Мила Рудик и загадка Сфинкса - Алека Вольских

— Здорово! — улыбнулась Мила. — Значит, мы вместе сможем зайти в гости к Барбарису как только приедем?

Акулина, не глядя на Милу, отрицательно покачала головой.

— Ой, нет! Я и забыла тебе сказать. Пока будет длиться учебный год, у Барбариса будет много работы во Внешнем мире. Вряд ли он найдет возможность приехать в Троллинбург. Думаю, вы нескоро с ним увидитесь. Я не хотела тебя расстраивать…

Мила и вправду расстроилась. Это было одно из самых больших ее желаний — снова увидеть Барбариса и побывать у него в гостях. Ей так нравился его маленький уютный домик на улице Великого гнома Чага Карадагского. Старый гном стал ей настоящим другом и не раз поддерживал ее в трудные минуты. Мила даже передать не могла, как огорчили ее слова Акулины.

Когда они с чемоданами в руках переходили дорогу, чтобы затем углубиться в лес, инспектор дорожной службы, который в этот момент вышел из постовой будки, с пристальным вниманием провожал их взглядом. Двое туристов, которые вместо рюкзаков тащили в лес чемоданы, наверное, казались ему крайне подозрительными личностями.

Когда Мила с Акулиной скрылись в тени стоящих на краю дороги деревьев, Мила обернулась: постовой, кренясь то на один, то на другой бок, все еще смотрел им вслед; волшебной машины Прозора на перевале уже не было.

Дорога от перевала до посольства заняла больше часа. Вещей у Милы было немного, поэтому идти ей было легко. А вот чемодан Акулины выглядел как перекормленный боров, готовый вот-вот лопнуть. Размеров он был внушительных, и Мила не сомневалась, что весит он немало. На ходу она размышляла: «Как долго Акулина планирует задержаться в Троллинбурге, если взяла с собой такое количество вещей?». Однако вслух ничего не спросила.

Наконец тропа, по которой они шли, вывела их на большую оживленную поляну.

Глава 3

Странные символы на стекле

На поляне царило невероятное оживление, и Мила сразу поняла почему — дверь в холме посреди поляны была открыта и лавина спешащих волшебников и волшебниц уже хлынула в квадратный проем. Мила и Акулина, не задерживаясь на поляне, последовали за остальными.

Спуск, который когда-то показался Миле невыносимо долгим, в этот раз как будто даже занял меньше времени. Люди на лестнице постоянно толкались, иногда задевали друг друга чемоданами и тут же принимались извиняться. Вокруг Милы разговаривали все и сразу, так что ей удавалось уловить только бессвязные обрывки фраз:

— Мой сын поступил в Старший Дум. Можете представить, как гордится им семья…

— Обязательно посетить… знаменательное событие…

— Говорят, подорожали… пятьдесят пять троллей, мыслимо ли?..

— За границу на заработки? Только в качестве поводыря для циклопов… Да, платят хорошо, но я слышала, уже двоих поводырей сослепу раздавили…

Когда лестница наконец закончилась, и Мила с Акулиной вышли в огромную залу с черными из гранита стенами и бесчисленным количеством свечей над их головами, Мила выдохнула с облегчением. Не успела она подумать, что толкотня уже позади, как тут же поняла, что ошиблась, когда немного расступились окружающие их люди, и глазам Милы открылся огромный холл.

Посольство было похоже на муравейник. Миле показалось, что год назад, когда она была здесь впервые, людей было поменьше. Вдвоем с Акулиной они направились вдоль залы, обходя длинные очереди у касс. Вокруг сновали взрослые маги и подростки, щуры и гномы. По одежде Мила безошибочно определяла, кто только что из Внешнего мира, а кто, наоборот, из мира По-Ту-Сторону. Мимо них, толкаясь и хохоча, пролетела стайка девушек лет восемнадцати. Лица знакомые — кажется, студентки Золотого глаза. Мила посмотрела им вслед и заметила двоих мужчин: золотистые волосы, изумрудные глаза, прозрачная, сияющая даже в темноте подземелья кожа, заостренные кончики ушей. Сердце Милы на мгновение потяжелело, словно превратилось в камень. Это были эльфы. Один из них скользнул взглядом по лицу Милы, но лишь мимоходом.

В первый момент Мила растерялась: в своей жизни она встречала только двоих эльфов — Горангеля и его мать. Мила глубоко вздохнула. Горангель говорил, что эльфов осталось мало, но он же не говорил, что их не осталось совсем — нечему здесь удивляться. Просто… это было для нее неожиданно, словно нырнуть в самое тяжелое, болезненное воспоминание.

— О! — звонкий голос Акулины вернул Милу к действительности. — Посмотри, Мила! Кажется, это твои друзья!

Мила почувствовала, что камень внутри опять превращается в сердце, и, подняв голову, принялась оживленно вертеть ею в поисках друзей.

— А с ними Антуан Лирохвост! — снова воскликнула Акулина, и Мила сначала не поняла, кого она имеет в виду, но быстро сообразила: «профессор Лирохвост» звучит, конечно, привычнее, но имя-то у него все равно есть.

Мила продолжала вертеть головой, обижаясь на Акулину, потому что, в отличие от нее, до сих пор нигде не видела своих друзей.

— Эй, Рудик, иди к нам! — послышался из толпы знакомый голос, и первым, кого увидела Мила, был Берти.

Он стоял невдалеке: еще выше чем прежде, улыбался во весь рот и приветливо махал ей рукой. Мила заулыбалась в ответ. Пока они с Акулиной пробирались сквозь толпу к мельтешащей в воздухе руке Берти, Мила увидела рядом с ним Фреди, Пентюха — приятеля Берти с курса, и профессора Лирохвоста. Они стояли где-то в середине очереди к одной из касс. Потом появилось улыбающееся Ромкино лицо — он вытягивал голову над толпой, высматривая Милу. Самыми последними Мила увидела Белку, Яшку Бермана, а рядом с ним его уменьшенную копию: светлоглазого, светловолосого и явно не страдающего плохим аппетитом паренька.

— Здравствуйте, Антуан, — вежливо поздоровалась Акулина с Лирохвостом.

— Очень рад вас видеть, госпожа Варивода, — Лирохвост грациозно склонил голову в знак приветствия. Его вид не очень удивил Милу, хотя в нем не было ничего волшебного — Лирохвост явно прибыл из Внешнего мира. Он был одет в классический белый костюм с черной бабочкой на шее — словно только что из оперы.

— Привет, как дела? — Ромка залихватски дунул на челку и широко заулыбался Миле — было заметно, что он рад ее видеть.

— О! Роман Лапшин! — воскликнула вдруг Акулина, протягивая Ромке руку для пожатия. — Мила мне за лето столько о тебе рассказывала! Это правда, что ты спас ее от ужасных паучьих ловушек?

Ромка ответил на рукопожатие.

— Ну… Не то чтоб… — Ромкины щеки покрылись легким румянцем от смущения. Мила раньше даже и не подозревала, что ее приятеля способно что-то смутить.

— Я очень рада, что у Милы есть настоящий друг. И скромный к тому же… — улыбнувшись Ромке, сказала Акулина и тут же переключила свое внимание на профессора Лирохвоста.

— А как у тебя дела? — спросила Мила, с улыбкой наблюдая, как с Ромкиного лица сходит румянец.

— Да достало меня это лето! — оживленно начал говорить Ромка. — Мороженое, соки, воды, шашлыки и куры гриль… Мама от отца ни на шаг не отпускала. Сказала: «Ты целый год бездельничал в своем Троллинбурге. Знаю я, как ты там над уроками пыхтел! Щелкал пальцами, и все само делалось. Так что теперь никаких каникул, хоть три месяца для семьи потрудись». Уф! — Ромка устало выдохнул и расплылся в блаженной улыбке. — Наконец-то нормальная жизнь начнется.

— Лапшин, отстань от нее со своими кулинарными подробностями, — подшучивая, воскликнул Берти. — Здорово, Рудик! Сестрица, скажи Рудик «Здрасьте» — вы же все лето не виделись!

Берти подергал сестру за пепельные хвостики.

Белка и Мила обменялись взглядами. Обе почувствовали себя неловко.

— Привет.

— Привет.

Берти подозрительно на них покосился.

— До чего жаркая встреча — просто задушили друг друга в счастливых объятиях…

— Не говори глупостей, Берти, — подключился к разговору Фреди. — Здравствуй, Мила.

— Здравствуй, — кивнула ему Мила, игнорируя взгляд Берти.

— Как провела каникулы?

— Спасибо, хорошо. А вы?

— Ну, кто как, — Фреди косо глянул на брата, и Мила тут же вспомнила некоторые подробности из Белкиных писем по поводу развлечений Берти. — Зато мне удалось плодотворно позаниматься с Беляной. Теперь у нее многие заклинания выходят гораздо лучше чем прежде.

Мила кашлянула, припомнив фонтан из ушей Степаныча. Уж куда лучше?! Белка криво улыбнулась и покраснела до кончиков ушей.

— Мила, привет, — раздался сбоку знакомый голос Яшки Бермана.

Мила обернулась.

— Привет, Яшка.

Берман повернул голову в сторону стоящего рядом с ним паренька и представил:

— Мила, познакомься. Это мой брат — Фимка.

— Привет! — бодро поздоровался Фимка, буравя Милу хитроватым взглядом.

Мила сдержанно кивнула — отчего-то ей этот взгляд ничуть не понравился.

Лирохвост в это время делился с Акулиной подробностями своего кругосветного вояжа.