Мой взрыв страстей - Алики Пирамида

– Поспишь в другом месте. А сокровища твои мне не нужны, – Сказала я, выдвигая ящик комода, и обозревая его ценное содержимое, – все что найду, я сейчас в окно выброшу, так что иди, лови.

И, судя по частым тяжелым шагам, и удалявшемуся лязгу доспехов, он действительно побежал.

Стащив с кровати простынь, я принялась складывать в нее все деньги и драгоценности из ящиков комода, какие-то бумажки, подписанные корявым росчерком – видимо долговые расписки, одежду, которую я нашла в массивном, как главное хранилище банка, шкафу. Завязав все в один тюк, я подтащила его к окну и кинула вниз. Этаж был – как я подсчитала по разрозненным окнам, – шестой или выше. Видимо, я находилась в донжоне, главной башне.

– Ничего твоего мне не надо! – крикнула я герцогу, копошившемуся около тюка, и плюхнулась на пол.

Вроде, все складывалось не так уж и плохо. Кормить Амину будут – я это знала из романа. О такой, неуместной для любовного фэнтези подробности, как отправление естественных надобностей, текст этот, конечно, умалчивал, но покопавшись под кроватью, я нашла шикарный серебряный ночной горшок – тяжелый такой, литой. Выливать его, конечно, придется прямо на двор – но сами же меня похитили, пусть на себя и пеняют. Единственное, что воды в умывальнике было мало, тут приходилось рассчитывать только на дождь. Ну и на то, что Амине вместе с едой будут спускать воду, а не вино.

Почему спускать – герцог, как я помнила, не придумает ничего лучше, как спускать корзину с едой сверху, с крыши. Дверь-то я не отпирала, а ломать ее он боялся – вдруг я действительно выпрыгну в окно. Не уверена, конечно, что я на самом деле повторила бы этот подвиг, все-таки ощущение смертельной пустоты под ногами еще жило в моем сердце… да и не Амина я была, и, например, морить себя голодом, защищая свою честь, я бы точно не смогла бы.

Но мне и не пришлось. Солнце уже клонилось к закату, когда сверху раздался тихий скрежет – с таким веревка трется о жесткую поверхность. Медленно-медленно сверху спускалась большая, объемная, и, видимо, хорошо нагруженная корзина. Я не ела целый день, и поэтому, когда корзина, опасно накренившись, чуть не опрокинула свое содержимое, сердце у меня екнуло.

– Екарный бабай! – раздалось сверху.

Глава 8.

Вроде бы что такого – человек чуть не уронил корзину, и ругается. Все могут ругаться. Герцог, например, говорил «черт подери».

Но одно дело «черт подери», и совсем другое «Екарный бабай»

«Просто герцог, он же дворянин, вот и ругается культурно», – говорила я себе, прижимая руку к часто забившемуся сердцу. «Ага» – отвечал мне мой внутренний голос, – «Герцог прямо образец культуры». «Но ведь там, наверху, слуга герцога (я знала об этом из романа), тот самый, последний (последний ли?)мучитель /воздыхатель Амины. Слуга – значит он из народа. И ругается по-простонародному».

Но «Екарный бабай»? В средневековой европе? Бабай?

Корзина, тем временем, уже достигла уровня подоконника, не медля я схватила ее, отвязала, поставила на пол, и дернула два раза за веревку.

– Что, можно поднимать? – крикнули мне сверху, и от голоса этого, не знаю почему, у меня волосы на голове зашевелились.

– Да, – сказала я, борясь с волнением.

Мне очень хотелось спросить того, сидящего наверху, кто он, хотелось с ним поговорить – но ведь именно этого делать категорически не стоило. Слуга герцога, похитивший Амину, доставив ее в замок, став ее тюремщиком, принялся ее шантажировать, склоняя к совместному побегу. Он то не давал ей воды, то в еду сажал тараканов, то поджог устраивал – в общем, портил жизнь, как мог. Вообще у меня сложилось впечатление, что это полный отморозок, самый юный из всех персонажей книги, и самый неадекватный. Но тут было одно существенное «но».

Но влюбился он в Амину именно в процессе похищения. А меня-то похитил герцог. Слуга меня и не видел. Не видел – не влюбился, а значит, и мучить не станет. Именно поэтому я весь день провела в уверенности, что книжная жизнь, наконец-то, повернулась ко мне лицом. То есть, понятно было, что все ужасно – мало кому понравится проторчать пару месяцев взаперти. Но, по крайней мере, обстоятельства у меня были лучше, чем у настоящей Амины.

И все таки…

– Кто ты? – спросила я, когда быстро ползущая наверх веревка почти скрылась из виду, – как тебя зовут?

– Я… – человек наверху-то ли испугался, то ли смутился, – я…я… Лионель, – проговорил он, видимо, справившись с собой.

Лионель. Дура я, конечно же это Лионель – так того слугу и звали. А я еще говорю с ним. Вдруг даже сам звук голоса Амины способен покорять сердца?

– А ты кто? – вдруг спросили меня сверху, – ты точно Амина?

Это, что называется, был удар под дых. Точно ли я Амина? У меня аж слезы на глаза навернулись.

– Нет! Нет, никакая я не Амина, меня зовут Оля Шевцова!

И тут сверху что-то загрохотало, что-то заскребло и в следующую секунду над моим окном повисли ноги – и тут же стремительно заскользили вниз. Я уж думала все, конец Лионелю, – но каким-то чудом он сумел уцепиться за карниз. Были уже сумерки, лица его мне было не разглядеть, но инстинктивно – все-таки он тоже был человек, – я обхватила его сапоги, желая не дать ему упасть и разбиться.

– Пусти меня! – заверещал человек, – пусти, ты меня так угробишь!

Я отскочила как ошпаренная, и тут же человек, качнувшись, рухнул на подоконник, а оттуда прямо внутрь, в комнату, на каменный пол.

– Я уж думал все, – прошептал человек. Потом он поднял голову, – Оля, ты как здесь оказалась?

И мир, в который раз уже поплыл у меня перед глазами. Оля! Екарный бабай! Как же я сразу не поняла, ведь это любимое, единственное ругательство Славика, Лизонькиного брата.

– Славик, – сказала я заплетающимся языком, – а ты почему здесь?

– Я на крыше был, и как понял что ты – Оля, поскользнулся и упал, ладно хоть … – Славик обвел взглядом комнату, – но ведь значит ты теперь Амина! – вдруг воскликнул он, – ты пленница герцога!

– Ты знаешь герцога? – пролепетала я, все еще не до конца осознавшая внезапное появление передо мной вот этого вот Славика.

– Конечно, знаю, ведь я теперь Лионель! – воскликнул он.

– Ты что, тоже критиковал Лизину книгу?

Славик меня явно не понял.

– Лиза… Лиза то тут причем? Она что тоже здесь? – спросил он, враз испугавшись.

– Нет, нет ее здесь, по крайней мере…Мы просто в ее книге, у нее главный персонаж – Амина.

– Амина! Точно! – Славик потрясенно на меня воззрился, – точно, это имя было в заголовке! – но он тут же замотал головой, как бы отгоняя эту невероятную идею, –