Чужое лицо Таис. Часть первая - Рита Вейя

не одна в своих видениях и страхах, есть в этой чертовщине какая-то связь, и мы разберемся с тобою вместе, любовь моя…

В эту ночь Алексей был особенно ласков и нежен, и мы с еще большей страстью отдавались друг другу. Далеко за полночь, мы уснули, насладившись нашей любовью. Но крепко спящий Леша не слышал того, что вновь разбудило меня.

Голос, напевающий ласково на непонятном языке тихую песню… Я поднялась с постели, боясь разбудить мужа, снова сошла вниз, по лестнице, откуда и слышалась тихая музыка и голос, зовущий меня снова и снова…Я вновь стояла в холле, неподалеку от призрака своей мамы. Ее лицо, окутанное туманом, грустное и такое родное, манило меня, но я не могла к ней приблизиться, а только слышала в голове то, что она говорила:

— Девочка, моя любимая … Ты в опасности…. Тебе непременно надо вспомнить, как звали куклу из вашей игры с Алексеем, в детстве вы играли в дочки-матери… Вспомни, прошу тебя…

И снова полилась тихая музыка, и мамин голос напевал непонятные слова, а ее фигура удалялась вместе с исчезающим туманом…

Сердце мое выпрыгивало из груди, и рыдания сотрясали меня от невыразимой тоски по родителям…

— Любимая, не плачь, что опять тебе приснилось?

Леша прижимал и успокаивал меня, плачущую и еще не отошедшую от сна. Успокоившись, я рассказала ему ночное видение…

— Я уверен, придет время, и мы все поймем, этому должно быть какое-то объяснение. А сегодня выходной, и мы устроим с тобой пир!

Леша покружил меня по комнате, и мы пошли на кухню, решая, что такого вкусненького приготовить… Весь день Леша веселил меня и вечером торжественно усадил в кресло, предварительно уложив мои непослушные пряди в красивую прическу, как ему это удавалось, не понимаю (но ведь видеть результат его усилий я не могла), и тогда муж вновь предложил нарисовать мой портрет. До этого дня я отказывалась, боясь и не решаясь, но тут уступила, ведь он уже все знал обо мне.

— Ты увидишь себя на портрете и успокоишься!

Леша уговорил меня, и когда портрет был готов, я с опасением взглянула на холст: на меня смотрела молодая, красивая, светловолосая женщина с синими, как небо глазами. Боже, это была я!

— Ура, это я! Леша, ты самый лучший! Ты гений! Как же я тебя люблю!

Я прыгала и радовалась, как ребенок, а муж смеялся вместе со мной и предложил повесить мой портрет у камина, чтобы я могла его видеть, когда сижу в кресле. Я согласилась. Боже, как же хороша я была на портрете! Не видя себя долгое время, я поразилась переменам в своем облике. Я расцвела, и глаза смотрели спокойно и с любовью, переполняющей меня. Так может выглядеть только любящая и любимая женщина, и это была я!

Теперь, узнав почему я не смотрюсь в зеркало, Леша каждое утро причесывал мои длинные волосы и укладывал их, я думаю, он был талантлив во всем, и как художнику, ему доставляло это нескрываемое наслаждение. А я! Я просто замирала, как в детстве, от его прикосновений и чувствовала себя самой счастливой женой на свете.

Прошло немного времени, и однажды утром я проснулась от непреодолимой тошноты. Боясь поверить, понеслась в ванную, схватила тест и вскоре убедилась, что беременна.

С победным криком я вбежала в спальню и обрадовала мужа.

— Лешик, любимый, наверное, это случилось в ту волшебную ночь, помнишь, когда я все тебе рассказала?

Алексей поцеловал меня, и мы были на седьмом небе от счастья…

Мой муж был самым внимательным и заботливым в те дни, когда я носила нашего ребенка, по-прежнему, каждый вечер мы гуляли вдоль моря. Мы уже знали, что ждем девочку…

Стояло жаркое лето, и вечерние прогулки были мне необходимы, но однажды мы зашли слишком далеко, дальше, чем обычно, и вдруг нашему взгляду открылся благоухающий фруктовый сад, виднеющийся чуть выше по окончании дороги, ведущей в сторону, вглубь берега…

Здесь росли сливы, вишни, абрикосы и груши… Запах дурманил и звал насладиться плодами. Сад был заросшим, видимо заброшенным, никого из людей не было видно. Мы прошли немного вдоль деревьев и услышали плеск ручья. Он протекал, журча по камням чистейшей родниковой водой. Мне захотелось пить, и только мы спустились к воде, как раздался детский смех… Мальчик и девочка, лет десяти, держась за руки, весело спускались к ручью на другом берегу. В руках у светловолосой девочки была кукла с длинными волосами, с большим белым бантом. Мальчик бережно поддерживал девочку, помогая ей спуститься. Та деловито передала ему куклу и сказала:

— Держи нашу дочку, Леша! А ты, Анечка, не капризничай, сейчас папа даст тебе воды…

Мальчик, смеясь, зачерпнул воду ладошкой и будто напоил куклу. Был он черноволосым, с бледным лицом. Дети, веселясь, поднялись на верх берега, и их смех, удаляясь, стих среди деревьев…

— Родная, с добрым утром! Вставай, я причешу тебя…

Я села на постели, удивленно протирая глаза… Значит, мы не были ни в каком саду? А дети? Боже, да это же мы, в детстве… Я рассказала свой сон Леше… Он слушал, с удовольствием укладывая мои волосы.

— Вот что я думаю, — Леша поцеловал меня, любуясь своим произведением на моей голове, — нам надо назвать нашу дочку Анной. Ведь в твоем видении мама просила вспомнить, как звали нашу кукольную дочку в детстве, вот твой сон и дал нам подсказку! Анечка! — Леша ласково погладил мой живот.

— Не думай сейчас ни о чем, не нервничай, просто мы знаем, как назовем нашу дочку, вот и все, я уверен, что так и надо, а там выяснится почему…

Поцеловав меня, Леша уехал в свою мастерскую, а я, не переставая думала обо всем, и вдруг отчётливо вспомнила, как, играя с Лешей в дочки- матери, однажды сказала: «Мы вырастем и поженимся, и я рожу тебе дочку Анечку…»

Мозг мой лихорадочно заработал… Пазлы всех прошлых событий, моих снов и видений стали складываться в мистическую, но довольно логическую картину…

Предположим… Ведьма, из моего первого сна, мучила меня своим отражением и всяческими видениями, во сне и наяву, чтобы я вспомнила свою первую любовь, Алексея, и развелась с Вадимом. А зачем ей это нужно? Очевидно, она хотела, чтобы я вышла за него замуж и родила дочь Анну… Вся моя интуиция остро чувствовала, что именно это ей необходимо. Оставалось понять — зачем? Зачем ей нужен мой ребенок? Острая тревога заполнила все мое существо! Я вспомнила, что в легенде Лешиной семьи,