И снова через фронт… - Иван Василевич

— Виктор! Назад! — остановил разведчика Николай Шорин. — С ума сошел, что ли? Видишь, сколько их?

— Отходить в лес! — приказал Боков.

Силы были неравные.

Вскоре бойцов надежно укрыл лес. А позади еще долго раздавался треск стрельбы.

На базе Барашков, встретив Овидия Горчакова, вместо поздравления с боевым крещением, строго сказал:

— Слышал, как ты в засаде действовал. Ты это брось! Если свой характер не изменишь, то учти — в разведке тебе не бывать. В разведке нужно думать и о других. Разведка любит дисциплину. Запомни! Ребячество надо было оставить дома.

Николай Барашков ушел.

— А Николай прав! — услышав их разговор, сказал Щелкунов. — Не сносить тебе головы, Виктор. Учись выдержке у минеров.

— Да ведь я же…

— Лучше подумай над его словами. Вчера черт-те где спать завалился… Сегодня… А ведь мы в тылу врага. Думать надо! Три наряда схлопотал, а впрок, видно, они тебе не пошли.

Наутро следующего дня Барашков появился в лагере, сияющий, довольный. Не долго думая, разбудил спавших в шалаше друзей и сообщил, что установленные накануне мины сработали.

— Я же знал, что мы правильно все сделали, — продолжал он. — Просто первые машины прошли, видно, в нескольких сантиметрах от мин. Тех фашистов спасло чудо… Сегодня я был в одной деревне. Там мне рассказали, что на наших минах подорвались два грузовых «бюссинга». Пока не совсем ясно, сколько оккупантов ушло на тот свет.

Щелкунов на радостях обнял Барашкова длинными ручищами и расцеловал его.

— Алло! Штурмбанфюрер!

— Слушаю!

— Разбит штаб карательного отряда. Это случилось рано утром на дороге Ветринка — Могилев. Командир отряда убит в поселке Ветринка…

— Куда вы смотрите? В Ветринке есть гарнизон, кроме того, немецкая администрация стеклозавода…

— Жалкие трусы! Все они сбежали в Быхов. Староста поселка Ветринка доложил, что несколько десятков рабочих стеклозавода сегодня днем ушли к партизанам.

— Что?.. Опять партизаны?.. Когда же вы наведете порядок в своем районе? Усильте охрану объектов вермахта. Немедленно выясните, кто ушел к партизанам, возьмите заложников… Отберите десять мужчин, семьи партизан уничтожить! Пригрозите расстрелом и старосте, этому старому бездельнику!

— Заложники уже арестованы, но…

— Расстрелять! Пусть сами выроют себе могилы. Плохо допрашиваете. Если нужно, примените ваши специальные меры… Не мне вас учить, штурмбанфюрер!

— Будет сделано! Я им покажу! Украшу спины пятиконечными звездами.

— Действуйте немедленно!

Штурмбанфюрер не успел положить телефонную трубку, как в кабинет стремительно вошел возбужденный оберштурмфюрер СС.

— Штурмбанфюрер! В Могилеве и ряде других городов и деревень появились коммунистические листовки.

— Какие? У вас есть хоть одна листовка?

— Так точно, есть. Вот одна из них.

Штурмбанфюрер взял листовку. Прочитал:

«Товарищи комсомольцы и молодежь города Могилева!

Знаете ли вы, что гитлеровцы приступили к планомерной отправке молодежи в германское рабство? Не поддавайтесь обману. Фашистская Германия — это коричневая чума и рабство. Берите пример с Павки Корчагина и Зои Космодемьянской, создавайте антифашистские группы, уходите в партизаны. Вперед, заре навстречу, товарищи в борьбе!

Антифашистский комитет».

— Ну, такую листовку нам уже передавали. Это старая. А другие есть?

— Еще одна появилась. Новая.

— С этого бы и начинали. Давайте.

Эсэсовец взял листовку. Начал ее читать:

«Молодежь Белоруссии — в партизанские отряды!

Прочитав, передай другому. Смерть немецким оккупантам!

Комсомольцы и комсомолки, партизаны и партизанки, юноши и девушки Белоруссии!

Наше место — в партизанских отрядах, в боевых группах по истреблению фашистов. Все наши силы, вся ненависть к врагу должны быть направлены на беспощадное истребление гитлеровцев всеми средствами.

Берите пример с партизанского отряда тов. Д. из Витебской области, который уничтожил 700 фашистов, разобрал в 14 местах железную дорогу, взорвал и сжег 9 мостов.

Следуйте примеру белорусского партизанского отряда тов. С., который сделал налет на совещание фашистских прихвостней — старост и полицейских, перебил их всех и истребил еще 2 автомашины с гитлеровцами.

Учитесь бить врага у партизан минской группы тов. Я., которая пустила под откос 4 эшелона, где погибло до 600 гитлеровцев…

ЦК Ленинского Коммунистического Союза Молодежи Белоруссии».

— Позор нашим охранным войскам! — с гневом, сквозь зубы выдавил штурмбанфюрер. — Позор гестапо, СД! Позор всем нам!

«Докладываю сведения о передвижении войск противника. В течение суток по железной дороге продолжались переброски пехоты на Смоленск. При этом… По шоссе на Могилев прошла колонна 500 автомашин с личным составом и боеприпасами…» — выстукивает ключ радиста.

Тихий вечер в лесу. Закатное солнце румянило гряду облаков, неподвижно повисших над лагерем на Городище. Сумерки обесцветили поляну, затушевали и отдалили ее границы.

Отоспавшись после ночного задания, Боков вышел из шалаша. Лес в эти минуты показался ему уютным, тихим и совсем по-домашнему обжитым уголком. У соседнего шалаша Барашков возился со своими «адскими игрушками». Много он истоптал лесных тропок, много подметок износил в переходах по тайге, горам и полям перед войной, когда осваивал топографическое дело.

Он начал опасную, полную смертельного риска работу. Барашков прошел уже надежную боевую закалку, когда Щелкунов, Горчаков, Терентьев, Сазонов, Шорин еще только мечтали о том, чтобы попасть на фронт. Со временем Николай стал большим мастером подрывного дела. Аккуратность, всегдашняя осторожность крепко пригодились ему в тылу противника.

— Слушай, Витька! — скрывая волнение, сказал Барашков, обращаясь к находившемуся рядом Горчакову. — Есть задание взорвать деревянный мост на Варшавском шоссе, на участке Пропойск — Довск, около деревни Васьковичи, а там, ты знаешь, солидный гарнизон. Дело рискованное. Формирую боевую группу. Могу и тебя зачислить. Только смотри у меня!

— Сорвался я тогда. Возьми. Не подведу.

— Ладно. Собирайся. Но учти — никакой самодеятельности, четко выполнять все команды.

— Кто еще с нами пойдет?

— Володя Терентьев и два Николая — Шорин и Сазонов. Может быть, еще будет несколько партизан.

Друзья покинули базу глухой ночью. Как всегда, впереди шел Барашков. Николая никакая неожиданность не застигнет врасплох. Он все видит и слышит.

Вскоре группа бесшумно вышла к мосту, который охранялся гитлеровцами круглосуточно. Разведчики залегли. Минут через тридцать двое часовых ушли в блиндаж, расположенный в сотне метров от моста. Минеры воспользовались отсутствием охраны и моментально оказались под добротным деревянным сооружением. Там было сыро и темно настолько, что все работы по закладке взрывчатки пришлось выполнять на ощупь. Барашков с проворностью каменщика принимал от друзей толовые шашки и укладывал их под мостовые балки. Затем он столь же искусно заложил мину.

— Охранник идет! — прошептал вдруг Сазонов.

Разведчики замерли. Гитлеровец прошелся несколько раз по мосту и, не заметив ничего подозрительного, снова скрылся в блиндаже.

Шорин достал из кармана брюк спички. Вспыхнувший огонек показался минерам огромным костром. Шорин заключил пламя между ладоней и приблизил его к бикфордову шнуру. Шнур зашипел, задымился…

Минеры быстро выскочили из-под моста.

Мост с грохотом взлетел на воздух. Счастливые разведчики, надежно укрытые лесными дебрями, возвращались на базу.

Позднее штаб фронта получит радиограмму, в которой будет сказано, что с 29 июня по 10 июля разведгруппой и партизанами уничтожено пять шоссейных мостов. В шестнадцати местах оборваны провода телефонно-телеграфных линий связи противника… В число взорванных мостов был включен и деревянный мост на шоссейной дороге Пропойск — Довск, что недалеко от деревни Васьковичи.

Николай Барашков обнял шагавшего рядом Овидия за плечи.

— На войне величайшим уважением проникся я к разведке и минному делу, — сказал он. — Очень нужные, главнейшие профессии. Без них нельзя.

После войны станет известно, что в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками отличилась вся семья Барашковых: отец, мать, сестра, младший брат. Газета «Красная звезда» расскажет о тридцати боевых наградах этой славной семьи.

Солнце уже спряталось за макушками деревьев. Боков в последний раз прошелся по знакомому мостику, недалеко от деревни Добрый Дуб, и, огорченный, снова ни с чем собрался возвращаться в лагерь.

— Скажите, как мне попасть в Пропойск? — обратился вдруг к нему с вопросом неожиданно вынырнувший из кустов молодой парень в городской одежде.