердец было принято идти в почтительном молчании, ничуть ему не мешало, наоборот, отсутствие отвлекающих факторов давало возможность настроиться, сосредоточиться на главном, на основном.

Шедшая рядом Корис только изредка позволяла себе бросать на него любопытные взгляды. Уж кто-кто, а она знала его как облупленного и ничуть не сомневалась, что вовсе не для какой-то там мифической проверки чувств притащил он её сюда. Что там проверять? Оба были настроены друг на друга давно и основательно, оба чувствовали, что юношеская влюблённость вот-вот грозит перерасти во что-то более серьёзное. К тому же весь последний месяц он, как одержимый, искал способ вернуть сестру, потом внезапно затеял эту поездку, сорвался, как из пращи выпущенный. Неужели-таки нашёл, что искал? Но каким образом это странное место, кстати, ни разу не портал, поможет им вернуть Шерьку домой? Не ясно. И сейчас уже не спросишь, разве что по завершении всего действа. Согласно правилам этого места, к пагоде Разбитых Сердец, следовало приближаться молча (что исключало возможность расспросов), взявшись за руки и облачившись в ритуальные одеяния (для иностранцев дозволялось заменить их просто праздничной одеждой).

Молчать, шествуя Дорогой влюблённых, роль которой играл деревянный настил, было почему-то очень трудно. Так и подмывало прервать молчание, спросить что-нибудь, да хоть дёрнуть Алишера за руку посильнее. Что угодно, чтобы только разрушить сгустившееся вокруг них напряжение. Да ещё и каблуки в рассохшихся досках настила застревают! А Дорога длинная, тянется через всё это необъятное, густо заросшее сорняками поле (это у местных придурь такая, чтобы нога человеческая не ступала на святую землю иначе, чем в границах пагоды), а прошли они, ещё дай Музы терпения, от силы половину. Хотя уже и теперь можно разглядеть пагоду в подробностях.

На вид ничего так, высокая сводчатая беседка из серого камня с пятью арочными проходами, открытая всем ветрам. Да не в ней дело. Само по себе строение никакими волшебными свойствами не обладало, оно лишь обозначало то место в пространстве, где концентрация чуда была максимально высока. Но всё равно красиво. Даже барельефы каких-то большеглазых зверушек, служивших здесь символом верной любви, казались вполне уместными.

И вот уже сходит и вступает на обратную дорогу предыдущая парочка, а сами они вступают под своды пагоды. Времени влюблённым давалось только пока следующая пара паломников не пройдёт весь путь по Дороге Влюблённых. От камней тянет сыростью и Корис невольно поёживается, а Алишер, так на чём-то сосредоточившийся, что если бы она не придержала его за руку, так, наверное, и не остановился бы. И вдруг вскидывает голову и низким, протяжным голосом выдыхает пару звуков. И всё. И она остаётся одна, медленно осознавая, что чего бы её возлюбленный ни хотел от этого места, своего он добился. А вот что ей теперь делать?!

Обратную дорогу Корис не прошла — пробежала, отмахнулась от вопросов служителей, куда подевался её возлюбленный и быстрым шагом, то и дело срываясь на бег, направилась к гостинице, где они с Алишером сняли один номер на двоих. Вот её сумка, впопыхах отброшенная на стул куртка, а вот его тощий рюкзачок на постели, на самом видном месте. Дело за малым: высыпать весь хлам, скопившийся на дне рюкзачка и среди разнообразного мелкого мусора (на самом деле важных и нужных вещей) обнаружить запечатанный конверт.

«Дорогая Корис, если ты читаешь это моё письмо, значит у меня всё получилось и я сейчас нахожусь где-нибудь рядом с Шерил. Сожалею, что не смог всё объяснить заранее, но тогда был риск, что природная магия пагоды сработает не так, как запланировано. Надеюсь на твоё понимание. Вернусь, как только смогу.

Всегда твой.

Алишер».

Обратный билет на одного человека и деньги на дорогу. Тоже на одного.

«Гад! Сволочь! Негодяй! Сожалеет он! Найду — голову отверну! Нет не так, неправильная настройка, это не он виноват, это всё Шерька.»