Приключения на «Зеленой дубраве» - Олег Рой

— Все вы знаете, какое у меня случилось горе, и знаете, кто в этом повинен, — сказал он, глядя себе под ноги. Народ согласно закивал. — Не секрет для нас, кто виноват во всех несчастьях, обрушившихся на нашу деревню. Но Господь сжалился над нами и послал этого человека, который знает, как уничтожить злую колдунью. Теперь я смогу отомстить за свою Любашу, а все мы спасти нашу деревню. Я выковал этот ларец, — и Митрофан показал на ларчик с величественным орлом на крышке. — Он избавит нас от ведьмы!

— А что с этим сундучком делать-то? — недоуменно спросил дед Антип, бойкий и юркий старикашка.

— Этот ларец станет для ведьмы тюрьмой, мы в него ее саму и злобу ее заточим! — грозно ответил кузнец. — Другого выхода у нас нет. Она все равно житья нам не даст! Надо пробовать! Ну, кто со мной? — и он сдвинул брови, оглядывая толпу.

— Ой, не знаю, не знаю, — попятился худощавый Петька с соседнего двора, посматривая на остальных. — А если твой ларец не сработает? Она всех нас там же и сожрет!

Кузнец не успел ответить.

— Слушайте, мужики, что мы, как бабы, жмемся? — загремел Прохор, первый силач и кулачный боец на деревне. — Попытка не пытка! А ты, Петька, что-то лучшее придумал? Я вот с Митрофаном пойду! Сколько можно эту гадюку терпеть?

— И я! — подхватил дед Антип.

— И я! И я! Я тоже иду! — один за другим стали откликаться сельчане.

— Так я ж сразу и сказал, что идти надо, спору нет! — поддакнул Петька.

Но тут с другого конца деревни раздался визгливый бабий голос.

— Батюшки, милые, детки пропали, — голосила пухлая Фекла. — Я им наказала подле дома играть, а они… Ух, я им задам, когда вернутся! Мужики, кормильцы, поищите внучков, а? — взмолилась Фекла, подбегая к колодцу. — В лес не иначе как ушли, неслухи, а там ведьма, будь она проклята! Еще случится что. — и бабка, погрозив кулаком куда-то вдаль, громко разревелась.

— Ладно, поглядим, — попытался успокоить ее Прохор. — Не реви, найдутся ребятишки, никуда не денутся.

И невдомек им всем было, что как раз в то время, когда люди собирались идти в темный лес, Цестинда колдовала у себя в избушке. Несмотря на сумерки, там было светло — горница освещалась семью толстыми черными свечами, подсвечниками для которых служили отрубленные и высушенные человеческие руки.

Очистив стол от всего ненужного, ведьма нарисовала травяным соком прямо на столешнице нечто, похожее на карту. В середине рисунка из плошки, заполненной песком, торчала толстая сухая ветка, изображавшая дуб, рядом расположился комок глины, формой напоминающий ведьмину избушку. А поодаль, почти на краю стола, выстроились другие глиняные домики — это была та самая деревня, куда вчера забрел Дори.

Остро заточенной человеческой костью Цестинда медленно двигала от «деревни» к плошке с веткой семь маленьких кукол. Уродливо сплетенные из соломы и тряпочек, они тем не менее удивительно напоминали детские фигурки. Ведьма беспрестанно бормотала, что-то подсыпая на стол, водила над фигурками руками, дула, капала всякие отвары…

— Ванька, вон ты где схоронился! Вижу, вижу, за пнем сидишь! Вылазь! Теперь тебе водить! Только, чур, не подглядывать, а то знаю я тебя! — кричала Танюшка, прячась за можжевеловый куст.

— Только ты быстрей нас находи, а то боязно одному сидеть, в лесу-то, — промычал толстый Влас.

— Домой бы пора, — рассудительно проговорила Катька, самая старшая из ребят. — А то бабка Свекла мне все косы повыдергивает.

— Так все равно ж повыдергивает! А домой всегда успеется, — по-взрослому махнул рукой Тишка.

— Я есть хочу, — захныкала маленькая Дуня.

— Ну, еще разок спрячемся — и мигом домой! — заключил Федя, бывший у ребят за главного. — Дунька, не реви! Иди, я тебе покажу, где схорониться можно — Ванька тебя ни в жисть не найдет.

Отряд мужиков, наконец, собрался. Вооружившись кто чем мог — дрекольем, топорами, вилами, запасшись факелами, крестьяне двигались вдоль ручья. Кузнец шел впереди. В одной руке у него был самый большой молот, в другой он нес ларец. Митрофан шагал уверенно, тяжело ступая, пудовый молот в его руке казался невесомым. Два нательных крестика — свой и покойной Любаши — блестели на его груди в распахнутом вороте рубахи. Он надеялся только на защиту любви, своего молота и волшебного ларца, принесенного странным маленьким незнакомцем. Лицо кузнеца выражало мрачную уверенность. Было ясно, что он или победит ведьму, или останется в лесу навсегда.

Остальные повесили на себя чеснок, перевязали волосы нитками (считая, что это отпугивает ведьм), взяли с собой иконки. Кое-кто запасся и склянками со святой водой.

Шли молча, лишь изредка переговариваясь. Темнело, свет факелов отбрасывал на лица крестьян резкие тени. От этого лица мужиков казались еще решительнее.

Дорн почти бежал рядом с Митрофаном, не успевая за его широкими шагами. Ему тоже передалась от кузнеца уверенность в победе, и он только изредка вспоминал, что в случае неудачи так и останется в этом мире навеки. Если не случится еще чего похуже. Однако сын правителя гнал от себя такие мысли и изо всех сил старался не отстать от своего могучего товарища.

— Скоро уже придем! — сказал он кузнецу.

Митрофан молча кивнул.

А Цестинда острой костью подталкивала детские фигурки все ближе и ближе к избушке.

— Ну куда вы все спрятались? — чуть не плакал Влас. — Ну вылазьте, боязно мне тут одному!..

— И впрямь пойдемте домой, смеркается уже, — поддержала его Танюшка.

— Сдаешься? — крикнул откуда-то Тишка.

— Да сдаемся, сдаемся, только пойдемте отсюда быстрее! — кричала Катя. — Совсем заигрались, вон уже ночь на дворе… Ох, и попадет же нам!..

— А куда идти-то? — спросил Ваня. — Вы знаете дорогу?

— По светлу-то яснее было. Но, наверное, туда. Айда за мной! — Федя решительно направился к кривой березке, ребятня побежала следом.

И впрямь стемнело, да как быстро! Только что был белый день, и солнечные лучи пробивались сквозь листву, как вдруг весь лес погрузился во мрак. Стало страшно, да не просто страшно — жутко! Где-то ухала сова, деревья в темноте казались невиданными чудищами, которые тянут к тебе свои руки-ветви и вот-вот схватят. Дрожа от страха, дети все теснее жались друг к дружке.

Вдруг впереди хрустнула ветка, густые кусты раздвинулись, и детские глаза резко ослепил непонятно откуда появившийся яркий свет.

— А-а-а-а-а! — дружно заорали дети не своими голосами.

Цестинда услышала вопль ребятишек и довольно потерла руки. «Дело почти сделано. Еще чуть-чуть.» — злорадно усмехнулась она. Острая человеческая кость в ее руке начала расти, превращаясь в подобие длинного ножа. Поправив косу, ведьма направилась к двери.